Авиация и космонавтика 2009 05
Шрифт:
К 90-летию морской овиации России
Анатолий АРТЕМЬЕВ
Крылья над морем
Продолжение. Начало в №7-12/2006,1-4,7-12/2007, 1-8/2008 г.
Начатая с горбачёвской "перестройкой" перетасовка вооружённых сил и её масштабы приобретали всё более бессмысленный и хаотический характер. Это мало напоминало научно обоснованное планирование, смахивая на ответную и не всегда продуманную, зачастую импульсивную реакцию, адекватную политическим
Наступили времена, когда средства на развитие береговой инфраструктуры, строительство и оборудование аэродромов, жилого и казарменного фонда, а также учебных баз и тренажёров постепенно сокращались, расходы на хранение и утилизацию военной техники не учитывались.
Служба из почётного долга стала превращаться в повинность, а в воинские части поступил циркуляр, которым офицерам предписывалось не выходить за пределы части в военной форме, поскольку за появление в ней могли и побить. Впоследствии, когда сроки носки обмундирования существенно увеличились, а выдача его стала производиться с существенными нарушениями, военную форму в большинстве штабов и управлений надевали только в служебное время.
Штаб авиации ВМФ не имел своего интеллектуального центра, который бы занимался прогнозированием перспектив развития и рациональным распределением выделяемых средств на приобретение техники, средств поиска и поражения и т.д. Так, например, в отделе боевой подготовки и оргмоботделе управления авиации ВМФ никто даже приближённо не мог сказать, сколько средств необходимо на содержание одного боеготового авиационного полка! В конечном итоге это приводило к неконтролируемому и нерациональному расходованию выделяемых средств, случалось, заказывались в промышленности устаревшие и несовершенные образцы техники и оружия из-за опасения потерять предприятия промышленности, лишиться квалифицированной рабочей силы, нередким было лоббирование своих изделий различными руководителями и представителями фирм.
В предложениях по "облику" морской авиации, периодически направляемых штабом авиации в Главный штаб ВМФ для последующего включения в программу вооружений, по- прежнему исходили из необходимости создания перспективных авиационных комплексов корабельного и берегового базирования, вооружения ударной авиации высокоточным оружием, модификации имеющейся техники, совершенствования организационно-штатной структуры, системы базирования и тылового обеспечения и т.п. Штаб авиации старался держаться в фарватере задач, решаемых флотами, и по возможности проводил свою линию в вопросах разработки вооружений. Это представлялось нелёгкой задачей, которая осложнялась рядом неопределённых факторов: амбицией руководителей; степенью объективности оценки научно-технического потенциала разработчиков, возможностями промышленности; размерами финансирования; расположения руководителей ВВС, ВМФ и т.п.
Предложения по составу вооружения, подготовленные в начале 90-х годов, составлялись в обстановке существенного сокращения финансирования. В связи с этим, отнюдь не по собственной инициативе, командованию авиацией ВМФ пришлось скорректировать планы перевооружения МРА на Ту-22МЗ и предусмотреть некоторое увеличение средств на корабельные штурмовики и противолодочные самолёты и вертолёты. Летательные аппараты вследствие усложнения оборудования и по ряду других причин становились всё более дорогими, как и их обслуживание. Разрабатываемые в соответствии с указаниями и обстановкой варианты развития морской авиации, даже на ближайшую перспективу, не претендовали на радикальные новшества, коренные изменения, а тем более повышение боевых возможностей. К примеру, каждый раз в этих предложениях в том или ином виде фигурировал самолёт- амфибия А-40, которому, судя по всему, не суждено занять место в строю сил морской авиации.
Бе-12, 1 апреля 1990 г.
Ту-16, поставленные в строй в 1991 г., успели впоследствии получить украинскую символику
Морская авиация стала получать передаваемые из ВВС самолёты с весьма ограниченными, если не сказать сомнительными боевыми качествами, поскольку большинство их могло применять оружие только по визуально видимым целям. Самолеты имели ограниченный радиус, а их боевые средства не рассчитывались на поражение крупных морских целей.
