Атаман. Кровь за кровь

Юрий вернулся в дом и наскоро прибрался — как- никак сюда идет дама. Через некоторое время Терпу­хин вышел на порог дома, но, к своему удивлению и разочарованию, увидел, что женщина куда-то ис­чезла.

Терпухин знал, что отношения между Полиной и Катей испортились. Жить в одном доме и делить од­ного мужчину они, разумеется, не могли. К тому же пересуды, кривотолки, да и открытые насмешки над матерью и дочкой, полюбивших одинокого хуторянина, больно ранили самолюбие как одной, так и другой жен­щины.

«Да не может быть, чтобы назад повернула, — раз­мышлял Терпухин. — Пошла окружным путем, через Палок. Если будет выходить той тропкой, что ведет из Палка, — как бы на мину не наскочила...»

Юрий не стал ждать, когда совсем стемнеет, и на­правился в сторону балка. В воздухе парило. Собирал­ся дождь. Терпухин улегся на еще не остывшую землю и уставился в небо.

Через несколько минут ему показалось, что кто-то идет. «Пришла все-таки! Не важно, кто, Катя или ее мать, но пришла...» — подумал Юрий, и в груди сладко заныло.

Он поднялся, и женщина вскрикнула от неожидан­ности.

— Ой, леший! — томно сказала она, поняв, что пе­ред ней хозяин хутора.

Юрий узнал по голосу Катю.

— Здравствуй, — ласково сказал он. — Чего это ты кругами ходишь?

Девушка молчала.

— Ты не обижайся, — тихо произнес Терпухин, — идем, я провожу. Тут нельзя ходить, опасно...

— Почему?

— В капкан можно угодить.

Катя зацепилась платьем за колючую проволоку и долго выпутывалась.

— Ну ты и забаррикадировался, к тебе подойти не­возможно! — гневно произнесла она. Через минуту спросила уже мягче:

— Ты меня встречал?

— Да. Ты же на мину могла напороться! — ото­звался Терпухин.

— А зачем тебе мины?

— Да ездят тут всякие, у Демидова вон машину уг­нали, — стараясь говорить ласково, сказал Юрий.

— Я знаю, что угнали. Да и он сам, поговаривают, к чумазым в плен попал... Вот тебе и «Рота, стройсь...»

— Что это значит?

— Это его прозвище, по-уличному. Слушай, я по­рву платье, помоги!

Юрий включил фонарик и отцепил подол Катиной юбки от колючей проволоки.

Терпухин вспомнил, как мать Кати пыталась сблизиться с ним и даже несколько недель прожила на хуторе. Но заботы и неожиданные проблемы вы­ нудили Юрия покинуть хутор. Полина провела на хуторе почти весь май, а когда Терпухин возвратил­ся из своей вынужденной отлучки, не сказав ни сло­ма, ушла.

А вот ее дочь Катя... Терпухин вспомнил, как од­нажды она заботливо покормила его, пригласив в дом. Кг ли бы это повторялось чаще! Впрочем, и на этот раз Катя пришла не с пустыми руками, что-то принесла м пакете.

Юрий, перебивавшийся сухомяткой, уже учуял ап­петитный запах чего-то мясного. А сама Катя, одетая м повое платье с коротким рукавом, слегка подтолкну­ли его к дому. Юрий поймал ее обнаженную руку и ед­ин сдержался, чтобы не поцеловать эту руку.

В доме он, по причине отсутствия электричества, зажгли керосиновую лампу, и в этом полумраке летнего номера Катя развернула пакет и стала хозяйничать. Юрийнаблюдал за ее плавными движениями. Он срав­нивал Катю с ее матерью, и сравнение, бесспорно, было в пользу дочери.

Да, счастлив будет тот мужчина, который будет твоим, — произнес Юрий, оглядывая накрытый на скорую руку стол.

А ты не хочешь быть моим?

Ю рийоставил вопрос без ответа.

Когдаони уселись за стол, Терпухин почувствовал, что от девушки исходит тепло.

Тывся пылаешь, от тебя можно загореться, — сказал он.

Загореться? — насмешливо переспросила де­вушка. У тебя что, нет огнетушителя?

Катя посмотрела на Терпухина и рассмеялась. Тот рассмат ривалдевушку в тусклом свете керосиновой лампы. Ему нравились ее не по-женски волевой рот, мягкий овал лица, волосы.

«Почему меня интересуют в женщинах лицо и воло­сы? — подумал Терпухин. — Возможно, потому, что они всегда открыты, остальное скрыто одеждой.»

— Почему ты на меня так смотришь? — спросила Катя.

— Как?

— Как на микроб в микроскопе... Изучаешь, что ли?

— Да, изучаю.

— Я что, в самом деле для тебя микроб? — в голосе у девушки послышались обиженные нотки.

— Микроб не микроб, но я должен знать, с чем имею дело.

— Не с чем, а с кем, — примирительным тоном произнесла Катя и вдруг деловито сказала: — Если хо­чешь, я разденусь...

Юрий вскинул брови. Уголки губ неодобрительно шевельнулись. Рука девушки застыла на перламутро­вых застежках платья.

— Ну, тогда не глазей, а лучше попробуй вот этого вина.

Терпухин выпил и некоторое время старался не смотреть на пришедшую к нему девушку, но не мог пе­ребороть себя.

— Ты, Юра, гипнотизируешь меня, как удав, — не­довольно сказала Катя, маленькими глотками пробуя вино.

— Я твое платье рассматриваю...

— Нет, не платье...

— Платье. Оно у тебя замечательное.

— Далось тебе это платье! У тебя в глазах написа­но, что тебе нужно...

— И что же? — спросил Терпухин, едва сдерживая частое дыхание.

— То, что под платьем. Вас, мужиков, только это и интересует, а потом, как обнаружите, что там то же самое, что и у всех остальных нормальных баб, так сразу в кусты. Кстати, как ты в самом деле находишь мое платье?

— Да, у женщин два украшения — волосы и пла­тье, — вздохнув, сказал Терпухин. — Но твое платье и счет не идет, потому что его, как ты сама сказала, можно и сбросить...

Глава 4.Непрошеный гость

Неожиданно их внимание привлек резкий царапаю­щий звук, словно провели гвоздем по стеклу. Терпухин резко отстранился от девушки и погасил керосиновую лампу. В его руке появился пистолет, который был у него всегда наготове. Замерла и Катя. Звук больше не повторялся. Юрий успокоился, отложил пистолет в сторону и вновь зажег лампу.