Атомный поезд. Том 1
Шрифт:
– Что ты пристала к парню! – вступила в разговор Ирина Владимировна. – Он же военный, у них секреты всякие, тайны. Что ты туда лезешь? Человек тебя замуж зовет, вот и отвечай! А будешь кавардовать – я тебе про свою подругу рассказывала…
– Нам сразу дадут квартиру. Двухкомнатную, со всеми удобствами, – Кудасов бросил на чашу весов последний аргумент, очень весомый в условиях российского бесквартирья.
– Вот видишь! – мать в сердцах швырнула губку.
– Чего тебе еще надо?
Оксана улыбнулась.
– Ничего. Я согласна.
– Ну и слава Богу! – Ирина Владимировна всплеснула руками. – За это надо выпить, у меня бутылочка
– Зачем? Ему все по барабану. Только бухтеть будет. Завтра скажем.
Втроем они выпили по крохотной рюмочке сладкого вина, потом еще по одной.
– Живите, дети, долго и счастливо, – Ирина Владимировна протерла набежавшую слезу. – А я буду приезжать, деток нянчить.
– А далеко ехать-то? – Оксана облизнула сладкие губы. Глаза ее блестели, щеки горели румянцем.
– В Кротово.
Девушка поставила рюмку.
– Ничего себе! Это же черт знает где! Как же я смогу приезжать к родителям, когда захочу?!
– Это всего триста километров, – как бы оправдываясь, сказал Кудасов. И округлил расстояние в меньшую сторону, потому что в действительности выходило почти четыреста.
– Три часа на машине.
– А у тебя есть машина?
– Не бойся, найдем!
– Ну ладно, гулять так гулять! Наливай!
Оксана пила кагор, улыбалась, участвовала в разговоре, но в голове носился целый рой мыслей.
Что ж, замуж выходить все равно надо. Кротово – не сибирская тайга. Не понравится – вернется! Попытка – не пытка… А может, все и сложится. Если служба заладится, то в отдаленной дыре они не задержатся… А уже через месяц она будет женой старшего лейтенанта! То-то Ленка Карташова обзавидуется! Да и другие девчонки с ума сойдут. И Сурен… Может, он тоже пожалеет, что так с ней разговаривал…
Несмотря на размер рюмок, бутылка все равно закончилась.
– Давайте, детки, за ваше будущее! – Ирина Владимировна тоже раскраснелась. За скорую свадьбу!
В кухню заглянул взлохмаченный Федор Степанович.
– Ну, чего расшумелись, полуночники? – не здороваясь, пробурчал он и прошел дальше. Заливисто прогудел унитаз.
– Уже поздно, я пойду, – счастливый жених встал и по привычке щелкнул каблуками. Ботинки не давали такой четкости звука, как сапоги.
Зато на следующий день на плацу училища сапоги грохотали на славу.
– И-раз! И-раз! – задавал ритм Коля Смык. «Коробки» офицеров-выпускников одна за другой проходили мимо трибуны, на которой стояло все руководство училища и представители городских властей. Блестят в солнечных лучах генеральские и полковничьи погоны, празднично отсверкивают на серых парадных кителях ордена и медали, прижаты к лакированным козырькам привычные офицерские пальцы, отутюжены штатские пиджаки. Выпуск – большой праздник. Но для руководства это очередной праздник в череде таких же, а для выпускников – единственный, один из самых главных в жизни. Не жалея ног рубит шаг один выпускной взвод за другим, потому что молодые люди в непривычных золотых погонах понимают – это первое офицерское прохождение, но на училищном плацу оно последнее. Впереди новая жизнь, новые плацы, а где-то впереди ждет такая же трибуна, с которой можно смотреть сверху вниз на проходящие строевым шагом колонны.
– И-раз! И-раз!
Лейтенант Александр Кудасов шагает во второй шеренге. Распаренной кожей головы он чувствует плотно насаженную фуражку. Это опасный предмет во время
прохождения. Все по много раз проинструктированы: если у кого слетит головной убор – не поднимать, иначе сломается строй, и не обходить – иначе сломается строй, и не отфутболивать – иначе тоже сломается строй! Идти, как шли, растоптать фуражку – потом новую купите! А то был случай, выпускной взвод перед самим генералом Хромовым опозорился…– И-раз! И-раз!
Чтобы шеренги были ровными, каждый лейтенант локтем прижимается к локтю соседа. Сейчас неважно, какие у тебя были оценки, списал ты на экзамене или сам решил задачу, – все это уже в прошлом. И преподаватели, и начальники курсов, и начальник факультета, да что там – даже сам начальник училища генерал Панков утратили власть над свежеиспеченными офицерами. Теперь они сами хозяева своей судьбы да их новые отцы-командиры. А чтобы судьба была милостивой, чтобы в службе везло, каждый зажимает в потных пальцах одну, две или три монетки. «Коробка» поравнялась с трибуной.
– И-раз!
Это уже не просто метроном ритма. Это команда. Взвод принимает положение «Смирно, равнение направо!». Руки прижаты к туловищу, головы повернуты к трибуне, только ноги выпрямляются и еще сильнее молотят по асфальту. Офицеры на трибуне улыбаются, рассматривая напряженные молодые лица. Через пять-десять лет именно они будут «делать погоду» в ракетных войсках, а те, кто сейчас на трибуне, пойдут на пенсию и будут вспоминать с гордостью: «А ведь генерал имярек, он-то у меня учился!» Может, к кому-то придется потом обратиться со скромной ветеранской просьбой… Сейчас старшие офицеры об этом не думают, хотя в затаенном уголке сознания такие мыслишки шевелятся…
– И-раз!
Это тоже команда, но особая. Десятки рук подбрасывают нагретые монеты в воздух. На счастье, на удачу, на везение, на хорошую службу! Летят, крутятся, отблескивают на солнце серебристые диски, набирают свой потолок высоты и устремляются вниз, щедро осыпая юных офицеров, падают на фуражки, на погоны, звякают об асфальт, раскатываются в стороны… Уставом такое не предусмотрено, в принципе, это нарушение порядка, монета может попасть под сапог и сломать строй, но такова традиция! Все выпускники военно-учебных заведений России устраивают себе дождь из серебряных монет, и начальство смотрит на это сквозь пальцы, потому что нельзя убивать в молодых людях мечту о счастливом будущем.
Прохождение закончилось. Звучит последняя в училище команда: «Вольно, разойтись!» Ломаются шеренги, парадные лейтенантские мундиры смешиваются с гражданскими одеждами: родители, друзья, невесты дождались своего часа. Обнимаются, целуются, фотографируются на память – такой день ведь больше не повторится! Малышня шныряет по плацу, собирает монетки, им тоже радость – купить мороженое на счастливые офицерские деньги.
Долго длится эта сумятица, лейтенанты обмениваются адресами, обсуждают, когда теперь придется встретиться…
– А где Андрей Коротков, кто знает? – спросил вдруг Боря Глушак.
Никто не знает.
– Да, угораздило его с этим пидором! – покачал головой Коля Смык. – А ведь нам еще повезло, и мы могли загреметь под фанфары!
– Мы же никого в задницу не целовали, – возразил Глушак. – И его никто не заставлял. Но Андрюху жалко. Давайте его завтра проведаем!
– Вряд ли захочет, – сказал Кудасов. – Он же нас жизни учил, генералом грозился стать, а тут такой облом. Но на свадьбу мы с Оксанкой его пригласим.