Атлант расправил плечи. Книга 2
Шрифт:
Реардэн пытался заглушить в сознании эти слова, понимая, что сейчас бесполезно размышлять о них. Но слова не пропадали, они были словно обращены к умершему. Нет, я не проклинаю тебя за твой уход — если ты ушел, обуреваемый этим мучительным вопросом. Почему ты не предоставил мне возможность сказать тебе — а что, собственно, сказать? Что я одобряю?.. Что я не могу ни осудить тебя, ни последовать твоему примеру?
Реардэн закрыл глаза и на мгновение позволил себе испытать безмерное облегчение, которое чувствовал бы, если бы так же ушел, бросив все на свете. Потрясенный утратой, он ощущал потаенную зависть. Почему
Было поздно, все служащие уже ушли, Реардэн боялся дороги домой и пустоты вечера, ожидавших его впереди. Ему казалось, что враг, стерший с лица земли Кена Денеггера, поджидает его в темноте. Он больше не был неуязвим, но что бы это ни было, откуда бы ни исходило, здесь он в безопасности, как в кругу огней, зажженных, чтобы отвратить зло. Он смотрел на блестящие светлые пятна на темных окнах вдалеке; они напоминали неподвижную зыбь солнечного света на воде. Это было отражение неоновых огней, горящих на крыше здания, где он находился, и гласящих: «Реардэн стил». Реардэн подумал о той ночи, когда ему захотелось зажечь вывеску над своим прошлым, гласящую: «Жизнь Реардэна». Почему ему захотелось этого? Для кого?
Он подумал — с горьким изумлением и впервые, — что счастливую гордость, которую он когда-то чувствовал, порождало его уважение к людям, к значимости их восхищения и их суждения. Он больше не испытывал этого. Нет таких людей, думал Реардэн, чьему взору он бы хотел открыть эту надпись.
Он резко отвернулся от окна. Схватил пальто — резким размашистым жестом, предназначенным для того, чтобы втолкнуть себя назад, в состояние действия. Запахнув обе полы, он резко затянул пояс и торопливо, быстрым щелчком выключил свет на выходе, из кабинета. Распахнул дверь — и остановился. В углу полутемной приемной горела лампа. На краю стола в позе терпеливого ожидания сидел человек; это был Франциско Д'Анкония.
Реардэн уловил краткий миг, когда Франциско, не двигаясь, взглянул на него с тенью улыбки, похожей на перемигивание между конспираторами, которые понимали секрет, но не подавали виду. Это мгновение было, пожалуй, слишком кратким, потому что ему показалось, что Франциско сразу же поднялся — вежливо и почтительно. Его поза предполагала строгую официальность, отрицание любой попытки фамильярности, но он не произнес ни слова приветствия или хотя бы объяснения — а такое возможно только между близкими людьми. Реардэн спросил суровым тоном:
— Что вы здесь делаете?
— Я подумал, что вы захотите встретиться со мной сегодня вечером, мистер Реардэн.
— Почему?
— По той же причине, которая задержала вас допоздна в кабинете. Вы не работали.
— Как долго вы здесь просидели?
— Час, может быть, два.
— Почему же вы не постучались?
— А вы позволили бы мне войти?
— Слишком поздно задавать этот вопрос.
— Мне уйти, мистер Реардэн? Реардэн указал на дверь кабинета:
— Входите.
Включая свет и неторопливо двигаясь по кабинету, Реардэн решил ничего не чувствовать, но он чувствовал, как вновь обретает жизнь, — к нему возвращалось напряженное душевное возбуждение,
причины которого он не мог определить. Про себя он произносил лишь одно слово: «Осторожно!»Он сел на край стола, закинул ногу на ногу, посмотрел на Франциско, который почтительно стоял перед ним, и спросил с холодной улыбкой:
— Зачем вы пришли?
— Вы не хотите, чтобы я отвечал, мистер Реардэн. Вы не признаетесь ни мне, ни себе, как безнадежно одиноки в этот вечер. Не спрашивайте, и вам не придется отрицать это. Просто примите, что я это знаю.
Напряженный, как струна, один конец которой натягивает возмущение наглостью, а другой — восхищение прямотой, Реардэн ответил:
— Если хотите… Что же должен значить для меня тот факт, что вы об этом знаете?
— То, что я заинтересован этим, мистер Реардэн. Я единственный человек в вашем окружении, которому это небезразлично.
— Зачем вам интересоваться и беспокоиться? И зачем мне ваша помощь?
— Затем что нелегко проклинать человека, который много значил для вас.
— Я не стал бы проклинать вас, если бы вы держались от меня подальше.
Глаза Франциско слегка расширились, он усмехнулся и сказал:
— Я говорил о мистере Денеггере.
Мгновение Реардэн выглядел так, словно хотел ударить себя по лицу, затем тихо засмеялся и сказал:
— Хорошо. Садитесь.
Он помолчал, ожидая, как Франциско воспользуется этой ситуацией, но тот молча повиновался, с улыбкой, выглядевшей, как ни странно, ребячески: это было выражение торжества и благодарности.
— Я не проклинаю Кена Денеггера, — произнес Реардэн.
— Не проклинаете?
Казалось, оба слова слились в одно; они были произнесены очень медленно, почти осторожно, на лице Франциско не осталось и тени улыбки.
— Нет. Если он сломался, не мне его судить.
— Сломался?..
А что, разве не так?
Франциско откинулся назад; его улыбка вернулась, но она была печальной.
— Какими будут последствия его исчезновения для вас?
— Мне придется больше работать. Вот и все.
Франциско взглянул на стальной мост, черными штрихами вырисовывающийся сквозь красный пар за окном, и, указывая на него, произнес:
— У каждой из этих балок есть предел нагрузки, которую она может вынести. Каков ваш предел?
Реардэн засмеялся:
— Так вот чего вы боитесь? Из-за этого вы пришли? Испугались, что я сломаюсь? Захотели спасти меня, как Дэгни Таггарт хотела спасти Кена Денеггера? Она попыталась, но не смогла.
— Попыталась? Я этого не знал. Мы во многом несогласны с мисс Таггарт.
— Не беспокойтесь. Я не собираюсь исчезнуть. Пусть все сдаются и бросают работу. Я не брошу. Я не знаю своего предела и не интересуюсь этим. Все, что мне нужно знать, это что меня нельзя остановить.
— Любого человека можно остановить, мистер Реардэн.
— Как?
— Это лишь вопрос понимания движущей силы человека.
— И что это такое?
— Вы должны знать, мистер Реардэн. Вы один из последних нравственных людей в мире.
Реардэн горько усмехнулся:
— Меня называли как угодно, только не нравственным. Вы ошибаетесь. Вы даже не представляете себе, как ошибаетесь.
— Вы уверены?
— Я знаю. Что заставило вас произнести слово «нравственный»? Франциско показал на рудники за окном: