Авиация и космонавтика 2005 12

В начале 1973 года ситуация в семье складывалась немного напряжённая: отцу предстояла командировка в Египет, сестра оканчивала десятый класс, я был женат, и моя жена была в положении. А тут меня ещё стали бомбардировать повестками из военкомата. Мама очень нервничала и намекала, чтобы отец сходил и договорился об отсрочке моего призыва. У нас с ним состоялся хороший разговор, в котором я сказал, что служить – это дело моё, а вот от его помощи с квартирой, если он сочтёт возможным, я бы не отказался. Прямой похвалы от него было добиться трудно и одобрением собеседнику служила обычно лёгкая подковырочка. В тот раз он сказал: "Ну, растёшь, Валерьян Анатольевич" и ласково, но с силой как он это любил, потрепал по шее.

Служил я два года в отделении заправки компонентами ракетного топлива на шахтной пусковой установке в Прибалтике, недалеко от Елгавы. После демобилизации стал вопрос о трудоустройстве. Одним из вариантов была работа в органах госбезопасности. Я решил посоветоваться с отцом и, как мне показалось, этот вариант его как-то не порадовал, но прямо он ничего не сказал, а чуть позже, вроде между делом, уже за шахматами, рассказал историю со СМЕРШем во время войны. Кто-то разбомбил нашу танковую колонну, при этом в эфире якобы мелькали позывные отца. Не успел он приземлиться, как его затолкали в машину и отвезли в штаб дивизии. Там в гимнастёрке без ремня долго таскали по кабинетам, угрожали сорвать погоны, лишить орденов, поставить к стенке, пока какой-то сидевший в углу полковник не сказал: "Хватит ерундой заниматься, такой не мог, не видите что ли?" Этот урок-намёк я понял и усвоил: "Работай, где хочешь, но доверяй людям и оставайся человеком сам".

Ко времени его работы над диссертацией уже закончилась вторая арабо-израильская война, были проанализированы и обобщены результаты войны во Вьетнаме, где чётко проявилась роль тактической штурмовой авиации, показали свою эффективность вертолёты. Работал над диссертацией он увлечённо, с интересом, открывал для себя новые понятия "алгоритм", "блок-схема", а главное – тема была выстрадана и близка.

Воспоминаний и фильмов о войне отец не любил, предпочитал комедии. Но один фильм, если и не понравился в чистом виде, то чем-то притягивал. Это "В бой идут одни старики" с Леонидом Быковым в главной роли. Актёра этого он любил ещё по фильму "Максим Перепелица" и смотреть картину начал, видимо, из-за него. Мы, конечно же, не могли оценить точность и правдивость многих моментов, но вот главный герой прямо списан с отца: та же лёгкая бравада перед окружающими, дружеские подначки, снисходительность к пехоте, характерный жест – отмашка ладонью со словами "слабак". Не претендуя на приоритет дважды Героя Советского Союза Виталия Ивановича Попкова, как прототипа образа, невозможно не заметить таких общих черт для всего славного и гордого племени "сталинских" соколов. Что-то общее чувствовалось в этих внешне непохожих дважды Героях: статный Василий Андрианов, элегантный Алексей Прохоров, щупловатый Леонид Беда. Наверное, сильный характер, да ещё та самая национальная идея, которую мы теперь, как у нас принято, "что имеем – не храним, потерявши" – …ищем.

Приятелей и знакомых у отца было много, а вот к друзьям можно отнести только немногих из числа фронтовых сослуживцев, однокашников по учёбе в период Золотой Орды, да сослуживцев по раннему елгавскому периоду. Не то, чтобы трудно сходился с людьми, наоборот, мог разговориться с простым работягой или просто земляком. Как мы понимали, не хотел сближения с людьми, которым интересен не он сам, а притягателен блеск его Золотых Звёзд. Человеком великосветской тусовки отец не был, "с сильными мира сего" тесных отношений не поддерживал. Что-то выхлопотать для друзей или родстенников ещё мог, а вот для себя делать этого не хотел. Свободное время проводил в семье, любил пешие прогулки по Серебряному бору. В отпуск выезжали с мамой в престижные по тем временам санатории, но по возвращении она всегда смеялась: "Все люди, как люди, по аллеям гуляют, на процедуры ходят, у фонтанов сидят, а наш, как молодой, с волейбольным мячиком прыгает". И друзья – "кореша", подтрунивали: "Ну, какой ты, Брандыс, генерал? У тебя и живота-то нет".

