Авантюрист

Сержанты и мастера получили свои нашивки не зря. Для себя лично отметил еще такой положительный момент — стал называть по именам сержантов и некоторых рядовых.

А потом была гречневая каша — матушка наша и сухарь ржаной — отец родной. И марш на пределе сил сквозь тучи кровососов и булькающую зловонием трясину, местами по колено в густом вонючем киселе. Коварный ил стаскивал башмаки, боевые товарищи поддерживали оступившихся, несмотря на нешуточную угрозу самим уйти в трясину. Испытывая нас на прочность, накрапывал мерзкий дождик, отчего сырая, покрытая налетом водорослей и соляными разводами одежда совсем не грела. Помню печальные и облепленные мухами плачущие глаза усталых куланов… Но до намеченной стоянки отряд дошел без потерь.

Памятуя о самопроизвольном уходе в туман, но больше ради конфиденциальности предстоящих бесед, выбрал под резиденцию окраину «бивуачного» островка. В процессе чаепития и медитации у костра вручил своим офицерам патенты, столь любезно предоставленные в мое распоряжение ныне покойным интендантом.

Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, поэтому затруднения возникли с каждым счастливым обладателем «аусвайса». Капралам преподнести сюрприз не получилось, поскольку счел за лучшее уточнить, какими именами и фамилиями им удобнее воспользоваться, дабы попрощаться с «проклятым прошлым». Простые русинские солдаты Силантьев Петр Тимофеевич да Озоровский Ярослав Иванович, вчерашние мастера Армии Освобождения, несостоявшиеся мятежники и дезертиры, долго смотрели на колдовские переливы своих первых в жизни документов, будучи не в силах поверить в крутой вираж судьбы и карьеры. Обоих зачислил в «служилые люди Русинских земель», подняв по социальной лестнице с бесправных рабов до лично свободных и уважаемых лиц, немного защищенных от произвола колониальных властей и армии. Поскольку благодаря Империи своего единого государства русины не имели, пришлось прибегнуть к стандартному и понятному любому чиновнику обобщению. До зуда в пальцах хотелось допустить пару опечаток, объединив реальную солянку княжеств, земель и городов в несуществующую державу, но Ральф предостерег о возможных проблемах со стороны бдительных чинуш. Крамола в документе гарантирует суровый приговор за подделку, дожидаться результатов запроса в княжескую канцелярию никто не будет. Слегка подсластил пилюлю вольный перевод русинских имен с фамилиями на имперский. Молчун в патенте значился как Петер Сайлент, а Буян как Йар Фьюриос.

В качестве напутствия поручил капралам распространить новую моду на родовые имена среди солдат. Всем, кто в дальнейшем решит податься на вольные хлеба под моим руководством, предстояло вспомнить или придумать себе фамилии для «обельной грамоты», которую в припадке энтузиазма я пообещал выправить в штабе Белоярова. Времени в пути до Золотой рощи будет достаточно, чтобы определиться с выбором своей судьбы.

Никак не мог придумать, каким званием осчастливить нестроевого Никодима, и вызвал его для разговора. Бывший повар аргументированно предложил «колдовскую папирку» на него не тратить, но не потому, что планирует возвращаться в русинские части, а потому, что предложенный мной «интендант» невероятно солидный чин, что не всякому лорду или князю по карману. В самых крупных частных армиях коллеги Никодима испокон веков трудились без всяких патентов. А вот паспорт и «доверительный акт» ему в работе потребуются непременно. Во время лекции обозного главы сердечко мое екнуло, а головушка наполнилась воспоминаниями о недавних событиях. Образ покойного Глаттона украсили новые подробности, не сулившие мне, как соучастнику убийства влиятельного имперского дворянина, ничего хорошего. Логично, ведь все хорошее мы у него уже отняли и поделили, а отвечать за свои дела рано или поздно придется.

Сложнее получилось с Беловым. К счастью, при нашем разговоре присутствовал только Акинф.

— Прошу сообщить, с кем и когда составлена кондотта! — срывающимся голосом с ходу потребовал Евгений.

— Евгений Михайлович, признаю свою вину и докладываю по порядку. Наш отряд нанят Советом Хранителей Золотой рощи. Подробности вы можете выяснить у доктора Немчинова. Задание прежнее — спасти тело и душу княжны Киры Белояровой, доставив их в главную обитель наших нанимателей.

— Ап… — Белов задохнулся воздухом.

— Далее действуем по обстановке, сообразно офицерской чести и традициям «вольных рот». Очевидно, будем защищать мирное население от нашествия банд из Скверны. Если с этим закончили, то вызывал я вас по другому вопросу.

