Атлантида. Часть 2: Радуга
Шрифт:
Но было пусто.
Я бросалась из стороны в сторону, хватала и била воздух и землю, но тщетно. Теперь я была здесь одна.
Темно... проклятье, слишком темно! Я не вижу ничего, ни лучика!
Тут мне на макушку упало что-то влажное.
Я вздрогнула и потянула руку к волосам, чтобы понять, что это было.
Вода. Слегка солоноватая.
Откуда-то из желудка поднялась паника, я почувствовала, как она охватила мои плечи, как раскатилась по рукам и шее, достигла головы, подняла дыбом волосы!
Я под землей. Глубоко, по-настоящему глубоко
Похоже я нахожусь глубже, чем дно моря, разделяющего Огузок и Остов. Над моей головой не меньше тонны земли и еще больше воды. Все может рухнуть в любой момент, и тогда это место станет моей могилой!
Из моей груди, преодолевая барьер сжавшихся легких и связок, вырвался протяжный стон.
Я стала шагать и шагала, пока не уткнулась лицом в землю. Тогда я стала медленно пробираться вдоль нее, надеясь рано или поздно наткнуться на что-то, напоминающее лестницу, по которой меня привели. Шли мы недолго, она должна быть где-то здесь...
Но шла я дольше, чем надо было. Намного дольше.
Темнота давила на меня, впервые в жизни мне было по-настоящему страшно. Я знала, что заблудилась, что не смогу даже вернуться к месту, где меня оставил оранжевый, но все равно продолжала шагать, надеясь на чудо.
В один миг я поняла, что сойду с ума, если не зажмурю глаза и не представлю, что не вижу только потому, что мне пришло в голову больше не разжимать веки. Так стало легче, но ужас не прошел.
Потребность увидеть хоть лучик света стала невыносимой, как потребность дышать. Я плотно сжала губы, чтобы не издавать ни звука, но это давалось очень тяжело. Я понимала, что не умру от темноты, но это было нестерпимо... хуже, чем смерть.
Я шагала много, возможно, многие часы или даже дни мерила шагами сырую землю. Я давно потеряла счет времени, уже почти забыла, что ищу... хоть что-то, хоть камень, хоть гору землю. Хоть что-то, кроме голых стен.
Туннели были бесконечными, я много раз поворачивала назад и ныряла в проходы, но ни разу не пришла в тупик. Единственным тупиком, который я знала, был тот, к которому привел меня оранжевый.
Я ушла так далеко, что даже он не сможет найти меня, когда придет.
Я умру тут от голода и жажды.
Когда слабость совсем одолела меня, я опустилась на землю и села, упершись спиной в стену.
Я стала вслушиваться в непроницаемую тишину, надеясь уловить хоть какие-то изменения.
Я долго сидела так, и вдруг услышала голоса.
Не различимые, похожие на игру воображение, они разносились где-то вдалеке.
Я встала и пошла к ним, пока не поняла, что они находятся где-то за стеной, в которой нет прохода.
Я остановилась и стала слушать. Я почти различала слова.
– ...Мы должны быть спокойны, должны верить, что будем в безопасности!...
– Приходить сюда было безумием!...
– ...Цунами затопит весь Огузок, туннели рухнут, нас погребет заживо!...
– Мы погибнем! Даже если храм не рухнет, наши поля пропитает соленая вода, мы умрем с голода!
–
Бог хранит всех нас, мы живем под его лучами в то время, как другие умирают. Мы особенные люди. Мы должны быть храбрыми.– Давайте помолимся за наше спасение, за процветание жизни! Песни даруют мир нашим душам. Соберемся в круги, братья и сестры...
Оранжевые начали петь.
Их звонкие голоса сотрясали стены, вибрации проникали в землю, я слышала их песни не только ушами, но и всем телом.
Впервые я снова смогла ощутить течение времени. Они пели одну песню за другой, а я сидела за одной из стен, обняв колени, прижимаясь ухом к земле, и слушала.
Я уснула так, а когда проснулась, снова была тишина и темнота.
Живот крутило от голода, нестерпимо хотелось пить.
Двигаться было бессмысленно. Я уже поняла, что нахожусь в подземном лабиринте, откуда невозможно выбраться, если не знаешь, куда идти.
Я сидела так, пока вдруг не услышала шаги.
Я прислушалась, не мерещится ли мне, но шаги были, и они приближались.
– Я принес еды и воды.
Кто-то опустился возле меня и сунул в руки корзину. Там были сырые овощи и большая фляга с водой.
Запах, шедший от корзины, пробудил столько образов: соленое море, жесткая трава, человеческие руки...
Я почувствовала, как слезы подкатывают к векам, но не стала смахивать их. Я схватила за руку человека, чтобы он не вздумал уйти, а другой взяла флягу.
Я стала пить, запрокинув голову. Вода лилась мне в горло, и я с наслаждением ощутила привкус опресняющих водорослей, через которые ее пропустили.
Затем я взяла круглый плод.
Никогда до сих пор я не ела овощей, они казались мне несъедобными... но сейчас рот наполнился слюной, словно мне предложили зажаренную тушку чайки.
Я пихала в рот гладкие и шершавые шары. Язык то обжигала кислота, то обтягивала сладость, волокна жесткой вытянутой травы застревали в зубах, а ее вкус заставлял морщиться, но я ела.
– Ешь, как животное, - заметил голос, когда корзина опустела.
– Не сошла ли ты тут с ума, бросаясь из угла в угол?
– Когда меня уведут отсюда?
– Когда-нибудь ты сама сможешь выйти. А пока будешь рыть.
Он стал вставать и, все еще держа меня за руку, помог мне подняться.
Он повел меня, мы сделали не больше пяти шагов.
Он протянул мою руку, и она уперлась в тупик.
Моя нога коснулась судна.
– Ты должна копать, иначе в следующий раз я не вернусь. Ты будешь копать?
Я держала руку на земле, не в силах поверить в то, что чувствую.
Тупик! Рыхлая, неподатливая земля в месте, откуда я пришла!
– Как это?... Тут было пусто! Тут ничего не было!!!...
– Ты слепа, так позволь зрячим вести себя к свету, - голос оранжевого был спокоен и строг.
– Рой, укладывай землю ровным слоем, и, может, когда-нибудь ты начнешь видеть снова. Когда это случится, ты тут же уйдешь отсюда.
– Вы ослепили меня!?
– Нет. Ты была слепа с рождения. Рой.