Атаман. Кровь за кровь

— Вы мне поверите, когда уже будет поздно, — уг­рожающе произнес Бузуев и ушел, так хлопнув две­рью, что портрет Ельцина, сорвавшись с гвоздика, шлепнулся на паркетный пол. Работник, сидевший за столом, подумал, что это дурное предзнаменование. Он не ошибся, потому что грозные, повлекшие за собой ужасные последствия для тысяч людей события не за­ставили себя долго ждать.

Все началось с того, что Бузуев, решив не шляться без дела, устроился охранником на одном столичном спортивном комплексе закрытого типа. Помог ему в этом его давний товарищ Валерка Турлаев по прозвищу Молоток.

Однажды ранним летним утром Бузуев приехал на спорткомплекс. Между ним, новичком-охранником, и уборщицей спорткомплекса Ниной Ивановной завя­зался странный разговор. Уборщица, пожилая женщи­на, старалась успокоить Бузуева насчет его подозрений о предстоящем теракте, жертвой которого мог пасть глава государства. По мнению уборщицы, молодой че­ловек должен больше беспокоиться о создании семьи, а не терзаться по пустякам.

Конечно, тетя Нина не могла знать, что у Бузуева на руках был настоящий план, разработанный чечен­скими боевиками. Бузуеву не раз мерещились косми­ческие платформы, с которых стартуют зенитные ра­кеты, нацеленные на самолет президента, рисовались дельтапланы, взмывающие над аэродромом и пикиру­ющие с нескольких сторон на неподвижный прези­дентский «Ил». Вот от каких мыслей Бузуеву было не по себе.

Глава 28.У семи нянек дитя без глазу

Было еще очень рано, стрелки электромеханичес­ких часов не показывали и шести. Столь ранний при­ход Бузуева и уборщицы объяснялся тем, что спортив­ный комплекс был взят на ночь под охрану, наверное, целым полком правительственной охраны. В спортив­ном комплексе с утра должны были состояться показа­тельные выступления юных теннисисток. Этот благо­родный вид спорта привлекал и мэра города, и очень влиятельных людей из правительства Российской Фе­дерации. Почему молоденькие спортсменки неожидан­но стали объектом внимания чиновников, нетрудно бы­ло догадаться — многие из них приходились им дочка­ми, племянницами, словом, родственницами. Но спецы из отдела безопасности при правительстве искали металлоискателями бомбы не только ради безопасности чад высокопоставленных руководителей. Бузуев краем уха слышал, что около двенадцати на спорткомплекс появится сам Борис Николаевич, тоже умевший дер­жать ракетку, чтобы участвовать в церемонии награж­дения победителя недавно прошедшего теннисного турнира на Кубок московского Кремля. Вот и рыскали сотрудники охраны по коридорам, обыскивали и бой­лерную в подвале, заглядывали под скамейки на зри­тельских трибунах, и на крышу лазали, и в пролетах опор, поддерживающих потолок, высматривали что-нибудь подозрительное. Помещения спорткомплекса об­нюхивали натасканные на запах взрывчатки лайки и таксы, но нигде ничего обнаружено не было.

Поскольку жизнь правительственных чиновников после известных похищений в Ингушетии нельзя было подвергать риску, на ночь здание было полностью бло­кировано. Все системы управления автоматикой меха­нических ворот и дверей, а также мощная система те­ленаблюдения полностью контролировались операто­рами из отдела безопасности.

Стрелки часов уже давно перевалили за шесть, а начальника охраны, с разрешения которого можно было приступить к уборке, все еще не было. От нечего делать Бузуев, уборщица тетя Нина и только что при­ехавший руководитель ведомственной охраны Валерий Турлаев, непосредственный начальник Бузуева, чесали языками.

— Ты же родился и вырос в Днепропетровске, — го­ворила тетя Нина, обращаясь к Турлаеву, — с ранних лет этой каратой занимался, что чемпионом был, так че­го ж ты нос повесил? С женой, что ли, поругался?

— Да я ниче, — улыбнулся Турлаев.

— А ты так и вовсе счернел, — обратилась уборщи­ца к Бузуеву. — Буде тебе, чего там по бабе сохнуть- то? Ты в ФСБ шпиенам руки крутил, а с женщиной не справился? Ты че, укормить ее не мог?

