Авиация и космонавтика 2010 10

Начальник службы связи флота Балтийского моря своим предписанием от 16 апреля 1914 г. за № 813 поставил авиационному комитету задачу, исходя из оперативно-тактических требований к авиации, проанализировать состояние самолётного парка флота, оценить его возможности и выработать предложения по типажу и составу.

Основные результаты нашли отражение в трёх журналах заседаний. На них председательствовал капитан 2-го ранга Дудоров. В состав комитета входили: старший лейтенант Щербачёв, инженер по авиационной части Шишков, мичман Зверев и приглашенные: лейтенанты Кульнев, Любицкий и Литвинов.

Первостепенное внимание уделялось воздушной разведке. Предполагалось вести её «в пунктах сосредоточения неприятельского флота: Киле или Данцигской бухте, или, по крайней мере, при совершении им марш-маневра по наиболее вероятной его операционной линии в Финский залив». Признавалось желательным организовать также наблюдение: на входе в Балтийское море или у о. Борнхольм или по параллели Либава — берега Швеции и на параллели авиационной станции Кильконд до берегов Швеции. Чтобы действовать на таких удалениях требовались самолёты «обладающие районом действия не менее 800 км». Осознавая, что таких самолётов ещё нет, в качестве альтернативного варианта предполагалось организовать разведку хотя бы в восточной части Балтийского моря между меридианом Либава и о. Готланд. В этом случае необходим был самолёт, «обладающий районом действия не менее 400 километров». В постановлении собрания высказывались некоторые соображения относительно требований к самолётам: способность вести борьбу с воздушными разведчиками противника (единственно пригодное средство — пулемёт); на самолётах с продолжительностью полёта более четырёх часов иметь двух лётчиков и столько же наблюдателей, радиотелеграф с дальностью не менее 100 миль. Особое внимание уделялось некоторым техническим данным, скороподъёмности и скорости полёта истребителя (по возможности выше 100 км/ч.). С учётом опыта эксплуатации летающих лодок «Левек», хвостовое оперение которых имело значительную подъёмную силу и затягивало самолёт в пикирование, выдвигалось требование, чтобы «угол атаки хвоста был меньше угла атаки поверхностей». Неявно просматривалось пожелание расположить двигатель впереди, а если и сзади, то винт не должен был находиться внутри задней фермы. Предлагалось, «чтобы аппараты имели легко снимаемое сухопутное и морское шасси, чтобы иметь возможность взлетать с суши при слишком большой для взлёта гидроаэроплана волне». Из оценки самолётов, состоящих на вооружении авиации флота Балтийского моря, признавалось, что ни один из них «до усовершенствования их конструкторами, заказывать не следует». Обращает внимание, что для работы комитета, хотя бы из любезности не пригласили опытных офицеров: Дорожинского, Яцука, Быковского и Пиотровского, находившихся в этот период на Балтике. О том, что они находились именно там, свидетельствовал доклад начальника службы связи БФ от 12 апреля 1914 г. в Морской генеральный штаб: «На предписание Штаба от 21 марта 1914 г. за № 1408/8 доношу:., «из числа офицеров флота, имеющих звание пилота, некоторые, как например лейтенант Дыбовский, инженер-механик капитан Яцук, лейтенант Дорожинский, лейтенант Пиотровский не находятся у прямого своего дела во флоте..». Возможно, в связи с тем, что для этих офицеров не нашлось места, Дыбовский перешёл в армейскую авиацию, Яцук ушёл из флота, а Пиотровский убыл в США и занимался приёмкой авиационной техники, оправляемой во Владивосток.

Командующий морскими силами Балтийского моря «при отношении от 12 мая 1914 г. за № 940 одобренные им журналы авиационного комитета службы Балтийского моря за № 1, 2 и 3 (заседания в период с 29 апреля по 6 мая, прим. авт.), препроводил в Морской генеральный штаб.

Используя их, начальник Морского генерального штаба вице-адмирал А.И.Русин 15 мая 1914 г. представил доклад морскому министру, из которого следовало, что имеемые в настоящее время на станции гидроаэропланы не удовлетворяют предъявляемым им требованиям: «В состав станции в настоящее время входят пять аппаратов типа «Сикорский 10». По поводу этих аппаратов следует отметить следующее. В прошлом (1913) году при заказе аппаратов ни один из заграничных гидроаэропланов не дал удовлетворительных результатов и они представляли из себя не что иное, как аэропланы, поставленные на поплавки. Между тем сухопутные аппараты типа «Сикорский 10» дали отличные результаты и постановка их на поплавки являлась в то время естественной эволюцией при переходе на тип морского аппарата. Выбором русского аппарата было стремление заставить нашу промышленность к дальнейшим работам по усовершенствованию гидроаэропланов. К сожалению, эта мера не достигла желаемой цели, так как в это время за границей (особенно в Англии) техника неукоснительно работает над развитием морского типа летательного аппарата, а наши заводы в этом направлении ровно ничего не сделали. Кроме пяти аппаратов типа «С-10» на станции имеется ещё приобретенные для опыта один аппарат типа «А.Фарман 16» и одна летающая лодка «Левек». Что касается этих двух аппаратов, то первый из них является уже в известной степени устаревшим, а второй, вследствие трудности планирования, опасен для полётов на большой высоте. Таким образом, из семи, имеемых аппаратов шесть, вследствие быстрого развития техники, уже подлежат переводу в разряд учебных, а седьмой, как опасный, должен быть в ближайшее время (не позже осени) исключен совсем».

