Атлантида: возвращение короля

В конце концов, если уж она стала русалкой, то должна знать основы. Например, что она могла есть, если вообще могла, куда девались ее ноги и что, черт возьми, с ними теперь будет.

— Да-а-а?

Услышав его ответ, она нахмурилась. Он протянул это слово так, что, казалось, это был весь его словарный запас.

— Что это у тебя? Акри… — он поднял руку, прежде чем она успела выговорить имя, и это хорошо. Может быть, ей удастся завязать с ним разговор, и это будет не так неловко.

— Акрина, — начал он, и от его монотонного голоса у нее по спине пробежала дрожь. Шар света, о котором шла речь, возбужденно попрыгивал перед ними. Мари попятилась, вспомнив скользкую руку, сжимавшую ее. — Это компаньон, которым одарен каждый Атлант. Это дар богов, чтобы мы никогда не были по-настоящему одиноки, как сами боги. Они принимают форму света, так что даже в самых темных уголках океана у нас есть свет, который ведет нас. Обычно они приходят, когда их хозяин едва созрел, чтобы справиться с одним. Мне посчастливилось получить свою слишком рано.

— Ты еще не созрел? — спросила она мягким голосом. Мужчина был более чем зрел, если уж на то пошло.

Голубые, как океан, глаза уставились прямо на нее.

— Не был, когда меня отослали в пещеру. Если бы не моя Акрина, я бы сейчас, наверное, сошел с ума.

— Ну, я уже думаю, что ты сумасшедший, поэтому у нас должны быть разные взгляды, — поддразнила она. — Почему этот шарик света не такой же хваткий, как другой?

Эмброуз снова стал смотреть прямо перед собой.

— Я послал Акрину на поверхность за кое-чем. Это ее двойник. Он медленно растет и почти готов к отправке к своему хозяину.

В его голосе звучала печаль, которая заставила ее улыбнуться. Тот факт, что он будет скучать по этой мелочи, согревало сердце.

— Как они находят своего хозяина? Если ты здесь, я не понимаю, как они могут найти кого-то другого.

— Это инстинкт. Акрина способна сама найти своего хозяина. Рано или поздно, когда какой-то ребенок достигнет зрелого состояния ума, Акринус покинет нас и станет Акрином.

«Нас». Он использовал множественное число. Значит, он не планировал оставить ее? По какой-то причине, о которой ей не хотелось думать, она почувствовала облегчение. Пока она не останется одна в океане, где водятся акулы и большие уродливые твари, которые с удовольствием съели бы такую рыбу, как она, Мари будет в порядке. Ей больше некуда было идти — она все еще придерживалась того факта, что мертва.

Рыба. Она была рыбой в океане и понятия не имела, как это случилось.

— Эмброуз? — спросила она, садясь рядом с ним.

Он посмотрел на нее, приподняв бровь.

— Как ты сделал это со мной?

— Что сделал?

Мари провела рукой по своему телу, гордо указывая на развевающийся хвост. Ее глаза поймали золотистый перелив хвоста, и это снова заставило ее испугаться. Как могло что-то столь прекрасное и в то же время пугающее быть частью ее тела?

В его глазах промелькнуло понимание.

— Ах, это.

— Да, — сказала она, сжимая губы. — Расскажи мне, как ты это сделал и можно ли это исправить.

Эмброуз отвернулся от нее, давая все ответы, в которых она нуждалась.

— Я отдал тебе частичку себя. Нет способа отменить то, что уже сделано. Время от времени у тебя будет период… — он сделал паузу, щеки потемнели. — Потребность. Мы называем это нуждой женщин. Это происходит только раз в пару месяцев, но это опасное время. Твой хвост снова превратится в ноги, и ты будешь вынуждена выйти на сушу, чтобы оставаться в безопасности.

— Есть небольшой заповедный остров, который Атлантида защищает именно для этого. Туда мы посылаем наших женщин, когда это происходит. Обычно они приводят с собой мужчину для… общения. Только когда ты будешь испытывать нужду, тебе придется оставаться на земле.

Мари уставилась на него.

— То есть ты хочешь сказать, что раз в месяц я буду сходить сума от желания, но это единственное время, когда я смогу вернуть свои ноги?

Эмброуз сглотнул, потирая рукой покрасневшую челюсть.

— Все гораздо… гораздо сложнее, Мари. Думаю, будет лучше, если мы позволим женщине объяснить тебе все это, потому что я не могу…

— Я могу выйти на сушу на пару часов, прежде чем мои ноги вернутся, и они не будут меняться, когда я возбуждена? — прервала она, нуждаясь в разъяснении.

— Пожалуйста, не говори это слово, — сказал он. Его лицо покраснело еще сильнее, превратившись в загорелый помидор. — Но… да. Вот в чем суть. Есть и другие случаи, когда они потенциально могут остаться дольше, но… я не уверен. Атланты никогда не хотели выходить на сушу.

— Больно будет снова измениться? — спросила она, не веря ни единому слову. На каком-то уровне это имело смысл, но Мари заверила себя, что это ее рыбья сторона заставляет ее так думать. Казалось, кто-то бросил ее в Сумеречной зоне и оставил там.

— Ты ничего не почувствуешь, кроме легкого покалывания. Первая трансформация будет единственным болезненным моментом.

Девушка кивнула, потом нахмурилась.

— Но в пещере… Похоже, что тебе было очень больно…

— Прошло две тысячи лет с тех пор, как я был в воде, — напомнил он ей, отводя взгляд, как будто осознание этого было слишком болезненным для него.

Мари на мгновение замолчала, задумавшись. Это… было давно. Ужасно давно. Две тысячи лет с жестокой, садистской сукой с кошмарной прической, и он, наконец, освободился от нее. А Мари? Она была поймана в ловушку в океане с изгнанным тритоном.

И самое смешное, что чем больше проходило времени, тем больше она начинала верить, что все это реально. Так же реально, как она сама, так же реальна, как ее хвост. Мари не была мертва, она не участвовала ни в каком телешоу, и она не сходила с ума.

Смотря на Эмброуза, она поняла, что все это реально.

Паника охватила ее, прежде чем девушка отпрянула от него. Она не могла находиться рядом с ним. Это была его вина. Он изменил ее, он разрушил ее, и теперь он собирался тащить ее за океан, пока она не умрет.

Боже… Что, если она не умрет? Ему больше двух тысяч лет — значит ли это, что она приговорена к вечности в океане вместе с ним? Этот гигантский, очевидно могущественный тритон, за которым гонится сумасшедшая сука? Этот… сострадательный, молчаливый человек, который был один столько лет?