— Их прокормишь, — вмешался в разговор Турла­ев, — вон моя за один раз умудрилась пятьсот тыщ на базаре оставить...

— Приструнить надо было, — сказала тетя Ни­на, — поучить...

— А знаете, тетя Нина, — стал рассказывать Тур­лаев, — после армии, когда я закончил курсы телохра­нителей и почти целый год охранял одного бугра по двадцать четыре часа в сутки и получал пятьсот баксов в неделю, денег хватало. Женушка могла швыряться деньгами.

— Вот она и привыкла, — назидательным тоном сказала тетя Нина. — Ты должен был подставлять се­бя, когда в шефа твоего разряжали обойму, а она мусо­рила деньгами, да? Потом небось ты работенку потерял и вы остались на бобах, без запасов?

— Я же не виноват, что мой босс рванул на Запад!

— Не виноват, — согласилась уборщица. — Так на­шел бы нового, что их, мало теперь, этих барбосов-то?

— А у меня нет желания подставляться за тех, кто творит пакостные дела...

— Правильно, милок! Вляпаются в дерьмо и тря­сутся потом всю оставшуюся жизнь. С топорами под подушками спят или таких, как ты, нанимают, — сде­лала заключение уборщица и обратилась к Бузуеву: — Так что, она тебя тоже за бедность бросила?

Бузуев промолчал.

— Моя тоже меня хотела пробросить, да не получи­лось, — ответил вместо Бузуева Турлаев. — Когда мы перебрались в Москву, я открыл частное детективное агентство. Ну, вначале делишки пошли хорошо, да и я ( ¹й не все деньги отдавал. Мы в столице квартиру ку­пили. Знаете, какие слухи пошли по Ростову?

— Какие?

— Что Молоток стал рэкетиром... У меня кликуха там была, Молоток. Так вот, мол, Молоток не просто рэкетир, а утюг — убийца, значит, тяжеляк, то есть тот, кто обделывает крупные дела. Ведь все знали о моей связи с ростовскими бандюгами. С Пропаном я в одном дворе жил, а Борман меня учил в карты жуль­ничать. Самое интересное, что даже с теми, кого я за­держивал, у меня сохранились неплохие отношения. Но видит Бог, завязал я.

— Это потому, что ты сам на шурика похож... Да и речь твоя, как у зэка. Ну все, хватит лясы точить, кажется, начальство едет...

К спорткомплексу на большой скорости подъехал «мерседес» с начальником отдела безопасности.

Начальник отдела безопасности Недосекин был че­ловеком крепким и круглым, как валун, с большой го­ловой. Узкие глаза немного косили, выдавая в нем не то татарина, не то башкира, смотрели всегда строго и недоверчиво, что, впрочем, характерно для людей его профессии.

Недосекин стал говорить о мерах предосторожности на сегодняшний день.

— Вы получите вот такие карточки, — начальник продемонстрировал одну из карточек. — По этим кар­точкам вы сможете свободно пройти в любую точку спортивного комплекса. Ясно?

— Ясно, начальник, — ответила за всех тетя Нина.

— На комплекс будет допущено некоторое количе­ство журналистов. Вас не должны видеть. Я не хочу никаких проблем. Кроме того, журналисты проверяют­ся отдельно. В течение дня возможны изменения. Мы не знаем, кто к нам нагрянет — Ельцин ли, Черномыр­дин... Постарайтесь быть вежливыми, не дай Бог теле­журналисты заснимут на пленку какую-нибудь грубую выходку, как это было на Празднике города. — Недо­секин почему-то покосился в сторону уборщицы. — Вопросы есть?

Вопросов не было. Тетя Нина слегка толкнула Бу­зуева и прошептала:

— Меня на камеру снимут...

— А как же, — сказал Бузуев, развертывая «Стиморол». — Войдем в историю!

— Итак, — произнес начальник отдела безопаснос­ти, — если у вас нет вопросов, начинаем работу.

Присутствующие задвигали стульями.

— Валентин, — обратилась уборщица к Бузуеву, — м что, если я сегодня увижу самого Ельцина?

— Вот радость, — с иронией произнес Бузуев.