Атын
Шрифт:
Потом я некоторое время поработал адмиралом. Корабли пустыни, сами понимаете, в количестве пяти штук, вполне тянут на флот небольшой банановой республики. Но это ненадолго, всего на сутки, потом случился бунт и меня сместили. Шутка. Просто мне внезапно захотелось поднять на флагмане Весёлого Роджера и взять на абордаж цистерну с водой. Это такие фантазии от перегрева. Скоро пройдет.
За трое суток нашего отсутствия ничего особенного не случилось, если не считать выхода из КПЗ нашего рахитектора, мастера стройки века, по совместительству саботажника. Кондратий его не хватил, но он дулся на меня, как мышь на крупу. А вода тем временем жиденьким ручейком текла в аул. И всё. Там же, в ауле, она так же исчезала в арыках, как и ранее – в дырявом бассейне. Это меня не могло не огорчать. Поэтому, разгрузив верблюдов у себя во дворе, я помимо утешения своих женщин, задумался, как бы так увеличить отдачу моего источника воды. Сто грамм, под хорошую закусь, окончательно прочистили мне мозг, и я вспомнил, что дебет
Однако, будучи не до конца пьян, я понял, что возбуждение продольных волн в гидравлической среде на текущем этапе было невозможно. По причине того, что дырка, откуда сочилась вода, была слишком мала для того, чтобы туда воткнуть хотя бы одну шашку. Но я был уже достаточно на взводе, чтобы привлечь всех мужчин, которых обнаружил в поле зрения для того, чтобы откопать место для закладки заряда. Ну, в некотором роде алкогольная гиперактивность, помноженная на пьяное упрямство и отсутствие всяческих сомнений в правоте своего подхода к решению проблем привело к тому, что лопатами расковыряли кое-что. В кое-что, глубиной, как оказалось, метра два, я засунул примотанные к палке четыре толовые шашки. Это не помогло. Шашки вместе с палкой тонуть не желали. Пришлось примотать к ним еще камень, чтобы гарантированно утопить это самопальное взрывное устройство к самому дну. Еще минут пять-десять мне понадобилось, чтобы пинками отогнать от источника всех любопытствующих. Обезьян и поджечь бикфордов шнур. Его длина была около метра, я полагал, одна минута сорок секунд – достаточное время, чтобы добежать до канадской границы. Между нами говоря, до канадской границы можно добежать за любое время, было бы желание. Но я успел отбежать метров на триста и залечь. Дрогнула земля, со свистом над головой пролетели мелкие камни вперемешку с водой. Красиво, с детства любил всякие взрывы. Надо было мне пойти во взрывники. Или в пожарные.
И всё. На месте бывшего родника образовалась яма, заполненная жидкой грязью. Пипец бассейну с мраморными стенками, подумалось мне. Никаких тебе фонтанирующих скважин, ни с нефтью, ни с водой. Только земля почему-то продолжала дрожать и в её недрах что-то странно гудело. Но примерно через пару секунд, гудение стало напоминать мне аварию на водопроводной станции, и в небо взвился фонтан воды, высотой метров тридцать, обдав нас свежим холодным душем и ещё одной порцией грязи и камней. Но никто не пострадал, как мне показалось. Мы восторженно смотрели на эту реку воды, которая летела в небеса, восхищаясь моим провидческим гением. Минут через десять, когда стихли аплодисменты, артезианская скважина поумерила свой пыл, и фонтан стал высотой метра полтора. И всё равно, такое количество воды полностью наполнило бассейн и бурным потоком потекло по лоткам и арыкам. Проблема воды в данном месте была решена, а зрители пошли отстирывать портки. Я же с чувством глубокого удовлетворения отправился в свою хату, праздновать победу над слепыми силами природы.
— Что там было, Магеллан? — встревожено встретила меня дома Сайнара. У неё теперь такая трогательная беззащитная улыбка. И во взгляде – искреннее беспокойство обо мне, любимом.
— Мы, дорогая, — ответил я, снимая с себя изгвозданные одежды, — не можем ждать милостей от природы, взять их у нее – наша задача.
От этой фразы, внезапно, видать от переутомления, всплывшей в памяти, стало как-то не по себе. Гнусненько как-то стало, я почему-то чувствовал себя ландскнехтом, изнасиловавшим на конюшне невинную девочку. Муки совести я заглушил еще одной соточкой и куском вяленого мяса. Сайнара обняла меня со спины, и положила голову на плечо. Понимает, видать, что что-то не то со мной творится.
Надо назначить капо нашего поселения. Иначе я просто погрязну в текучке и хозяйственных делах. А у меня другие интересы. Проблема была в том, что степняки, мои родичи, так называемые, мало того, что не желали жить в домах, но и категорически не желали ни пахать, ни сеять. Даже огородика заводить не желали. А жрать голимое мясо мне уже слегка надоело. От запаха баранины я начинал себя плохо чувствовать, и выхода пока из этого положения я не видел. Ну, есть у нас запасы зерна и муки, ещё какие-то корешки с травками таскают из степи охотники, но это несбалансированное питание. Напасть что ли на какое-нибудь селение и угнать земледельцев? Да тут вроде так не принято.
Следующий день я посвятил разборке автоматического оружия, а также его смазке и сборке. Сказать по правде, это удавалось мне с большим трудом. Выручила старенькая книженция, затерявшаяся в документах. Типа наставление по стрелковому делу, на желтой, ломкой бумаге, но с картинками. Несмотря на то, что я с ней обращался очень аккуратно, она всё-таки развалилась окончательно. Но главное я из неё извлёк. Главное – то, что из привезенного железа можно стрелять, хотя так и не понял, что такое шептало. Я этого не знал даже во времена своего обучения, а уж теперь и вообще поздно этим заниматься. Почему эту железку нельзя было назвать человечьим языком [40] ?
