Атомная крепость (илл. И.Ефимова)

О похищении геологической карты и бегстве Мусы немедленно сообщили в погранотряд и в органы госбезопасности.

Майор Проценко был недоволен.

– Обыграли нас, как мальчишек, – раздраженно произнес он. – Этот негодяй свое сделал! Ну, схватят его наши пограничники, карту отберут, да нам-то стыдно.

Русаков присел на камень.

– Огорчаться не время, – сказал он. – По моим данным, основное, что привлекает внимание иностранной разведки к нашей геологической партии, это все же не карта, а наши ученые Ясный и Лучинин. Загадка с личностью Мусы скоро выяснится, сейчас дело не в этом…

– Ты ожидаешь покушения на Лучинина? – с тревогой спросил Проценко.

– Да. Фотокарточка Ясного, привезенная вами из Пржевальска, говорила о внимании иностранной разведки к Александру Ивановичу, и, признаюсь, что это не было для меня неожиданностью. Похищение карты свидетельствует, что в опасности и Степан Ильич Лучинин.

– Стало быть, по-твоему, эта троица?..

– Вся ли троица – не могу утверждать, – ответил Русаков, – но сейчас ясно одно: настал час большой опасности и для Ясного, и для Лучинина, о чем они и не подозревают. Мы с вами, товарищ майор, должны сейчас же выработать план действий. Похищение карты – это, по-видимому, первая часть задания вражеской разведки. Но после бегства Мусы им поневоле приходится спешить, тут уж прохлаждаться некогда!

– Правильно, – согласился Проценко.

– У меня есть такой план… – и капитан Русаков принялся излагать майору свои соображения: надо было действовать так, чтобы враги и не подозревали, что они разоблачены.

В призрачно-зеленом лунном свете мириады мелких капель воды крутились в воздухе, подобно крошечным драгоценным камешкам – со скал низвергался водопад. Он то успокаивался, то вспыхивал фантастическими красками, тона которых беспрерывно менялись.

Ясный и его друзья часто в вечерний час приходили сюда полюбоваться красивым зрелищем и отдохнуть под свежим дыханием мощного ледяного потока. Так было и сегодня перед ужином. На этот раз Ясного и Лучинина сопровождали Русаков, Проценко и Борис Сахно. Говорили о предстоящем возвращении в Пржевальск, снятие лагеря было назначено на следующее утро.

Возвращались тропинкой вдоль скал у подножия того самого гиганта со снежной шапкой, с другой стороны которого расположились палатки альпинистов.

И вдруг произошло нечто странное: один за другим послышались несколько ударов грома. Вечернее небо было совершенно чисто, а где-то над самой головой гремели грозовые раскаты. И в то же мгновенье все увидели, как с вершины горы будто кто-то мощным дыханием сдул снеговой покров. Снежные облака метнулись вдоль небосвода, на половине неба не стало видно звезд, а удары все продолжались.

Проценко и Русаков переглянулись: вот оно, началось!

– Лавина! За мной! – увлекая за собой других, Русаков бросился в сторону, к гроту, вход в который он и Проценко приметили уже давно. Они подбежали в самый раз. Скоро вход в пещеру оказался заваленным мощным слоем снега.

– Не выдержали! – сказал Проценко.

– Лавина!

– В это время суток не бывает падения лавин. К тому же с этой стороны горы лавина и не могла идти… – Сахно удивленно посмотрел на Лучинина.

Проценко и Русаков осмотрели пещеру и обнаружили, что она узким ходом сообщается с рядом небольших гротов, в которых имеются глубокие колодцы.

– Теперь ни слова, – прошептал Русаков.

Все отчетливо услышали движение, но не в глубине темных ходов, а где-то почти над головой, и не успели они опомниться, как из-за камней, нагроможденных в верхнем углу пещеры, с факелом в руке появился человек. Это был Муса, беглец возвратился. Муса поднял факел и неожиданно увидел перед собой Ясного. Выхватив, нож, он бросился на ученого. Ясный приготовился защищаться, но это оказалось излишним: Муса уже извивался в крепких руках Русакова, а майор Проценко вынимал из его кармана пистолет.

