Атолл

Джон кивнул, стараясь, чтобы лицо было бесстрастным.

...- Я был вне себя от гнева. В исступлении я порезал себе лицо, а потом вскрыл вены... Но меня спасли. В больнице за мной ухаживала медсестра. Азиатка. Я её трахнул прямо в палате...

У Джексона заблестели глаза, воспоминания его возбудили. Он поправил полотенце. Наверное, ему там стало тесно.

– Потом мы поженились, у нас родился ребенок - девочка. Я загремел в тюрягу по первому разу... Когда вышел, семьи у меня уже не было - ни жены, ни дочки... Оказывается, они уехали на родину.

Джон Кейн прочистил горло. Джексон это понял как намек заткнуться.

– Ну, вот, я исповедался. Теперь готов умереть. Вы где намерены меня убить - прямо здесь или выйдем во двор?

– С чего вы решили, что я вас собираюсь убивать?

– Я бы на вашем месте так и поступил, - ответил Джексон.
– Вы знаете, где искать свою жену, а оставлять меня в тылу - глупо и неосторожно.

– А я вас и не оставлю у себя в тылу, - ответил Джон.
– Вы будите моим заложником. Сейчас мы пойдем в деревню, возьмем мою жену, доктора, потом сядем на мою яхту... Она где, в Гостеприимной бухте?

– Вы, однако, хорошо здесь пошпионили, - уважительно сказал Джексон.

– Все четверо, включая вас, садимся на мое судно и отплываем в сторону Пиньорского архипелага. Своим ребятам скажите, чтобы они приехали за вами через два дня в порт главного острова Какуара.

– Вы неплохой стратег, - похвалил Джексон.
– Слушайте, оставайтесь у нас. Вы писатель в каком жанре? Детективщик?

– Почему вы решили?

– Потому что у вас своя яхта. Что по карману только миллионерам. Будь вы писателем другого жанра, вы бы плавали на лодке в уикенд, и это все, что вы могли бы себе позволить.

– Все правильно, - подтвердил Джон Кейн.

Джексон самодовольно улыбнулся и сказал:

– Как видите, я тоже владею кое-какими методами дедукции... Но они ничтожны по сравнению с вашим талантом. Я читал о похождениях вашего сыщика-индейца, как его там... Лонгваля Бинокля, кажется...

– Пинокль - его имя.

– Да-да... Так вот, с вашими способностями придумывать преступления... Мы могли бы составить неплохую компанию. Вы придумываете, мы осуществляем.

– Я полагаю, что у вас тоже не слабая фантазия.

– С фантазией у нас все в порядке, а вот, что касается деталей... все не предусмотришь, а писатели - народ скрупулезный. Он должен предусмотреть все нюансы, иначе роман его рассыплется... Так и у нас. Подчас из-за какой-то мелочи, которую не предусмотрели, проваливается вроде бы хорошо продуманная операция... Нет, серьезно, мистер Кейн, у нас с вами получится хороший тандем. Мы примерно одного возраста. Я буду вашим, Альтер Эго.

– У вас подходящий для этого портрет, - криво усмехнулся Джон.

– Этакий "Портрет Дориана Грэя".

– Ха-ха-ха! Ну, вот видите. Случай чего, валите все на меня...

– Достаточно, мистер Джексон, - остановил разболтавшегося главаря писатель.
– Мы с вами не одной крови. Одевайтесь и идемте в деревню.

Джон Кейн был недоволен Джексоном. Он оказался излишне болтлив. Главарь, по его мнению, должен быть воплощением мужества, пусть и бандитского. А мужество предполагает молчаливость. Болтливость вообще женская черта. То есть Джексон не отвечал стандартам главаря...

– Тьфу, ты, глупость какая!
– выругал себя Джон. Каким стандартам? Литературным? Но это же штамп - суровый молчаливый бандит. А бандит тоже человек. С кем ему поговорить, если вокруг одни недоумки и раболепная сволочь? Вот он и рад случаю... Не каждый день встречаешься с писателем. Тем более знаменитым.

– Ай-яй-яй! Погладь, погладь себя по головке. Скучаешь по светским тусовкам? "Ах, мистер Кейн!" "Скажите, мистер Кейн, что вы едите на завтрак?" - "Журналистов"...

Джексон позвонил в колокольчик. На звон вошел слуга, маленький человечек откровенно азиатской внешности. Как видно, Джексон, даже в отношении слуг отдавал предпочтение азиатам.

– Маркус, принеси мне все для двухдневного путешествия на яхте.

– Господин уезжает?

– Да, вот друг приглашает покататься на его яхте. Поторопись. Мы спешим.

– Слушаюсь, - азиат поклонился и вышел.

– Херси, а как же я?
– это подала голос та девушка, которая сидела под роялем. Теперь она стояла в дверях, все так же не одетая, и крашеным ногтем, как обиженный ребенок, скребла косяк.

– Иди спать. У меня дела, - коротко отшил её Джексон.
– И прикройся! Что за манера... Вы уж извините, мистер Кейн.

– Ничего, я привык. Моя жена столь же свободных нравов. В одежде.

Пришел опять микроскопический азиат, подал одежду Джексону, рядом поставил чемоданчик.

– Там все на два дня, - сказал он, указав на чемоданчик.
– Какие еще будут распоряжения, сэр?

– Принеси нам виски... Вы какое виски предпочитаете, мистер Кейн?

– Сейчас я выпью любое.

– О'кей!
– азиату, - принеси "Джонни Уокер".
– Кейну, - мой любимый.