Как-нибудь по-людски, например, хвостовик или скоба. Я в некотором роде согласен с Козьмой Прутковым [41] . Я бы всех тогда простил.40
Не совсем понимаю: почему многие называют судьбу индейкою, а не какою-либо другою, более на судьбу похожею птицею?
41
"Иногда слова, напечатанные курсивом, много несправедливее тех, которые напечатаны прямым шрифтом" К. Прутков.
Чуть позже я прошелся по окрестностям, выискивая место, где устроить стрельбище, но остановился, наблюдая, как четверо мужиков разгребают грязь из того котлована, что образовался на месте бывшего родника. М-да, кажется что-то пошло не по плану. На меня набросился разъяренный мастер-ломастер:
— Уважаемый Магеллан! Ты разрушил древнее строение, это был водопровод, построенный самим Отцом основателем, да пребудет с ним слава!
И суёт мне в нос какую-то хренотень, то ли камень, то ли битый горшок.
— Тебе, уважаемый мастер я доверяю построить памятник былому величию. Ни в чем себе не отказывай. Бери мрамор, порфир и гранит, и строй. Никто тебе теперь мешать не будет!
Мастер засопел, но от меня отстал. Мне важно было, чтобы вода текла куда надо и в необходимом количестве, а не память о былом. Может, когда-то здесь что-то и было, но к моему приходу ничего не сохранилось. И нечего рыть носом локти. В смысле кусать. Зато Талгат увидел у меня ствол и решил поинтересоваться, что это я собрался делать.
— Вот, Талгат, ты-то мне и нужен. Бери пару-тройку уверенных бойцов, которые не побоялись грохота на Урун Хая. Будем проводить обучение.
Воодушевлённый полусотник привел троих парней. Мы нашли пустой дом, в котором сохранился стол и начали обучение. Я вспомнил нашего майора, помянул его незлым, тихим словом и применил педагогические армейские наработки в быту.
Сборка-разборка, смазка, протирка, потом ещё раз, потом ещё и ещё. И так до посинения. Стрелять я им не дал, патронов мало. Зная, что они судорожно зажмут курок и выпустят магазин в белый свет, как в копеечку, а вот одиночным огнём ППС не стреляет. Недоработочка-с. Но пока я их мучил сборкой-разборкой. Потом пошли стрелять из пистолета. Чтобы хоть привыкли к выстрелам и не прятали голову под крыло, не зажмуривались и вообще вели себя прилично. На сегодня хватит. Много учиться вредно.
Все последующие пять дней я потратил на то, чтобы научить стрелять тех, кто хоть мало-мальски был к этому способен. Первым делом я выпустил очередь в деревянную дверь старого сарая и, показывая на щепу, в которую она превратилась, объявил, что это смертоубийство всякому, в кого я попаду. Ну и пошло-поехало. На грохот выстрелов сбежались мои девушки. Конечно же, им немедленно надо было пострелять. Пришлось с девушками заниматься отдельно. Например, Даяна приловчилась пулять из винтовки, как богиня. Оптический прицел привел её в совершеннейшее восхищение. Я заставил их наделать чучел, расставить на разных расстояниях и устроил полноценное стрельбище. Короче, подготовка к боевым действиям, не приведи Тэнгри, таковые случатся, шла полным ходом. По мере освоения стрелкового оружия, я Талгату вдолбил минимальные основы тактики. Пришлось преодолеть самыми жесткими мерами нежелание бойцов ходить пешком, но я объявил им, что на лошадях они могут скакать, сколь им вздумается, но только без огнестрельного оружия. А остальные пошли копать окопы, люнеты, редуты и выкладывать брустверы. Я много всяких слов знаю, но делать пришлось только то, что получится. Они опять ничего не понимают. Отсутствие постоянной практики в ведении регулярных боевых действий среди местного населения привело к убожеству собственно военной мысли. Собраться толпой и бегать друг за другом по степи – вот и все теоретические наработки. Можно еще лоб в лоб столкнуться. Ничего, может во время боевых действий чему-нибудь научатся.
Пока мы занимались огневой подготовкой, уста Хайсэр мотнулся к самолёту и вывез какое-то барахло. Потом позвонили из Хотон Уряха – к командиру уже доставили телефон и он теперь трезвонил всем, кому не попадя, типа по делу, а вообще – исключительно похвастаться тем, что он такой крутой. Я считаю, что эта неизбывная страсть к хвастовству их всех когда-нибудь погубит. Просил этот чудак помочь с бойцами. У него, дескать, недокомплект, понос и золотуха. Талгат отправил пятерых бойцов с ППС на помощь товарищу. Я же, полагая, что тут все мои дела завершены, отправился с Улбахаем и верблюдами к тайному городу. С собой я взял только Ичила. Сайнару и всех своих любимых женщин оставил с оружием в руках защищать наши палестины. Если, конечно, будет от кого. Пока в наших землях тихо, а меня колбасило уже не по-детски. Я в двух шагах от тайны века, а тут надо сопли подтирать бойцам невидимого фронта и ждать, ударят тебе в спину или нет. Тоскливое, какое-то в общем, настроение, даже водка не помогает. И чувство юмора меня тоже покинуло. Нет радости в жизни никакой. На всякий случай взял с собой ППС, патроны, толовые шашки, шнурки и провода со взрывмашинкой. Накрайняк подорву всё, чтобы врагу не досталось.