Майор по верхнему ходу, которым только что появился Муса, поднялся на склон горы: долину внизу до самого водопада забило мощным слоем снега, но по склону можно было выйти на другую сторону, к лагерю.

Русаков посоветовался с Проценко и решил остаться на месте.

– Я сейчас же пришлю сюда сержанта Глыбина, – пообещал майор.

Он ушел, захватив с собой и Мусу.

Русаков притаился и стал ожидать – для него вовсе небезразлично было, кто появится здесь раньше: сержант пограничник или бандиты, а что они должны появиться, он не сомневался. Они пустили в ход взрывчатку для того, чтобы таким образом искусственно вызвать лавину и покончить с Ясным и Лучининым, после чего рисковать оставаться в лагере им было уже незачем. «Невидимка», сброшенный на ларашюте близ Краснотала, действовал нагло, но на этот раз его постигла неудача – и Русаков и Процекко не позволили застать себя врасплох. Русаков не сомневался, что ни Камзолова, ни его проводника в лагере уже нет, но кто именно агент Харвуда и где он находится – этого капитан пока не знал. Ясный и Лучинин теперь в безопасности, а Муса явился сюда не зря, – наверное, в этом месте условлена встреча с другими.

Ждать пришлось недолго, но гости появились совсем не с той стороны, откуда Русаков ожидал их, а из дальнего подземелья. Это были Камзолов и Керим, снаряженные в дальнюю дорогу. Притаившись в нише за камнями, капитан слышал каждое их слово.

– Подождем, – произнес Керим по-ново повелительным тоном и поднял перед собой горящий факел. В отблеске огня Русаков снова увидел его мутно-желтые глаза и вздрогнул, точно от прикосновения тока: теперь он вспомнил, кого именно напоминает ему Керим… Да, да, это он! Русаков мог поручиться, что фотокарточку этого человека ему довелось не раз рассматривать в кабинете полковника Соколова.

– Подождем, – повторил Керим. – Он скоро должен быть здесь.

– Может, он попал в руки пограничников? – возразил Камзолов. – Нам лучше поскорее уходить отсюда.

– Ваше дело не рассуждать, а выполнять мои приказания, – резко возразил Керим. – Лучинин был вместе с профессором Ясным, следовательно, и он погиб.

– Хорошо, – после паузы примирительно заговорил Камзолов. – Но объясните мне по крайней мере, на кой черт вам потребовалось выдавать им нашего друга?

– Время, время, вот что нам надо было выиграть… Карту было приказано передать кому надо, а исчезновение нашего Мусы «просто так» навело бы майора на подозрение, не связаны ли мы через него с теми, кого пограничники преследуют по ту сторону хребта Сары-Джас. К тому же они нашли вход в пещеру и могли отрезать нам дорогу.

Камзолов выругался. Керим заговорил насмешливо:

– Вы странный человек, ваши руки в крови, а вы все еще мечтаете возвратиться к жизни честного обывателя! Вряд ли у вас что получится… Впрочем, мне до этого нет дела… Мне нужен Муса – так я привык называть нашего друга, только он знает все ходы и выходы в этом лабиринте и может под землей провести меня на ту сторону границы, туда, где уже ждут меня. И если бы вы были хоть немного дальновиднее, вы просили бы меня взять вас с собой.

– Почему? – вырвалось у Камзолова.

– Потому что час назад из погранотряда на имя Ясного и Проценко поступило сообщение: пограничники нашли тела убитых нами колхозников Мусы и Керима, тех самых, которых вы наняли себе в проводники и под именем которых мы вместе с вами появились в лагере экспедиции.

Камзолов издал проклятье. Его спутник рассмеялся.

– Игра стоила свеч, задание я выполнил полностью, – сказал он довольным тоном.

Теперь капитан Русаков не сомневался: перед ним стоял агент Харвуда, «Невидимка», тот самый, который нам известен как Двадцатый, маскировавшийся до сих пор под колхозника проводника Керима. Капитан мог сейчас легко перестрелять врагов, но он удержал себя от искушения – Двадцатого надо было во что бы то ни стало взять живым.