Богатый набор жестов показал, что вопрос по кондотте закрыт и можно продолжить разговор.

— Имею честь вручить вам, Евгений Михайлович Белов, патент подофицера первого класса Армии Освобождения.

— Но это же… обман и подлог? — искренне возмутился юноша, едва взяв в руки «свежий» патент.

Быстро сообразил, молоток, вот только сомнения гложут душу уставшего командира: похвалить заместителя или пристукнуть?

— Евгений, милость Асеня! — картинно всплеснул руками я. — Вы только никому не говорите, ради всего свя… что вам дорого. А то какой-нибудь пустоголовый невежа в богатом мундире, не подумав, повторит другому. И придется им рты землицей замазать, а самих под дерн спрятать.

Если взял в руки липовый документ, значит, «сломался», посему бить не будем, только ласково пожурим. Не обращая внимания на круглые от удивления глаза Белова, я продолжил:

— Да, вы правы в своих предположениях, я — персонаж незаурядный. Но миновать канцелярию Светлейшего князя у нас с вами не выйдет. Как вы помните, людей, что нам доверились, надобно обелить. Вот тогда вы, как честный человек, сможете внести из своей доли плату за патент.

Вымотался на марше до предела, но каким-то чудом удавалось удерживать нервы в узде. Но он мне нужен, этот пылкий мальчишка, с головой, набитой кодексами чести и рыцарскими романами! Если мои догадки верны, то парень князю Белоярову не чужой человек. И, в отличие от дочери, — жив. А вернет его в семью лейтенант Романов, тут мне и слава, и всякий блат обеспечены.

— Мне не хватит, — Белов повесил голову. — Вынужден просить вас о займе.

— Доля вам с этого дня пойдет подофицерская, а до Колоний еще много дней пути. Теперь от вашего труда зависит ваше благосостояние. Будет необходимость, будет и займ, — пришлось заверить парня, хотя денег неимоверно жалко. Не для Белова, для штабного ворья. — Евгений, вы нужны мне как офицер. Не заставляйте меня сожалеть о решении.

— Вы команд… кондотьер, вам виднее, — сухо ответствовал юноша и откланялся. На том и порешили.

А звезды здесь много ярче. Тысячи тысяч блестящих серебряных монеток. Интересно, если потрясти небосвод как следует, сколько их упадет к моим ногам? А может, это не монеты, а шляпки гвоздей, скрепляющих купол мироздания? Если вытащить хоть один, то, может, оно как-нибудь обойдется. А если в процессе «полетят» тормоза и сам не заметишь, как вырвал десяток? Тогда дерзкого грабителя похоронит кусок темного льда. Со спины повеяло прохладой — подбросил несколько веток горевшему в ямке огню. Зябко мне, Потрясателю Вселенной, стало…

Разговор с бывшим княжеским гвардейцем давно назрел. Отряд наемников в зоне боевых действий — отнюдь не иголка в стоге сена, а его кондотьер — еще то шило в мешке. Много ума не надо, чтоб связать гибель имперских офицеров и торговцев оружием с моим появлением в Скверне. Глупо надеяться, что интерес черных баронов к Слезе Асеня, даже после ее доставки в рощу исчезнет. Интерес к артефакту — возможно, а к моей персоне вряд ли. Да и Ральфовы недомолвки намекали на толстые обстоятельства, что подвигли отнюдь не рядового культиста поменять сытое и комфортное стойло в Империи на далекую окраину мира, охваченную войной. Как же, охотно верю тебе, «калач верченый», что все случилось по твоему желанию. А приметные вещички теперь на мне. И мне же по его долгам, буде таковые всплывут, отвечать. А спросить может кто угодно и когда угодно. Сегодня лекарь княжны своим взглядом на Ральфов револьвер пытался дать понять, что мои россказни про журналиста и офицера по особым поручениям его не впечатлили. И тут же нанял меня, точнее, узаконил положение дел. Надо полагать не за красивые глаза, а потому, что у меня есть люди. А люди — это главный ресурс. Они составляют боевой отряд. Пока он существует, я буду защищен и благополучен.

— Садись, Акинф, поговорим, — попросил я ординарца-телохранителя.

Мужчина повесил свой многозарядный штуцер на воткнутый в грунт бердыш и присел передо мной на корточки.

— Скажи, я вчера просто спал или нет?

— Пропадали ваше благородие под утро. Я глаз открыл — нету и одеяло холодное. Лагерь обошел тихонько, вернулся и глазам не верю! Спите, значит, как ни в чем не бывало.

Чуткий сон для телохранителя — это плюс.

— Что думаешь?

На простой вопрос последовал адекватный ответ: