Аттрактор

Так о чем я... Молодой человек достал из внутреннего кармана своего светлого кардигана помятую пачку сигарет и внезапно протянул мне:

– Вы случайно не курите, доктор Эванс?
– учтиво поинтересовался сидящий рядом тоном, прямо-таки полным колючего сарказма. "Девочки с такими габаритами и такой внешностью, вероятно, кушают одуванчики и не пьют ничего крепче колы, какие уж сигареты!"

– Только по особенным поводам. Сегодня вряд ли один из них, - заправив прядь волос за ухо, ответила я с легкой улыбкой вполне честно.

Иствуд кивнул, мол, понятно, и, зажав сигарету в губах, поднес к ее кончику зажигалку, выуженную из той же помятой пачки. Затянувшись, он поместил коробочку в место ее изначального пребывания, и, направив слепой взгляд вдаль, выпустил изо рта сизое облачко дыма.

Ветер внезапно ожесточился, и я, поежившись, спрятала покрасневшие ладони в рукава своего тренча.

Казалось, осень решила сдуть меня с поверхности этого стола. Только большая фигура человека, сидевшего рядом, служила преградой между мной и разбушевавшейся стихией. Потоки воздуха со стороны Иствуда доносили запах горького дыма до моих ноздрей, и мне хотелось тоже прижаться ртом к сигарете, которая касалась его сухих губ.

Бывают же люди, которые умеют курить настолько красиво - как-то лениво и небрежно, что ли -, что вызывают в тебе непреодолимое желание тоже получить свою каплю никотина.

Зря я отказалась взять одну, когда он предлагал.

Но теперь мне оставалось только ежиться от холода и усиленно заниматься пассивным курением.

Когда ледяной ветер уже начал лизать мои кости, Оливер - тот, что с гитарой - вдруг решил спеть что-то из репертуара Нирваны под свой же аккомпанемент. Мы с Иствудом молча уставились на его мини-шоу.

Наверное, происходящее - просто оскорбление для человека, профессионально занимающегося музыкой.

– Так... элементарные частицы, значит?
– чувствуя, как нос леденеет, подала я чуть осипший голос - молодой человек перевел взгляд прищуренных глаз с Оливера вновь на меня.

– Элементарные частицы, значит, - просто чертовски содержательный ответ и новая порция дыма.

Превосходно.

Ладно, попробуем зайти с другой стороны.

– Знаете, Маркус, если вам хотелось бы сыграть на гитаре или что-то вроде того...
– я запнулась на середине предложения, словно застенчивая школьница, приглашающая красавчика из старших классов на весенний бал.

– Что?
– Иствуд озарил меня своей лучезарной улыбкой - тонкие струйки дыма вылетели из его ноздрей вместе с шумным выдохом.
– Если на мне гранжевая вязаная кофта, это еще не значит, что я гребаный Курт Кобейн, - одна его бровь вздернута и открыто говорит мне о том, что я только что сморозила какую-то абсурдную глупость.

И почему с каждой новой секундой нашего теплого "общения" с Иствудом я чувствую себя все тупее и тупее?

– С чего-то вдруг (совершенно внезапно!) мне показалось, что человеку, посвятившему жизнь музыке, может неожиданно захотеться взять в руки свой любимый инструмент, - я уже начала раздражаться - даже холод подвинулся на вершине рейтинга раздражающих меня в данную секунду вещей.
– Разве нет?
– я вопросительно уставилась на сидящего рядом.

Его мозг, наверное, отключился на несколько немых мгновений. А как иначе объяснить тот факт, что он замер на целых "раз - Миссисипи, два - Миссисипи..."?

– Нет, - Иствуд, наконец, воскрес и мотнул головой, опустив уголки рта, мол, "я соглашусь с любым бредом, только отвали".

Между нами вновь повисла пауза: колючая, как стальная проволока, что венчает решетки вокруг. Пауза эта, отмечу, тяготила меня еще больше, чем тугие попытки коммуникации с Иствудом.

Стоило, наверное, включить беззаботные интонации и, сказав какую-нибудь банальную вежливость, свалить отсюда побыстрее. В конце концов, кто принуждает меня контактировать с этим мрачным типом вне наших обязательных встреч? Никто, абсолютно верно.

Однако я упрямо продолжала сидеть на месте, сложно высиживая яйцо - мне было лениво от одной мысли, что нужно вставать и тащиться десятки метров до входа в строение. "Странно, что ты не родилась овном по гороскопу", - любит жужжать мне на ухо мама, верящая во всю эту астрологическую ерунду, - "какая же из тебя дева?.. Вылитый упрямый баран, которого хлебом не корми - дай пободаться с закрытыми воротами!"

На сей раз такими закрытыми воротами был череп Иствуда - ох, как мне хотелось вскрыть его и с любопытством рассмотреть содержимое!

Пока я думала о том, какой же консервный ножичек способен одолеть черепную коробку моего подопечного, он, вытянувший из своей сигареты весь ее потенциал, щелчком отправил окурок в зрелищный полет против ветра. Я невольно проследила за траекторией этого полета - а когда вновь взглянула на мужчину рядом, обнаружила его взгляд на мне. Кажется, он хотел что-то сказать, да вот только...

– Иствуд, к тебе посетитель, - вырос перед нами Боб, начальник охраны, совершенно некстати. Обычно я довольно благосклонно отношусь к Бобу, но в этот раз его явление вызвало во мне целый фейерверк отрицательных эмоций.

– Кто?
– хмуря темные брови, Маркус перевел сосредоточенный взгляд с меня на нарушителя мирного течения нашей "беседы".

– Как обычно, - Боб нетерпеливо передернул плечами, намекая Иствуду стаскивать задницу с насиженного места и идти встречать своего гостя.

Судя по скептичному выражению лица заключенного, идиома "как обычно" о личности посетителя ничего ему не говорила. Однако он не стал удивленно чесать макушку и задавать новых вопросов.

Уже через пару мгновений я смогла оценить то, как неплохо этот его теплый кардиган сидит на широкой спине. Ни кивка на прощание, ни вежливого слова - ничего.

Но только нелицеприятный эпитет в адрес Иствуда промелькнул в моем замершем мозгу, как он вдруг обернулся - чуть покрасневший от холода острый нос и хаотично разметаемый ветром вихор на лбу.

– Шли бы вы... чаю попить, - молодой человек подарил мне взгляд, словно адресованный непослушному ребенку, причуды которого и умиляют, и досаждают одновременно.
– Отморозите себе еще... что-нибудь, - глаза его кратко метнулись куда-то вниз, к моей гордо восседающей на столешнице заднице.

Мои брови медленно выгнулись.

Надо же, какая забота.

***

Мне понадобилось три (!) кружки чая, чтобы мои конечности перестали трястись, словно в припадке эпилепсии. Сидя на продуваемой всеми ветрами мира столешнице, я даже и не подозревала, что настолько замерзла.

В общем, и даже спустя полчаса моего пребывания в относительно теплом помещении я куталась в свои рукава и шмыгала носом. И в этом состоянии полурастаявшей сосульки я и направилась на первую на сегодня встречу с пациентом.