Атланта в Калидоне

Вся летучей окутана пеной,

Энипея желает любить.

Бог речной поцелует, как прежде,

И обнимет податливый стан.

АТАЛАНТА

О солнце, ясный свет среди холмов, и день

Весенний, долгожданный, и вы, праведные боги,

В чьих дланях наши муки и блаженство,

Но прежде — ты, царица высей, солнца белая сестра,

Что почитаема повсюду между дев — восславьтесь,

Внемлите мне, рабе своей, без знака не оставьте,

Веленья, руководства ту, что девственность хранит,

Охотницу святую, как моя богиня — здесь стою

Пред ликом вашим, посреди мужей, снаряжена к охоте,

Как все они, и заострила копья; будьте все

Ко мне добры и благосклонны, пока честь храню,

Да не один не обратится против той, что носит

Взамен веретена копьё и вместо ниток — тетиву,

Хоть женщина, но не жена; я чистыми устами

Восславлю небеса и лики всех богов, и ранний

Рассвет, что полнит небо блеском и цветами,

Как девы, свежими, и полнит ароматом

Обширные и тёплые воздушные поля, пути луны

Средь неподвижных туч, утёсов и ущелий горних.

Вам предложив бескровные дары и возлиянья,

Цветы и локон золотой моих волос,

Теперь у Артемиды я прошу благословенья:

Пусть будет золотом сей день для нас и для тебя,

До самого заката плодотворным и удачным.

Храни, возлюбленная, ты мои все дни

Счастливыми, и увенчай главу мою

Венком, который ты сплетёшь, зелёною короной.

Ведь не без слова из твоих пречистых уст

И не без твоего премудрого приказа

Через проливы, полные бурлящей белой пеной

До пиков Ахелоя от равнин Эллиса

С попутным ветром прилетела я сюда, где боги

С тобою собрались, на царскую охоту,

Оставив дом родной пустым и безутешным,

Холмы Аркадии, леса и воды рек зелёных,

Тоскующих, не слыша звуков рога моего,

Там, где не топчут больше землю мои ноги.

МЕЛЕАГР

От трепета пред именем твоим, святой главою,

О Аталанта, ни один на свете муж

Тебя хвалить не смеет, хоть ты всех достойней

Для похвалы, подобная богам красою

Твоих волос священных, глаз и стоп,

Что, по водам ступая, не поднимут белой пены,

Как бы не вился ветер озорной;

Но молим мы богов, восхищены тобою,

Тебя найдя достойнейшей средь всех для похвалы,

А с ними вместе славим и тебя,

Как свет, зажжённый в божеских руках.

ТОКСЕЙ

Доколе будешь ты точить копьё словами,

Словами биться, сладкой речью зверя добывать?

Кончай, или иди убей свинью в своем хлеву.

ПЛЕКСИПП

Уж коли едет дева меж мужей на битву,

То сядь на её место и пряди; достоин

Оружной женщины мужчина, с девой схожий.

МЕЛЕАГР

Мир вам; но знайте, что не любят боги болтовни.

ПЛЕКСИПП

Они мужчин не любят с женским языком.

МЕЛЕАГР

Ну, не сильнее речь моя, чем мои руки.

ПЛЕКСИПП

И то, и то слабо, не как мои ладони.

МЕЛЕАГР

Держи их в чистоте; к ним вечно липнет грязь.

ПЛЕКСИПП

Тебе-то кровью вепря рук не замарать.

МЕЛЕАГР

Держи слова в узде и сердце остуди.

АЛФЕЯ

Уста закройте, братья и мой сын,

Чтобы слова не обратились в ядовитых змей.

ТОКСЕЙ

Какая польза от девицы средь мужей,

Ну разве кровь свою она отдаст богам!

ПЛЕКСИПП

Надеть ей жертвенный венок и перерезать горло,

Кровь выпустить и дух — такою жертвой смогут

Мужи добиться помощи богов, хранителей удачи;

Живая ж бесполезна, будь она бутоном

На клумбе или спелым, сладким фруктом,

Созревшим для услады ртов мужских и ласк,

Иль хоть носи она копьё и тяжкий щит.

Скорей корова рогом одолеть быка сумеет,

Поборет жениха невеста или бога — человек.

Такую же я вижу здесь нелепость: всякой вещи

Свой путь — одно изменишь — и испортишь всё!

Но ты, о Зевс! Меня послушай: только я

Сражу перед тобою зверя — ни жене, ни мужу

Со мною не сравниться! Да не похулят они тебя,

Того, кто силу мужу дал, и мудрость не оспорят

Твою, ведь бога мудрость неизменна.

АТАЛАНТА

Мужи, что избраны от всех племён, и ты,

О царь — молю с моим присутствием смириться.

Ведь если жизнь моя была позорна,

На то укажет гнев богов; доселе

Из них никто меня не обвинил.

О ты, моя святая и счастливая богиня!

Коль согрешаю, променяв обычай женский

На копья и союз с людьми чужими,

То есть всегда у твоего бедра

Семь стрел священных, изукрашенных Танталом;

Не пустишь разве ты одну, о мать,

Пронзая семижды мне грудь иль бок, иль горло?

А если с кем бывала я дерзка,

Не знала меры, пусть помыслит он

Что я за мою святость и за славу

Плачу немало, лишена любви мужской

Навечно, материнства не изведав;

Не ощутить мне детских губ, не видеть глаз

Влюблённых, и у смертного одра

Не соберутся сыновья — цари на похороны,

Не зарыдают дочери; но странной и холодной,

Богам посвящена, без танцев и цветов,