Аванпост

Это было больно. Моя ситуация была далеко не такой сложной, как, должно быть, у Мейзи, но это не означало, что я не была в шоке от внезапных перемен в моей жизни.

Он заметил страдальческое выражение на моем лице и шагнул ближе, вторгаясь прямо в мое пространство и поглаживая мои руки по бокам.

— У тебя есть выдержка. Я видел это. Я не придаю значения тому, что у тебя происходит. У тебя был трудный месяц, и я это понимаю. Но иногда даже самым крутым людям нужен пинок под зад, чтобы стать лучше.

Я поискала в его глазах хоть какой-нибудь намек на преувеличение, но они были чистыми и честными. Его вера в меня была унизительной.

— Ты слишком высоко оцениваешь меня.

— Зато ты оцениваешь себя недостаточно.

— Ладно. Я больше не хандрю, — прошептала я.

Он усмехнулся и поднес руки к моему лицу, наклоняясь, чтобы коснуться своими мягкими, полными, розовыми губами моего лба.

О боже. Я была так очарована этим мужчиной.

— Как долго ты собираешься здесь оставаться? — Я надеялась, что смена темы поможет мне побороть желание наклониться к Бо и попробовать его губы на вкус.

— Только до завтра. На работе полный бардак, так что мне нужно возвращаться, но я не хотел, чтобы ты целую неделю ждала припасов.

— Я рада, что ты вернулся. Я помогу тебе разгрузить грузовик.

Он долго смотрел на меня, все еще разделяя мое пространство.

— У нас все хорошо?

Я кивнула.

— У нас все хорошо.

Он сжал мои руки в последний раз, прежде чем повернуться, чтобы уйти. Он вернулся не больше часа назад, и я почувствовала себя обновленной. Он поступил правильно, дав мне этот образный пинок под зад. Никто никогда раньше не делал этого для меня.

Мои родители потакали моему плохому настроению, суетились и заискивали передо мной, пока я не выходила из себя. Даже Фелисити была склонна потакать моим печальным дням, когда мы были соседками по комнате. Она приносила мне шоколад и красила ногти до тех пор, пока я не была готова встать с постели и пойти на занятия или на работу.

Бо действительно хорошо меня разглядел. Может быть, лучше, чем я сама.

— Бо? — позвала я от стойки, прежде чем он успел выйти на улицу. — Спасибо. Большинство людей, как правило, избегают меня, когда я хандрю.

— Не за что. Это часто случается?

— Уже не так часто. — Я глубоко вздохнула, собираясь с силами, чтобы сказать ему то, в чем я признавалась лишь нескольким людям. — Я пережила трудные времена после того, как Джанесса покончила с собой. Она была моей лучшей подругой в старшей школе.

Это привлекло его внимание.

— Что?

— Она умерла, когда нам было по шестнадцать.

— Черт. Мне очень жаль. — Он вернулся внутрь и встал рядом со мной, его бедро коснулось моего колена.

— Мне тоже. — Я грустно улыбнулась ему. — Мои родители и братья тогда толком не знали, как со мной обращаться. Большую часть времени мне было грустно и сердито, я набрасывалась на них и своих учителей, когда не плакала, свернувшись калачиком в постели. В конце концов они отвели меня к психотерапевту, чтобы у меня был кто-то беспристрастный, с кем можно было поговорить.

Мой психотерапевт помог мне пережить самое мрачное время в моей юной жизни. Она дала мне разрешение горевать и печалиться, но она также научила меня тому, что жизнь продолжается, и я должна установить временные рамки для того, чтобы хандрить.

— Только после окончания колледжа я поняла, что ничего не могла бы сделать для Джанессы. Но печальные времена все равно случаются. Когда это происходит, я возвращаюсь к некоторым из старых привычек. Я позволяю печали идти своим чередом, а потом оставляю это в прошлом.

— Блять. — Он провел рукой по бороде. — Я не знал. Мне не следовало…

— Нет, поверь мне. Ты поступил правильно.

— В самом деле? Тогда почему я чувствую себя таким придурком прямо сейчас?

Я улыбнулась.

— Не расстраивайся. Хандра мне не помогала. Я использовала механизм преодоления трудностей, который подходил шестнадцатилетней девушке, а не тридцатичетырехлетней женщине. Ты был прав. Я хандрила и жалела себя. Пора было вставать. Пожалуйста, не расстраивайся. Я рассказываю тебе все это, потому что… ну, я чувствую себя в безопасности, рассказывая это тебе.

Он обнял меня за плечи.

— Ты можешь рассказать мне все, что угодно.

В этом я не сомневалась.

Глава 6

— Ты и телевизор мне принес? — Я вскрикнула от восторга, когда увидела маленькую коробочку на заднем сиденье грузовика Бо.

— Не слишком радуйся, — сказал он. — Он чертовски старый. Я забрал его в ломбарде, и продавец сказал, что встроенный DVD-плеер может не работать.

— В любом случае, я ценю это.

Мало кто был таким вдумчивым, как Бо. Он заставил меня понять, что мужчины, с которыми я встречалась, были не чем иным, как группой напыщенных придурков и нарциссов. Больше интересующиеся балансом их банковского счета и социальным статусом, чем мной. Я нравилась этим мужчинам, потому что была конфеткой для рук. Бо действительно слушал, когда мы разговаривали. Ему было небезразлично, что я хочу сказать.

Я бы поспорила на миллионы, что Бо был бойфрендом мирового класса. Ему было наплевать на свою прическу или чувство стиля. Футболки с надписью: «Хейнс» и прически за десять долларов ему очень шли. Дамы Прескотта, вероятно, из кожи вон лезли, добиваясь его внимания.

Мне повезло, что он у меня был, пусть и на короткое время, и когда я вернусь в Сиэтл, я повышу свои стандарты.

— Что здесь? — спросила я, поднимая с пола грузовика огромный черный рюкзак и перекидывая его через плечо. Он уже принес мне все из моего списка желаний, кроме дивана.

— Это от Фелисити. В бардачке также есть письмо от нее.

Моя улыбка выросла до киловаттного уровня, когда я вскарабкалась в переднюю часть грузовика, отчаянно желая хоть как-то связаться со своей подругой. Вскрыв конверт, я разглядела ее красивый, размашистый почерк. Это была такая же записка, которую я обычно видела на зеркале в нашей общей ванной, когда она оставляла мне небольшие сообщения перед тестами или собеседованиями при приеме на работу.

Скучаю по тебе.