Аварийная команда

– Ерунда! – ничуть не смутился Рип. – Ты сам выдумал эту сказку, чтобы пугать своих врагов и завистников. Ничего никуда не исчезнет, все останется на своих местах. Вряд ли ты построил бы свой грандиозный мир таким зыбким. А что, если бы в Источнике внезапно случился сбой и ты оказался временно недееспособен? Маленькая неприятность – и весь результат огромного труда насмарку? Нет, Держатель, я не настолько глуп, чтобы верить в твои страшные истории… И кто тебе вообще разрешал меня перебивать?

– А вдруг он все-таки говорит правду? – робко предположил Тумаков.

– Даже будь это так, что нам терять? – резонно заметил адаптер. – Пуп вам не поможет, а я – помогу. А если катастрофа все же случится, мы с вами окажемся в абсолютно одинаковом положении. И тогда судьба Вселенной будет зависеть от того, кто из нас первым нырнет в Источник. Каковы перспективы, а? Будоражит кровь?

– Да уж… – Я поскреб затылок. – Ну а каковы наши шансы, когда за восстановление Трудного Мира возьмешься ты? Бывшие земляне теперь разбросаны по всему Спектру. Как ты собираешься разыскивать этих шатунов и сгонять их вместе? Из всего того, что ты поведал нам о Ядре и Держателе, понятно, что Пуп никогда не занимался раньше подобной работой. Стало быть, технологии для этого не существует, и не факт, что тебе удастся в скором времени ее создать.

– Я и впрямь много чего успел вам рассказать, – согласился Рип, перебросив «авоську» на другое плечо. – Но кое о чем и умолчал. Просто, знаете, не хотелось раскрывать вам раньше времени такие подробности. Ведь вы так сильно привязаны к своим родственникам, что могли бы превратно истолковать мои слова, расстроиться, а вам и без того потрясений хватало… В общем, с возрождением Проекции все может обстоять намного проще. Совсем необязательно сгонять к Концептору именно тех шатунов, которые представляют собой прежнее человечество. Для этого подойдет любая адекватная по количеству группа обитателей этой Вселенной.

– Что вы такое говорите! – воскликнул в недоумении дядя Пантелей. – Это как же, разрешите спросить, моими близкими вдруг могут оказаться совершенно посторонние люди… тьфу ты – шатуны? Неужели я не сумею раскрыть подмену?

– Не сумеешь, Пантелей, поверь мне, – уверенно ответил адаптер, – поскольку эти шатуны и будут твоими настоящими родственниками. Равно как и тобой может стать абсолютно любой из шатунов. Все мы обретаем индивидуальность только в своих привычных мирах: вы – в Трудном, чемпионы – в Ядре. Вне наших миров мы – лишь идентичные безликие существа, напрочь лишенные того, что вы подразумеваете под понятием «личность».

– Вздор! – бросил Иваныч, упрямо не желающий смиряться с такой неудобоваримой истиной.

– …Концептор делает вас теми, кто вы есть, – продолжал Рип, не обращая внимания на недовольство старика. – Вся ваша динамически меняющаяся каждый миг Вселенная заключена в этом артефакте. Сейчас жизнь в ней, фигурально выражаясь, застыла без движения. Соберите вокруг Концептора необходимое количество шатунов, направьте на него энергию Рефлектора, и Трудный Мир заживет дальше, своим чередом. Образы близких вам людей, друзей, знакомых окажутся спроецированы на произвольно взятых шатунов – точно так же, как это случалось и прежде.

– А если шатунов соберется больше, чем необходимо? Или, наоборот, меньше? – полюбопытствовал Паша.

– Тогда на Земле в скором времени случится небывалый всплеск рождаемости. Или же разразится очередная глобальная катастрофа. Ничего такого, с чем бы человечество еще не сталкивалось.

