Аусвельмские охотники

И в этот момент она поняла, как сильно устала притворяться сильной и смелой. Обнаружила, как ей хочется, чтобы от нее перестали ждать того, на что она не способна. Чтобы просто признали, что она никчемна, и не бранили бы за это. Просто махнули рукой и отстали. Потому что она сама уже готова махнуть на себя рукой и все бросить. Эрна закрыла лицо руками и разрыдалась.

Кайс немедленно прыгнул в окно и, глубоко проваливаясь в снег, стал пробираться к ней. Лыжи он снял еще на той стороне, прежде чем войти в дом и обнаружить там, прямо под дверью, свернувшегося клубочком айзё. Все это он рассказал Эрне позже, а теперь он хватал ее за плечи и с беспокойством спрашивал:

– Ты что? Ранена?

Эрна помотала головой, не отрывая ладоней от лица. Кайс медленно выдохнул.

– Испугалась?

Эрна кивнула и заревела еще громче.

– Ладно тебе, – Кайс уже улыбался с облегчением. – Давай, вылезай оттуда.

Он потянул ее за руку, помогая утвердиться на лыжах. Эрна избегала встречаться с ним взглядом. Ей было ужасно стыдно. Не за слезы: теперь уже было неважно, что он о ней подумает. Все равно он ее никогда не полюбит, так какой смысл скрывать, что она размазня и плакса? Стыдно было, что она из-за своей трусости все испортила и упустила айзё. Он ей доверял, а она…

– Ну что ты ревешь?

– Я его упустила, – кое-как выговорила Эрна.

– Да не уйдет он от нас! – небрежно отмахнулся Кайс. – Завтра найдем. Или, может, он и сам вернется ночью. Захочет с нами разделаться, пока мы спим. Он тебя точно не зацепил?

– Нет, – шмыгнула носом Эрна. – Я упала…

– Ну и хорошо. Что ты так расстроилась? – Кайс ободряюще похлопал ее по плечу. – Давай лучше устраиваться на ночлег. Лично я не намерен шарахаться по лесу в темноте.

Кое-как справившись с собой, Эрна напоследок еще раз хлюпнула распухшим носом и принялась выуживать из взрытого снега свою сумку и оброненный ТУС, а потом поковыляла вслед за Кайсом к дому. Тот посоветовал ей зайти сбоку, где была дверь, а сам махнул все в то же окно.

Внутри оказалось все необходимое, можно вовсе не выходить. Провалившаяся вовнутрь крыша послужила топливом для костра. Снег для приготовления пищи можно было набирать хоть прямо за порогом, хоть даже и в доме. А в дальнем углу доски и балки перекрытия, одним концом упершись в стену, образовали нечто вроде шалаша, где и устроились охотники.

Возня с обустройством лагеря ненадолго отвлекла Эрну от мрачных мыслей, но они тут же вернулись, стоило ей сесть у костра, на котором Кайс начинал приготовление супа. Злясь на себя, Эрна принялась переодеваться: сняла куртку, потом, ежась от холода, промокшую от пота кофту, вытащила из сумки сухую, после чего, еще больше рассвирепев оттого, что не додумалась сперва согреть ее у огня, натянула ее, ледяную, на себя и снова поспешно нырнула в куртку, дрожа от холода. Кайс недоуменно следил за ее нервными движениями.

– Что ты так расстраиваешься? Ну, упустили мы его. Всякое бывает. Это же охота, никогда не знаешь, как обернется.

– Не «мы», – поправила Эрна, скрипнув зубами от бессильной злости. – Не мы упустили, а я. Какая же я трусиха, Кайс, ты себе не представляешь! Растяпа, трусиха, и ничего у меня не выходит. А я разбежалась. Думала, докажу им. Докажу, что не трусиха. Это все, чего я хотела. Но у меня ничего не выйдет, потому что они были правы! – Она яростно врезала кулаком по обломку балки, на котором сидела, и тут же пожалела об этом. Что ж, по крайней мере, боль немного отрезвила ее.

