Авадон

Шторм

Главный недостаток любого убежища: когда встречаешь Шторм внутри и не видишь внешних его проявлений из Бездны, Шторм для тебя начинается вдруг. Прогносты всегда ошибаются во времени...

Мир светится изнутри. Каждый предмет обретает сияющую ауру, сам воздух мерцает тысячами алмазных пылинок, и свет проникает повсюду, пожирая все тени. Холодный безжалостный белый свет, от которого не спрятаться, не убежать, не затаиться.

Что-то странное происходит со временем. Окружающая обстановка то застывает фотокарточкой, то как-то очень резко, рывком изменяется. Как будто заело кинопроектор, думает Лимек. Вот замер один кадр, обугливаясь в лучах мощной лампы, а вот дернуло пленку, да так резко, что чуть не порвало... Мир плавится и трещит по швам.

Лимек и Петерсен в детской комнате-камере. Как в прошлый раз, с Альбиной, вспоминает Лимек. Мы слишком тесно связаны, чтобы нас разбросало, каждого в личный ад.

Рывок.

Другая комната. Высокие потолки. Клубки проводов на полу. Бухты кабелей. Кресло. С фиксаторами для рук и ног. Лимек уже видел такое. В Железном Доме. В этом фиксаторы - толстые блестящие браслеты - обклеены изнутри ярко-белым поролоном, чтобы надежнее удерживать тонкие детские конечности.

Удерживать Абеля.

Рывок.

Абель в кресле. Распят. На голове - тяжелый даже на вид шлем конической формы. От шлема идут провода. Идут к пульту.

Рывок.

Пульт. Широкая приборная доска. Тысячи циферблатов, экранчиков, шкал. Стрелки подрагивают, пляшут визирные нити. Чуть ниже - сотня рукояток. Черных, эбонитовых. Рычажки реостатов. Тумблеры. Верньеры.

В центре - заполненная водой линза осциллографа, разъем для перфокарт, частокол электронных ламп. Из-за Шторма лампы светятся, как обычные.

За пультом - обзорный экран. Толстое оргстекло. Дальше, за экраном - сумрачная зала, заполненная бесконечными рядами гигантских конденсаторов, трансформаторов, батарей. Свисают с потолка толстые силовые кабели. Между фарфоровыми предохранителями проскакивают молнии.

Рывок.

Петерсен и Коверкотовый сцепились в звериной схватке. Катаются по полу. Петерсен впился пальцами в проволочный бандаж, сворачивает его набок. Слышно, как трещит челюсть Коверкотового. Дикий вопль. Противники отпускают друг друга и откатываются в разные стороны. У Коверкотового изуродовано лицо, челюсть свернута набок, обломки проволоки пробили щеку и глаз. Бежит кровь. Коверкотовый медленно встает на четвереньки.

Петерсен остается лежать, сжимая торчащую из груди наборную рукоятку финского ножа.

Коверкотовый выпрямляется. Обезображенное лицо залито кровью, единственный глаз горит угольком. В руке у него еще один нож.

Интересно, сколько у него ножей?
– очень отстраненно думает Лимек, поднимая револьвер. Револьвер весит целую тонну.

Выстрел.

На плечо Лимеку опускается маленькая холодная ладошка.

– Ты все сделал правильно, - говорит Камилла.

– Я знаю, - отвечает Лимек.

– А теперь унеси его отсюда, - Камилла показывает на Абеля.

– Я увижу тебя еще?
– спрашивает Лимек.

– Не знаю. Торопись, у тебя мало времени.

– Достаточно, - говорит Лимек, расстегивая зажимы кресла и подхватывая почти невесомое тельце на руки.
– Мы успеем.

– Прощай, - говорит Камилла.

Рывок.

...........

...........

...........

Они успели.

Эпилог

В холодильнике нашлись три яйца и подсохший ломтик бекона. Лимек зажег конфорку, поставил сковороду на огонь и закурил. По кухне поплыли клубы ароматного сизого дыма. Лимек открыл форточку, впустив струю морозного свежего воздуха, вынул из буфета две тарелки, две вилки и две чашки. Бросил бекон на сковородку (тот сразу зашкворчал, и от запаха у Лимека потекли слюнки), разбил туда же яйца. Зажег вторую конфорку и поставил кофейник. Машинально включил радио.

– ... пять баллов по шкале Тангейзера. Наибольшее количество жертв в Маймоне и Люциуме. В результате перегрузки на электростанции на полтора часа были обесточены Вааль-Зее, Левиафания, Ашмедай и Бельфегор. Причины подземного взрыва в Бельфегоре, из-за которого произошло обрушение башни Сарториуса, уточняются...

Лимек вырубил радио и загасил сигарету.

– Папа умер?
– спросил Абель.

Лимек резко обернулся. Мальчик стоял в дверях кухни, кутаясь в стеганое одеяло. Темные волосы Абеля взлохмачены со сна, глаза - глазища!
– смотрели пристально и не мигая.

– Да.

– А ты кто?
– спросил ребенок.

– Я - Лимек.

– А я - Абель, - сказал мальчик и, шаркая слишком большими тапочками, подошел к сыщику и протянул руку.

– Я знаю, - сказал Лимек, со всей серьезностью пожимая детскую ладошку.

– Я теперь сирота, - заявил Абель.
– Ты отдашь меня в приют?

– Нет. Ты будешь жить здесь.

– А мы будем делать... экс-пе-ри-мен-ты?
– по слогам и с плохо спрятанным страхом уточнил Абель.

– Нет, - покачал головой Лимек.
– Экспериментов больше не будет.

– Это хорошо, - вздохнул Абель.
– А то у меня от них болит голова и идет носом кровь.

Ты все сделал правильно, сказала Камилла.

Надеюсь, мысленно ответил Лимек.

– Ты голодный?
– спросил сыщик.

Мальчик молча кивнул.

– Тогда давай завтракать, - сказал Лимек.

Житомир, 2006-2008 гг.