– Действительно, как все по-чемпионски элементарно, – мрачно заметила Агата. – Плюс-минус миллион жизней – допустимая погрешность… А мы все гадали, почему наш Бог был порой такой жестокий и несправедливый. Оказалось, что он нас просто не любил. Но лично я его понимаю: раскрась-ка на конвейере миллиард безликих кукол и посмотри, сколько любви у тебя к ним останется…

Дабы не омрачать себе и без того дерьмовое настроение, я старался глядеть только вперед. Частое запрокидывание головы в надежде узреть наконец Источник отнимало лишние силы и ничем эту надежду пока не подкрепляло. Терять драгоценные секунды на то, чтобы останавливаться и прислушиваться к погоне, тоже являлось необязательным: блюстителям все равно не удалось бы настигнуть нас беззвучно. Мы и так двигались на пределе возможностей и не могли ни задержать преследователей, ни оторваться от них. Наши преимущества заключались в отыгранной на старте форе и узости лестницы, по которой блюстители не могли передвигаться с той же скоростью, что по открытой местности. Но, учитывая обилие неблагоприятных факторов, толку от тех преимуществ практически не было.

Близость Источника наделила нас прямо-таки нечеловеческой выносливостью. Но этот щедрый дар без остатка тратился нами на то, чтобы только не рухнуть от изнеможения. В Трудном Мире от такой пробежки я и бодряк-прапорщик полностью выдохлись бы минут за пять, а наши товарищи – и того раньше. Однако с момента, как мы начали восхождение, миновало больше часа, а наш дружный коллектив продолжал оставаться на ногах, пусть при этом и подрастерял былую прыть.

Все разговоры давно прекратились. Мы шли к Источнику с угрюмым упорством покорителей Эвереста и при необходимости объяснялись меж собой лишь скупыми фразами и жестами. Заметив, что дядя Пантелей начинает понемногу отставать, прапорщик и Агата взяли его под руки. Паша таким же образом поддерживал Леночку. Легкие у молодой певицы были выносливые, а вот ножки для такой нагрузки оказались плохо подготовлены. Я уже пару раз предлагал Агате поменяться с ней местами, но она отмахнулась – Иваныч пыхтел, как паровоз, и делал все возможное, чтобы не быть обузой для своих провожатых.

Держатель болтался в «авоське» за спиной Рипа и помалкивал. Но явно не от того, что испугался наших угроз. Адаптер все равно не потащил бы светокапкан волоком и не стал снова бить его о стену, поскольку и то и другое задержало бы наше продвижение. Видимо, Пуп обрел твердую веру, что нам по-любому не уйти от гвардейцев, и потому успокоился. Зато его спокойствие прибавило неуверенности мне. Уж лучше бы Держатель нервничал – так была хоть мало-мальская отрада, что наши козни могут увенчаться успехом. А молчание заложника не сулило нам ничего хорошего.

Первым приближение погони обнаружил Рип. Остановившись, он бросил мимолетный взгляд вниз, после чего уверенно изрек:

– Они уже близко. Надо поторопиться.

И прибавил ходу. До нас пока не доносилось подозрительных звуков, но никто не сомневался в словах адаптера, и нам тоже волей-неволей пришлось поднажать. Агата позволила мне заняться ее обязанностями, поскольку для Иваныча, в отличие от молодежи, было уже невозможно самостоятельно форсировать темп. Старик начал спотыкаться, его дыхание сбилось и стало тяжким. Я не на шутку обеспокоился за слабое сердце дяди Пантелея. Он расклеивался на глазах, а впереди у нас лежали еще километры крутого пути, и не было ни минуты времени на отдых.

Ориентиров, за какие мог зацепиться глаз, в шахте не имелось – лишь гладкие серебристые стены да винтовая лестница без начала и конца. Расстояние между витками спирали было метров двести. При помощи несложной геометрии можно было подсчитать, что, поднимаясь на эту высоту, мы пробегали круг более четырехсот пятидесяти метров. Путь, который нам еще предстояло пройти, выглядел огромным, и его никак нельзя было сократить.

Миновало еще полчаса, прежде чем мы четко расслышали гнавшегося за нами врага. Поначалу в этом звуке не было ничего зловещего. Он больше напоминал сипение закипающего чайника, нежели топот и рев тысяч разъяренных громил. Но по мере их приближения в шум начали вплетаться резкие агрессивные нотки и металлический лязг. Издавать последний могла лишь лестница, раскачивающаяся под массой блюстительских тел.