Атомный поезд

Это была чудесная схватка, особую остроту которой придавало то обстоятельство, что телевизионная камера под потолком добросовестно транслировала происходящее в боевом вагоне на монитор дежурного оператора смены. Саша знал это и торопился изо всех сил. Оставалось надеяться, что ни Белов, ни Петров, ни Шульгин не вышли в операторскую и не подошли к надоевшему экрану, не сели на свободное место, чтобы полюбоваться редким зрелищем. В конце концов, сейчас ночь, и необычная картинка не привлечёт постороннего внимания.

В своих надеждах Саша был прав. Но он не учитывал, что майор Сомов отнюдь не посторонний, а напротив — человек, призванный вникать во все дела поезда, особенно необычные и скрытые от постороннего глаза. С этой целью все телекамеры БЖРК дублируют передаваемое изображение на монитор в его каюте.

Особист, как всегда, засиделся допоздна, потом спрятал в сейф документы и для порядка пощёлкал тумблером, осматривая боевые посты. Рутинная и надоевшая проверка, которую можно и не делать, потому что до сих пор никакой интересной информации она не приносила. Но на этот раз картинка происходящего в боевом вагоне заставила его подскочить и несколько раз протереть глаза.

— Да что это! Кто такие?! Гомики?!

Он увеличил изображение и присвистнул, хотя на борту спецпоезда это категорически запрещалось.

— Ничего себе… Докторша! Етить переетить! Вот тебе и скромница! А с ней-то кто? Стажёр! Ну и ну! Своей бабы мало! Вот жеребец! Тут после рейса ни у кого не стоит, а он прямо на маршруте вдувает! Да ещё прямо на бомбе!

Ну и ну!

Сомов вертелся, как карась на сковородке. Его сжигала необычность происходящего и двойственность своего положения. Что делать? Он с удовольствием записал бы сцены в боевом вагоне, но это не было предусмотрено техническими возможностями системы. Бежать в боевой вагон самому? А что дальше? Государственной измены нет, шпионажа нет, диверсии нет… Супружеская измена в наличии, да ещё с участием жены командира части. Можно, конечно, раскрутить большой скандал, но не выигрышный для него лично и для отдела КР в целом. Недоброжелатели скажут, что особисты совсем закопались в грязном бельё, вместо того чтобы обеспечивать безопасность стратегического объекта. А Булатов — мужик крутой, запросто может надавать по морде. А то и пристрелит сдуру: когда глубинные чувства задеваешь, люди на крайность готовы…

В конце концов он придумал, что ему можно сделать. Не отрывая жадного взгляда от экрана, он оделся по всей форме, нацепил даже галстук и надел фуражку, приоткрыл дверь каюты и стал ждать.

Схватка в боевом вагоне подошла к концу, майор и старлей разъединились и, не глядя друг на друга, привели одежду в порядок.

— Ой, я сама не знаю, как это получилось, — сказала Наталья Игоревна, глядя в сторону.

— Извините, это я виноват, — одновременно произнёс Кудасов.

Наступила неловкая пауза. Сверху на них смотрела одна из мощнейших ядерных ракет в мире. Такого ей никогда раньше видеть не приходилось. И майору Сомову, впрочем, тоже.

— Я пойду. Да… Вот ваши таблетки. Желаю успеха…

Майор Булатова с трудом приотворила тяжёлую дверь боевого вагона и выскользнула в грохочущее межвагонное пространство. Дверь в тамбур четвёртого вагона открылась легче. В операторской никого не было. На мониторе дежурного оператора высвечивалось изображение боевого вагона: выпуклый лоб ракеты и обессиленно прислонившийся к ней Кудасов. Её пальцы ещё помнили холодную выпуклость брони, а в сокровенной части тела теплела часть Кудасова. Она представила, что было видно на этом экране несколько минут назад, и пришла в ужас. Пройдя ещё один тамбур и межвагонный переход, она оказалась в полутёмном штабном вагоне. За пультом, в круге света, сидел оперативный дежурный, который никак не отреагировал на её шаги. А в конце вагона на её пути вдруг вырос майор Сомов. Несмотря на ночное время, он был одет по полной форме: с галстуком и в фуражке.