Болезнь он переносил тяжело. Всей семьёй ездили к нему в госпиталь в Красногорск, поднимали дух перед операцией. Мама просто там дежурила, а мы её периодически подменяли. После операции в 1980 году отца выписали домой, и у нас появилась надежда на то, что врачи, как они сами говорили, успели. Были осложнения, но мама сама делала обезболивающие уколы, и состояние отца вроде стабилизировалось. Но к середине 1987 года боли усилились, стало ясно, что это метастазы. Его снова забрали в Красногорск. Осталось ощущение, что больше всего отца мучила не боль, а то, что он не может скрыть от окружающих своё бессилие перед болезнью.

23 февраля 1988 года я приехал к нему в палату, налил стаканчик коньяку и бросил туда две звёздочки с предложением обмыть полученное звание подполковника. Попытался расшевелить отца шуткой: "У тебя две звезды на груди, две – на погонах (он уже был генерал-лейтенантом), и у меня теперь тоже две. Не такие, как у тебя, но тоже чего-то стоят". Он лежал с закрытыми глазами, на юмор не реагировал. Тогда мать сказала: "Совсем фиговые наши дела, кто ж поверит, что Толик от коньяка отказался?" Отец открыл глаза, слабо улыбнулся и со словами: "Эх, вы, черти!" пригубил стаканчик.

Через месяц отца не стало. Похороны на Кунцевском кладбище были очень торжественными, завершилось всё гимном, салютом и торжественным маршем почётного караула. На поминках было много народу и тёплых, искренних слов. Запомнилось сказанное старым другом Героем Советского Союза Борисом Савельевичем Левиным: "Мы потеряли не только лётчика, героя и друга. Анатолий был государственным человеком, который последовательно отстаивал роль штурмовой авиации даже в самые трудные для неё дни в ущерб, быть может, собственным карьерным интересам".

При жизни ещё до болезни отец иногда говаривал, что надгробие себе заработал – на родине в Днепропетровске бронзовый бюст уже стоит. После его смерти мы всей семьёй обсуждали различные варианты надгробия и надписи. 9 мая 1990 года, как обычно, привели могилу в порядок, протёрли фотографию, положили цветы и стояли неподалёку, собираясь уже уходить. Мимо проходили двое ветеранов и вдруг остановились: "Смотри-ка! Только Брандыс! Отлетался, штурмовичок".

Теперь на могиле отца чёрный камень с силуэтом штурмовика Ил-2, две бронзовые звезды, надпись "Анатолий Брандыс" и маленький пропеллер с лётной петлицы между датами жизни.

Владимир КОТЕЛЬНИКОВ, Михаил НИКОЛЬСКИЙ

Супермарин "Спитфайр"

Продолжение. Начало в №№ 1-4,7-8.10,11/2005 г.

'Девятка' на заводском аэродроме

Асы девяток

Гроуп-кэптэн Джсймс Эдгар "Джонни" Джонсон

Джонни Джонсон родился в Бэрроу, графство Лейкестешир, вступил в RAF вскоре после начала Второй мировой войны. Первые боевые вылеты он выполнил в декабре 1940 г. на «Спит- файре» Mk.l в составе 616-й эскадрильи В начале 1941 г. эскадрилью перевооружили «Спитфайрами» Mk.HA, через несколько месяцев – «Спитфайрами» Mk.V. В ходе патрульных рейдов над территорией оккупированной Европы он одержал свою первую подтвержденную победу: сбил на «Спит- фойре» Mk.HA 26 июня 1941 г. над северной Францией Bf 109Е. Несколько раз Джонсон летал ведомым у уинг- коммендера Дугласа Бадера.

В июне 1942 г. на личном счету Джонсона числилось уже семь личных побед в воздушных боях и одна в группе, ему было присвоено звание скуад- рон-лидера. Джонсон получил назначение командиром вооруженной «Спитфайрами» Mk.V 610-й эскадрильи. В марте 1943 г. Джонсон стал уинг-ком- мендером и принял под свое начоло канадское авиакрыло, которое базировалось в Кенли. На вооружении крыла состояли истребители «Спитфайр» Mk.lX В последующие шесть месяцев ас сбил 14 самолетов, еще пять побед он разделил с товарищами по оружию.

В сентябре 1943 г. Джонсона направили на «отдых» – перевели в штаб 11-й группы. В боевое подразделение летчик вернулся в марте 1944 г. Джонсон получил назначение командиром другого канадского авиакрыла – 144-го, также оснащенного «девятками». Джонсон командовал этим соединением в период вторжения во Францию и в первые критические недели

боев в Нормандии В августе 1944 г. 144-е авиакрыло расформировали, а Джонсон получил назначение командиром 127-го крыла. В этой должности он оставался до начала 1945 г. 6 апреля 1945 г. Джонсон получил чин гроуп-кэптена.