Атомный поезд
Шрифт:
Булатов развёл руками.
— Разве кто-нибудь говорил о вашем отстранении? Просто в этом рейсе командовать запуском будет старший лейтенант Кудасов. Ещё вопросы есть?
У Белова вопросов не было. Зато у всех других были.
— Когда запланирован запуск? — спросил Ефимов.
— В настоящее время комплекс готовится к новому рейсу. Уже произведена замена секционной боеголовки на цельную, гораздо меньшей мощности. Сегодня ночью вы отправитесь в рейс. Запуск состоится по команде в период боевого дежурства.
«Уже сегодня!» — тревожно подумал Кудасов.
— Сбор на инструктаж
Расписавшись в журнале, Александр впервые взял спусковой крючок ядерной ракеты — небольшой блестящий ключ на потёртом шнурке. Инструкции не предусматривали, как его носить, но все, кому такие штуки доверялись, носили их на шее. Кудасов тоже надел шнурок на шею, заправил кусочек металла под рубашку, чувствуя, как исходящая от него мощь наполняет силой всё его существо.
— Все свободны! — прозвучала последняя команда, и собравшиеся стали расходиться.
Кудасов радостно направился к выходу. Он был окрылён и горд. Вообще, в нём что-то изменилось. Оказанное доверие распирало молодого человека, он ощущал, что выходит из кабинета Булатова уже не тем зелёным новичком, которым туда входил. Он получил признание как классный ракетчик! И от этого его переполняла гордость. В отличие от Белова и остальных, он не боялся предстоящего испытания и был уверен, что выстрелит успешно.
И отношение окружающих к нему изменилось. Ефимов, который обычно холодно кивал ему в переходах поезда, а то и молча проходил мимо, сейчас дружески положил руку на плечо:
— Значит, сработаем вместе, старший лейтенант? Ты уж постарайся, от этого многое зависит!
— Не сомневайтесь, товарищ подполковник! Я попаду точно в цель!
— Дай бог нашему теляти волка поймати! — буркнул проходящий мимо Белов. Лицо у него было кислым.
— Поймает, поймает! — ободрил Волобуев. — Если попадёт в цель, то и очередную звёздочку поймает. А может, и орден!
— Не за ордена служим! — молодцевато сказал Кудасов. Домой он влетел, как на крыльях. Оксана хлопотала на кухне. По телевизору показывали какой-то старый концерт.
«Мечты сбываются и не сбываются!» — неслось с экрана. Динамики были включены на полную мощность. Оксана вообще любила громкую музыку.
— Это ты, дорогой? — молодая супруга вышла навстречу. На ней был очень миленький клетчатый фартук. Саша любил, когда она занимается хозяйством.
— Оксанка, мне доверили боевой запуск! — выпалил он и осёкся, сообразив, что выбалтывает военную тайну. — Быстро сложи мне вещи!
— Что?!
Лицо жены вытянулось. Ладно, ей можно доверять, к тому же она и так знает о его работе…
— Сегодня мы уходим в рейс для боевого запуска! Вне очереди, потому что наш экипаж лучше подготовлен! И запуск буду проводить я! Он очень сложный, но я справлюсь, у меня всё получится. И тогда… Что с тобой?!
Зелёные глаза наполнились слезами, тонкие пальцы прижались к вискам.
— Как в рейс?! Ты же только прибыл из рейса?! Мы же едем завтра в Тиходонск!
«Любовь приходит к нам, порой не та-а-а!…» Кудасова захлестнула волна раздражения. Он резко убавил звук.
— Ты что, не поняла меня? Ты слышала, что я сказал? Получено правительственное задание,
мы уходим вне графика! В Тиходонск поедем, когда я вернусь!— Я больше не могу так жить, ты понимаешь, не мо-гу! Ты только вернулся, наобещал всего, а сам опять уезжаешь! У меня просто нет сил! Я не могу сидеть здесь одна! Эта Ирина преследует меня, она всё время звонит, поджидает на улице, однажды начала целовать мне руки! Ты хочешь, чтобы я тоже превратилась в лесбиянку?!
Сорвав фартук, она тяжело опустилась на стул. Ничем не сдерживаемые слезы покатись по щекам девушки тонкими струйками, и несколько капелек упали на красную в жёлтый цветочек клеёнку. Вскоре от потёкшей туши струйки из бесцветных превратились в грязно-серые. Оксана, может быть, впервые в жизни не задумываясь о своём внешнем виде, размазывала их руками по всему лицу. Хрупкие девичьи плечи слегка подрагивали, а голова склонялась всё ниже и ниже над столом.
Волна раздражения схлынула. Александру стало искренне жаль её. Он наклонился и нежно поцеловал Оксану в макушку. Провёл пальцами по тонкой лебединой шее, затем по плечам, по рукам. Девушка продолжала плакать. Александр присел рядом с ней на корточки и попытался заглянуть в глаза. Она отвернулась.
— Оксаночка, — слова давались Кудасову с огромным трудом. — Ты преувеличиваешь. Ты никогда не станешь такой, как Ирина. Я этого не допущу. Мы изменим жизнь, обещаю — я буду посвящать тебе каждую свободную минуту. Мы будем ходить куда-нибудь вместе…
— Куда? — всхлипнула супруга. — Куда здесь ходить, Саша? Или в клуб на танцы? Или выезжать в Кротово в чайную, где тебя чуть не убили?
— Мы могли бы ходить на природу, — неуверенно сказал Александр.
— Собирать грибы среди коровьих лепёшек?
— Ну, не обязательно грибы, милая, — Александр улыбнулся. — Забраться в лесок, в безлюдье…
Он представил себе окрестные «лески». Горы мусора, хлам, дрянь и те самые коровьи лепёшки… Но он отогнал эту мысль и выстроил другую.
«Но все хорошее не забывается», — невпопад пел телевизор.
— Костерок разведём, картошечку испечём, шашлык пожарим… Свежий воздух опять-таки. Но главное, мы будем вместе. Ты и я.
«А все хорошее и есть мечта-а-а-а…»
Оксана наконец оторвала ладони от лица и пристально посмотрела в глаза натужно улыбающемуся супругу. Шмыгнула носом и грустно покачала головой.
— А мне это надо, Саша? — холодно спросила она, и Кудасов вздрогнул, как от неожиданной пощёчины. — Это и есть вершина того, что ты мне можешь предложить? Почти месяц я сижу одна в четырёх стенах, а потом пеку картошку на костре в засранном лесу?
— Других предложений у меня нет, — так же холодно ответил оскорблённый в своих лучших чувствах Александр. — Я офицер и прохожу службу. У меня нет возможности переделать окружающий мир под твои капризы.
— Прекрасно! — Оксана вытерла слёзы и вскинула голову. — А у меня нет сил гнить в этой дыре. Поэтому решаем так: ты отправляешься в свой чертовый рейс, а я домой. К родителям. В Тиходонск.
Это был первый в их семейной жизни ультиматум. Причём нешуточный. По выражению лица супруги Саша понимал, что она не шутит. Но он никак не мог пойти ей навстречу. Особенно сейчас.