На боевые возможности МРА в немалой степени влияла низкая надёжность самолётов Ту-22М2, которые с завидным постоянством дорабатывались. В 1990 г. пришлось даже прекращать на них полёты, лётному составу возвращаться на Ту-16 и эксплуатировать их, пока не закончили очередной этап доработок. Хорошо ещё, что к тому времени не успели разломать все Ту-16.
Штаб авиации ВМФ в октябре 1990 г. получил из Главного штаба ВМФ указание. Из него следовало, что согласно договорённости (в этот период политику государства кроме Горбачева вершили "крупнейшие" специалисты в области международных отношений вроде Шеварднадзе и ему подобных) число ударных самолётов морской авиации наземного базирования для каждой страны Европы не должно превышать 400 единиц. Предлагалось также определиться с терминами "морская авиация наземного базирования" и "морские патрульные самолёты". По-видимому, уровень знаний крупнозвёздных специалистов Генерального штаба и Главного штаба ВМФ оказался недостаточным, чтобы разобраться со столь "основополагающими" понятиями.
Однако к этому времени собственный самолётный парк морской авиации Европейской части страны явно не "дотягивал" до оговоренного потолка численности, взятого с потолка и не отражавшего интересы нашего государства, что и инициировало дальнейшую передачу самолётов из ВВС в ВМФ.
Командование флотом и морской авиацией предпринимало значительные усилия, чтобы создать благоприятные условия для обучения лётного состава, отобранного в качестве кандидатов на корабельные истребители, как реальной возможности усиления авиации.
Штаб авиации ВМФ планировал, что к январю 1991 г. в боевом составе морской авиации будут находиться 45 авиационных полков и несколько эскадрилий, а количество ЛА составит 1388 самолётов и 542 вертолёта. Вопреки первоначальным планам к этому сроку в морской авиации оказалось 52 авиационных полка, 10 отдельных эскадрилий и групп со штатом из 1702 самолётов и 455 вертолётов.
При этом боевой состав на 40% состоял из самолётов-штурмовиков с ограниченным радиусом действия и боевыми возможностями. Было очевидно, что для решения задач на море в таком количестве самолётов с ограниченным радиусом действия и способностью применять оружие только по визуально видимым целям необходимости не ощущалось. Поступление в авиацию самолётов- штурмовиков объясняли особенностями обстановки на Балтийском и Черном морях, полагая, что для ВВС БФ и ЧФ в качестве ударной силы достаточно мшад.
Объективно самолёты-штурмовики способствовали превращению ВВС флотов в прибрежные силы, способные противодействовать только небольшим кораблям. Более того, в последующие два года в соответствии с указаниями Главного штаба ВМФ предполагалось приступить к дальнейшему сокращению частей МРА и ПЛА.
О корабельных штурмовиках старались вспоминать как можно реже, резервы совершенствования Як-38 практически исчерпались. Факты оказались таковы: только за пять лет (1985-1990) в катастрофах и авариях было потеряно 12 самолётов Як-38. Из 149 самолётов, которыми располагала авиация ВМФ, до 30-35 постоянно находились на доработках по самым различным причинам.
В 1991 г. продолжалась замена самолётов Ту-16 на Ту-22МЗ. Тем не менее количество ракетоносцев снижалось: в конце 1991 г. три мрап ВВС БФ были переформированы в два штурмовых.
Развал СССР и стремительные изменения "политических реалий", вывод наших войск из стран Восточной Европы и вновь образованных государств, привели к тому, что Вооружённые силы России впервые за свою историю начали ломать собственные стратегические планы, группировки и системы оборудования. Создавалось впечатление, что принятие оборонительной доктрины явилось специально спланированным прологом к развалу Объединения Варшавского договора и СССР, за которыми неизбежно должно последовать крушение вооружённых сил и бегство не очень-то надёжных союзников, вследствие закономерного в этих условиях экономического и политического краха и давления со стороны стран, впоследствии называемых дальним зарубежьем.