— Здравствуйте, Наталья Игоревна! — особист взял под козырёк. — Не спится?

У него был внимательный многозначительный взгляд, который пронизывал её насквозь. Женщина ощутила себя голой. Она почувствовала, что майор обратил внимание на её растрёпанную причёску, чуть сдвинутую в сторону юбку и даже рассмотрел мокрые трусы. Кровь прилила к лицу.

— Нет, я ещё работаю, — ровным голосом ответила военврач и прошла мимо. Но успела заметить лёгкую, понимающую улыбку на лице особиста.

Кудасов выждал несколько минут, чтобы их с Натальей не увидели вместе. Он опять погладил тугоплавкий металл, впитывая в себя энергетику ракеты. Снаружи отчётливо доносился шум проливного дождя. Бойкие капельки отстукивали по корпусу вагона свой хаотичный ритм, и эта природная музыка, прорвавшись в злой техногенный мир ракетного комплекса, вернула его к прежним мыслям. А любила ли его Оксана когда-нибудь?

Или вышла замуж просто потому, что так положено, чтобы не отстать от подруг?

Сейчас, впрочем, всё это его не очень занимало. Хандра прошла. Он чувствовал необычайную лёгкость, ощущение свободы, безграничности пространства, единства со всей вселенной, наконец. Эх, выскочить бы сейчас под дождь, побегать голым под упругими струями, глотая чистый, насыщенный озоном воздух! Прежде у него таких желаний не возникало… И все это вызвано впечатлениями от того, что произошло несколько минут назад. Это было так неожиданно! И… приятно… Недоступная военврач оказалась замечательной женщиной! Это благодаря ей исчезла горечь, разъедающая душу после разговора с Оксаной. И пришла уверенность, что завтра он успешно запустит ракету и попадёт точно в цель.

— Ты ведь не подведёшь, малышка? — он снова похлопал по холодной стали. И снова отчётливо услышал:

— Нет.

Как эхо хлопка по металлу.

Кудасов запер боевой вагон и вернулся на своё место. В мире ничего экстраординарного, требующего внимания дежурного оператора БЖРК не произошло. Он достал вахтенный журнал и, как положено, записал: «В 01 час 30 минут посетил боевой вагон с целью непосредственного контроля боевых систем и механизмов. Все системы работают нормально. В 02 часа 10 минут вернулся на место дежурного».

Сзади послышались шаги. Он поднял голову. Вагон смены запуска посетил особист майор Сомов.

— Как служба, сынок? — с отеческими интонациями спросил он, хотя на отца явно не тянул, даже по возрасту.

— Нормально, товарищ майор. Работаю.

Особист понимающе кивнул.

— Дай-ка мне журнал. Раз уж зашёл, то сделаю отметочку для порядка…

Похвалив себя за скрупулёзность и предусмотрительность, Кудасов протянул журнал.

— Даже в боевой вагон выходил? — удивился Сомов. — Ну, ты молодец. Добросовестно службу несёшь, на совесть!

— Как учили, товарищ майор.

Уже когда особист ушёл, появилось впечатление, что он не столько хвалил его, сколько издевался. Но Кудасову и на это было сейчас наплевать.

***

— Что там творится в Кротове, прямо у вас под носом, товарищ майор?

Официальный тон и обращение на «вы» показывали, что подполковник Кандалин не в духе. За год тесного сотрудничества с Уполномоченным Министерства обороны Маслов научился улавливать любые нюансы его настроения. Сейчас Олег Станиславович, сцепив пальцы в замок, положил тяжёлые кисти на несколько листков с грифом «секретно», которые, очевидно, и послужили поводом к настоящему разговору.

— Вот копия рапорта Кравинского. Он не соизволил информировать меня и послал его сразу в Центр. А там — целый букет… Нездоровая обстановка в отдельном дивизионе и на борту БЖРК: пьянки, интриги, лесбиянство!

При последнем слове Маслов заинтересованно вскинул голову.

— Да, да, лесбиянство! Жена полковника Белова соблазняет телефонисток и даже жену офицера! Вам было известно обо всём этом?

Майор пожал плечами.

— На уровне слухов. Ни одного факта, зафиксированного в приказе…