– Какие «они»? – Кайс подался вперед, всем своим видом выражая заинтересованность и намерение слушать. И Эрна решилась. Впервые решилась рассказать кому-то об этом.

– Мы были тогда еще маленькие. Лет по одиннадцать или двенадцать, я уже точно и не помню. Со мной никогда никто не дружил, потому что в нашей деревне все знали, что я оборотень. И когда я пошла в школу, там некоторые девочки сначала пытались познакомиться со мной, но потом они всем рассказали про меня, и никто больше не хотел связываться. Но и этого им было мало. Они всячески дразнили и преследовали меня. Однажды они совсем взбесили меня.

Эрне живо вспомнился тот день. Она шла из школы, одна, конечно же. Никто не пошел бы ее провожать, и не только потому, что она оборотень или зубрила, как ее тоже нередко дразнили, еще и потому, что никто не хотел связываться с компанией девчонок и мальчишек, которые считались лидерами среди сверстников. С ними не было сладу, и счастливчиками могли считать себя те, на кого эта компания не обращала внимания. К сожалению, Эрна не входила в число счастливчиков. Единственный оборотень в школе, единственный чужак в деревне (если не считать отца, конечно, но уж его-то никто не решился бы дразнить). Эрну преследовали часто, вот и в этот раз, несмотря на все старания, ей снова не удалось ускользнуть.

Их было пятеро: трое мальчишек и две девчонки. Они увязались за ней, шли по пятам, ну хоть камнями больше не швырялись, и то хорошо. На обидные реплики и громкий смех за спиной Эрна старалась не обращать внимания. Прохаживались, в основном, по поводу ее умственных способностей, и это было привычно. Ужасно хотелось заткнуть уши, но Эрна знала, что единственное, что она может сделать, это продолжать гордо идти вперед, делая вид, что ничего не происходит, позволив им куражиться у нее за спиной. Вступать в спор бессмысленно: они только разойдутся еще пуще.

Но в тот раз близилось превращение, а перед ним Эрна всегда становилась несколько вспыльчивой. И она не выдержала. Глухо зарычав, она развернулась к своим обидчикам и сделала пару шагов навстречу. Руки сжались в кулаки. Ей ужасно хотелось им всыпать. Даже представилось на минуту, как она вцепляется зубами в чье-то горло, как ее когти полосуют лицо, выцарапывают глаза…

– Ой, смотрите, она разозлилась! – крикнул один из мальчишек в притворном ужасе.

В ответ раздался дружный хохот. Все пятеро стояли и ждали. Ждали ее. Кажется, они даже хотели, чтобы она напала. Это давало им повод хорошенько ее отлупить. Они хотели драки, все, даже девчонки. Те с удовольствием бы оттаскали за волосы мерзкого оборотня, которого, к тому же, вечно ставят в пример учителя.

И Эрна попятилась. Ей вдруг расхотелось с ними драться. Она поняла, что добьется только того, что ее изваляют в грязи и порвут одежду. Что будет только ужасно больно, а толку не будет никакого. И тогда она развернулась и побежала.

– Трусиха! – крикнул кто-то ей вслед. – Струсила!

– Трусиха, трусиха! – заорали сразу несколько голосов.

Эрна бежала, размазывая по лицу слезы. Она хотела сказать себе, что они не правы, но не могла. Она знала, что действительно просто струсила.

– И тогда я решила, что докажу им всем, – закончила Эрна. – Не только тем пятерым, конечно, а вообще всем. Докажу, что и я чего-то стою. Да только бесполезно. Я действительно трусиха, и ничего тут не сделаешь.

– Это не трусость, а здравый смысл, – заявил Кайс. – Я бы тоже не полез один против пятерых.

– Ну так то ты… – Эрна замялась, подбирая слова, не зная, как объяснить, в чем между ними разница. – Тебе-то не надо ничего доказывать. Ты можешь избежать драки, и никто не скажет, что ты трус, потому что все знают, что это не так. А таким, как я, приходится доказывать. И если уж я дала себе волю, я должна была идти до конца. Даже если бы они меня побили.