Аваддон-Губитель
Шрифт:
— Нет, ты слушай дальше. Друзья вышли вместе с Лало — конечно, не говоря ему ни слова. Наш друг Эчагуэ и венгр вместе с ним перешли через авениду, туда, где стояла его машина. Потом они возвратились.
— Не хочу обижать интересную компанию твоих друзей, но ты должна согласиться, что умом они не блещут.
— Почему?
— Турок напророчил, что Лало погибнет в тот же вечер в автомобильной аварии, а не то, что его собьют с ног при выходе из дома.
— Верно. Не успели они расстаться с Лало, как вспомнили слова Салема, сели в машину и поехали вслед за ним. Минут через десять догнали его, и Пеке начал гудеть, чтобы привлечь его внимание и заставить остановиться. Лало, наверно, подумал, что кто-то сзади идет на обгон,
— Этот факт ничего не доказывает.
— Тебе этого мало?
— Тут есть несколько объяснений.
— Какие, скажи, пожалуйста.
— Первое то, что Салем оказывает влияние на слабых людей. Он хотел отомстить Лало за насмешку и привел его к гибели.
— Но в таком случае ясновидцы не предсказывают будущее, а творят его.
— Это одна возможность. Есть и другие. Может быть, этот безголовый Пеке — ты же не станешь отрицать, что Пеке безголовый и что не было никакой надобности кричать, как идиоты, и пугать беднягу, идущего на скорости сто километров, — этот чокнутый Пеке был единственной и истинной причиной смерти. Если бы столько гениальных умов не ринулось спасать Лало, он приехал бы к себе Сан-Исидро [117] целый и невредимый.
117
Сан-Исидро— город в провинции Буэнос-Айрес.
— Пойми, ведь тут бесспорно, что Салем предсказал смерть Лало и предсказал верно. Неважно, стал ли орудием гибели кто-то безголовый или гений. По-твоему, для таких дел надо использовать Эйнштейна? Ты требовал фактов. Гибель Лало — это факт. Да или нет?
— Ну хорошо, да.
— Тогда я не понимаю, почему ты упорствуешь в отрицании ясновидения.
— Я ни в чем не упорствую. Я требую доказательств, а не плутней. К тому же я не утверждал, что не верю в ясновидение. Я просто говорил, что до сих пор не слышал убедительных доказательств. Возможно, кто-то способен видеть, что находится в соседней комнате. Но насчет будущего… На самом деле очень часто настоящее принимают за будущее.
— Как это?
— Очень просто. Например, когда твоей сестре предсказали должность преподавателя.
— Ну и что? Разве она ее не получила?
— Получила, но должность уже была ей назначена. Не понимаешь?
— Как это — уже назначена?
— Когда ясновидящий это ей сказал, решение уже было принято — например, в голове министра. А что касается Лало, твое доказательство я не считаю убедительным. Скорей, я склонен думать, что турок отомстил, внушив мысль о несчастном случае Пеке и другим, чтобы они кричали.
— Значит, всякий раз, когда тебе покричит кто-то едущий рядом, ты разобьешься?
— Думаю, дорогая Беба, хватит уже об этом.
— Но, в результате, хочешь ты побеседовать с Салемом? Да или нет?
— Нет. Какая может быть охота беседовать с человеком, который тебе скажет, что нынче вечером ты разобьешься в автомобиле?
— Какой же ты тогда ученый, если боишься побеседовать с человеком, который может тебя заставить изменить свое мнение?
— Я не избегаю перемены мнений, я избегаю людей мне неприятных.
Аррамбиде встал, вытянул манжеты сорочки, поправил галстук и налил себе еще стакан.
— А вы, Сабато, не сказали ни слова, — заметил он.
Нахмурив брови, Сабато очень тихо ответил:
— Я говорил, что был при том, когда Салем предсказал смерть Лало.
— Нет, я имею в виду проблему как таковую.
— Мои идеи — хороши они или плохи — достаточно известны. Я даже опубликовал эссе на эту тему. Мою теорию.
—
Теорию? Как интересно! Предполагаю, вы допускаете предчувствия.— Именно так.
— Весьма необычно для физика.
— Бывшего физика.
— В данном случае это все равно. Вы же многие годы изучали теорию относительности, эпистемологию [118] .
— Что же здесь необычного?
— Не знаю, как сказать… Ваше молчание, ваше отношение. Похоже, вы совершенно не согласны со мной. Вы изменили своим математическим штудиям?
— Не знаю, что вы называете изменой. К тому же я этим занимался не потому, что склад ума у меня такой же, как у тех, кто верит только в гальванометры да в числа. Я это делал по другим причинам.
118
Эпистемология(от греч. episteme — знание и logos — слово, учение) — термин, употребляемый в странах английского и французского языков для обозначения теории познания.
— По другим причинам?
Сабато не ответил.
— Быть может, вы считаете, что парапсихология это наука и что, в конце концов, явления такого рода могут быть объяснены. Я прав? — спросил доктор.
— Нет.
— Черт побери! Мы с вами люди определенного интеллектуального уровня, и я считаю себя вправе требовать, чтобы вы мне ответили серьезно. Ведь мой вопрос, в конечном счете, чисто интеллектуального плана. Разве не так?
— Если вы говорите о науке, — неохотно ответил Сабато, — в том смысле, в каком о ней говорит лабораторный исследователь, я не согласен. Эти явления ничего общего с наукой не имеют. Хотя в восемнадцатом веке была такая наивная теория. Теория о душе.
— Теория о душе?
— Да, душу помещали в одной из желез. А по существу это два различных ряда.
Доктор Аррамбиде вытянул манжеты сорочки, поправил галстук. На его лице появилось ироническое выражение.
— Два различных ряда?
— Да, совершенно различных. Лучше сказать, кардинальноразличных. Мир материи и мир духа. Псевдоученые утверждают, что в мире духа действует закон причинности. Это нелепость.
— Стало быть, вы верите в обособленное существование духа. Отсюда совсем недалеко до спиритизма. Верно?
— Вы произносите слово «спиритизм», и все превращайся в шутку. В какой-то мере вы ставите меня на одну доску с Тибором Гордоном и матерью Марией [119] . Шутка дешевая, доктор.
— Не сердитесь. Я хотел сказать, что идею существования чистого духа без поддержки плоти, пожалуй, весьма нелегко защитить.
— Я не говорю об обособленной жизни духа. Я лишь сказал, что это два кардинально различных ряда. Пилот и самолет объединены, однако они принадлежат к двум разным мирам. Но я уже говорил, что не желаю спорить. Какой смысл спорить в домашнем кругу двум людям, заранее знающим, что никто из них не убедит другого?
119
Известные в Буэнос-Айресе спириты. (Примеч. исп. издателя.)
— Значит, я — никто? — возмутилась Беба.
— Ты мои идеи знаешь.
— Ты мне говорил какой-то вздор, безответственные фразочки. Я всю жизнь прошу тебя объяснить теорию относительности.
— Вот именно, — снова вмешался Аррамбиде. — Я полагаю, что предчувствия можно объяснить только с помощью четвертого измерения.
Сабато молчал, внимательно разглядывая пол.
— По-моему, ты мог бы немного снизойти до нас и ответить.
— Я сказал — это бесполезно. Наши позиции непримиримы.