Аут
Шрифт:
— Спасибо.
— Вы могли бы мне помочь, капитан… Девид Кавано… он выполнял в Цюрихе какое-то задание?
— Да… В некотором роде… Обычная рутина…
— Не могли бы вы быть поточнее?
— Наблюдение…
— А!.. За кем он следил?
— За неким итало-американцем, подозреваемом в принадлежности к Синдикату.
— Фамилия?
— Послушайте, лейтенант… У Девида Кавано сиротами остались трое ребятишек. Я уже сообщил вдове… Это ужасно… Вы можете организовать транспортировку его тела в Нью-Йорк?
— Сразу же после вскрытия, капитан.
— Когда?
— Медицинское
— Спасибо.
— Капитан…
— Да?
— У вас в Цюрихе был только один человек?
Секунду Кирпатрик молчал.
— Два.
— Инспектор Махоуни?
— Да.
— Он возвратился в Нью-Йорк?
— Как вы сказали?
— Я спрашиваю, возвратился ли Патрик Махоуни в Нью-Йорк?
— Не думаю… мне об этом ничего не известно.
— А мне — тем более. Но ваш человек больше не появляется в отеле.
— Откуда вам это известно?
— Он исчез, не оплатив счет, — холодно ответил Фриц Блеч.
В Швейцарии, как, впрочем, и во всем мире, это не проходит незамеченным.
Выйдя из банка, Итало Вольпоне сел в «форд» и бросил Пьетро, сидевшему за рулем:
— Поехали!
Он был бледен от гнева и переполнявших его сознание вариантов отмщения. Когда он завладеет деньгами, он прикончит банкира. Нет, не сразу. Он даст ему возможность все забыть… И однажды, когда тот меньше всего будет этого ожидать, получит пулю в лоб, или взорвется вместе с машиной, или будет отравлен в ресторане, или сбит сумасшедшим водителем грузовика при переходе через улицу.
— Куда едем? — спросил Беллинцона.
— Заткнись! В отель!
Пьетро проглотил слова, которые собирался сказать. Он бросил взгляд в зеркало заднего обзора и заметил серый «опель», отъезжающий от тротуара. За рулем сидел тип, которого Фолько «вычислил» еще в аэропорту. До сих пор Беллинцона ничего не сказал Вольпоне о слежке за ними. Фолько попросил не говорить Малышу о том, что кроме О’Бройна и Зазы Финней, в лучший мир благодаря его заботам ушли еще два американских полицейских.
— Еще не время, — говорил Фолько. — Выберем момент, когда он будет в настроении.
Скромность напарника восхищала Пьетро, но он опасался последствий затянувшегося молчания. Реакция Малыша Вольпоне была непредсказуемой и всегда враждебной.
— Падроне…
Казалось, Вольпоне не слышит его.
— Падроне…
— Чего тебе? — рявкнул Итало.
— За нами следят.
— Кто?
— Какой-то тип в сером «опеле».
— Как ты узнал? — спросил Вольпоне, заставляя себя не оборачиваться.
— Фолько вычислил его, когда приземлились. Он прилетел тем же самолетом.
— Мудак! У меня на пятках сидит фараон, а ты молчишь!
— Это не полицейский, падроне…
— Откуда тебе знать! — взорвался Вольпоне.
— Фолько все вам объяснит. Вы были так заняты… Но мы не сидели сложа руки…
— Что ты хочешь сказать? — нахмурившись, спросил Вольпоне.
— Фолько все вам объяснит, — повторил Беллинцона, пытаясь выбраться из опасной зоны, куда завела его болтливость. — Фолько
думает, что это человек Габелотти. Короче… Возможно…— На первом перекрестке сверни направо, — приказал Вольпоне, — и дальше — прямо. Я должен подумать.
Сделав вид, что ему что-то понадобилось на заднем сиденье, он обернулся. Серый «опель» ехал за ними.
— Где Фолько?
— Едет за «опелем».
— Налево!
Пьетро объехал стоявшего на перекрестке полицейского. Тот проводил их спокойным взглядом.
— Он все еще сзади? — спросил Итало.
— Да. Хотите прижать его?
— Закройся и рули! По набережной доедешь до парка, свернешь налево и прямо до «Командора». — В этом огромном, недавно построенном отеле Вольпоне провел последнюю ночь. — Высадишь меня у входа и сделаешь вид, что уезжаешь. Машину бросишь, где захочешь… В холле я задержусь минуты на три… Затем, когда этот тип сядет мне на пятки, ты пойдешь за ним…
— Вы что-то придумали?
— Смотри на дорогу!
Показалось здание отеля, высоко взлетевшее тридцатью этажами над зеленым массивом парка. Беллинцона мягко остановил машину. Швейцар, выряженный в адмиральскую форму, поспешно открыл дверцу Вольпоне.
Беллинцона резко сорвался с места и, следуя стрелочным указателям, влетел на открытую стоянку.
Пробежав двести метров, отделявших стоянку от отеля, от увидел, как Фолько Мори протягивает ассигнацию «адмиралу», уже сидевшему в «фольксвагене» кремового цвета. Они едва переглянулись, и каждый сам по себе зашел в отель.
Беспрестанно поглядывая на часы, словно у него назначена встреча, Итало Вольпоне нервно вышагивал по холлу. В двадцати метрах от него «торпедос» делал вид, что поглощен изучением меню, вывешенного у входа в ресторан. Расположившись у стойки регистрации, Беллинцона листал рекламные проспекты. Зажав в руке один из проспектов, он подошел к Итало и, развернув перед ним первые попавшиеся страницы, вполголоса сказал:
— Он читает меню…
— Кто тебя просил ко мне подходить? — прошипел Итало.
— Падроне, он же видел меня за рулем рядом с вами. Если он заметит, что мы раздельно топчемся здесь, он подумает, что я за ним слежу. А этим занят Фолько… Он уже здесь.
— Где?
— Возле газетного киоска.
— Иди узнай что-нибудь в регистратуре.
— Что?
— Что хочешь! Поговори с портье и возвращайся с таким видом, будто у тебя важное сообщение для меня.
Вольпоне видел, как Пьетро заговорил с портье, что-то уточнил, кивнул головой и направился к нему, подошел и с заговорщицким видом сказал:
— Уже половина первого.
— Иди за мной.
Они пошли через холл. Рико Гатто сделал вывод, что отправились к кому-то на встречу. Рико горел желанием реабилитировать себя за провал с моргом. Габелотти рвал и метал, когда он не смог дать конкретных сведений относительно принадлежности ноги. Он видел, как Вольпоне и Беллинцона раздвинули портьеры за огромной колонной, у дальней стены холла, и исчезли за ними, он быстро направился в ту же сторону. Фолько Мори отошел от киоска и фланирующей походкой двинулся через холл.