Гидросамолет "Илья Муромец"

Доклад начальника Морского генерального штаба содержал также предложения по отечественным самолётам. В частности, при положительных результатах можно было бы заказать для Балтийского флота дополнительно три самолёта «Илья Муромец», а в случае неудачи с ними закупить за границей ещё семь самолётов. Стремление приобрести самолёты за границей для Балтийского флота диктовалось удручающим состоянием его самолётного парка и сложностью укомплектования авиационных отрядов. Наиболее отвечающими оперативным и техническим требованиям для разведки посчитали гидросамолёт «Авро и Шорт», а для боевых целей — гидросамолёты «Шорт» и «Виккерс». «Сверх указанных типов желательно было бы иметь на станциях одноместные гидроаэропланы, хотя и не вполне отвечающих оперативным заданиям, но способные совершать полёты в свежий ветер. Таким аппаратами являются монопланы «Моран-Сольнье». Кроме того высказывалось пожелание для испытания и изучения приобрести два гидросамолёта «Кодрон».

И вновь, 21 мая 1914 г. представители Балтийского флота (исполняющий должность начальника авиационной станции в порту императора Александра III старший лейтенант Щербачев и инженер по авиационной части Шишков) получили предписание выехать в Англию. Им дали самые подробные инструкции относительно методики подхода к оценке и выбору летательного аппарата и категорическое указание: «Все аэропланы должны быть опробованы вами в полете, и только после этого могут быть заключаемы с фирмами контракты». Учитывая предшествующий опыт, когда фирмами предъявлялись претензии по поводу незаконного копирования приобретаемых образцов техники, в предписание включили специальный пункт: «При каждом аппарате надлежит требовать подробную опись отдельных частей с их расценкой и по возможности рабочие чертежи для облегчения ремонта, при этом можно дать обязательство фирмам, что таковые чертежи не будут употребляться для постройки аппаратов». Им ставилась задача заказать при посредстве военно-морского агента в Лондоне 12 гидроаэропланов-разведчиков («Авро» и «Шорт») и шесть боевых гидроаэропланов («Шорт» и «Виккерс»).

Из приведенного следует, что морское ведомство было заинтересовано в развитии гидросамолетов, старалось приобрести лучшее, что создано за границей и связывало надежды с многомоторным самолётом Сикорского, проект которого он представил правлению РБВЗ в конце 1912 г. Это должно было быть нечто необычное. Так оно и случилось. Двухмоторный самолет с закрытой кабиной, что дало основания некоторым «специалистам» утверждать, что лётчик не сможет его пилотировать так как «потеряет чувство птицы», назвали «Гранд Балтийский». И.И.Сикорский поднял самолёт в воздух 15 марта 1913 г. Испытания показали недостаточную мощность силовой установки из двух двигателей мощностью по 200 л.с. Установили еще два двигателя «Аргус» в тандем. Опытные полёты показали нерациональность подобной схемы силовой установки, и двигатели установили в ряд. Полет, выполненный 23 июля 1913 г., подтвердил преимущества новой схемы. Самолет переименовали в «Русский витязь», но ему не повезло. 11 сентября на него свалился оторвавшийся от самолета «Меллер-11» двигатель, разрушивший левую бип- ланную коробку крыльев. Повреждения были незначительными, но восстанавливать его не стали. С использованием приобретенного опыта построили самолет М-22 «Илья Муромец», первый образец которого 11 декабря 1913 г. поднял в воздух И.И. Сикорский. А через неделю в Морской генеральный штаб поступило подписанное директором РБВЗ В.Строгановым письмо следующего содержания: «Правление Акционерного общества Русско-Балтийский завод имеет честь предложить вам большой аппарат нашей системы и постройки «Илья Муромец» на следующих условиях: 1. Аппарат должен быть доставлен в Либаву (порт императора Александра III) не позже 25 февраля 1914 г; 2. Испытания проводятся пилотом завода за страх и риск завода; 3. На аппарате должен быть выполнен один полёт продолжительностью не менее 1,5 часов (нагрузка одна тонна, набрать высоту не менее 800 м, подтвердить безопасность выключения двух моторов с одной стороны); 7. Взлёт с воды должен быть произведен без посторонней помощи, т. е. силами людей, находящихся в аппарате; 11 цена аппарата определяется по счёту 25 ООО рублей за каждые 100 л.с.; 12. Помимо других предметов… аппарат снабжается альтиметром, компасом, оборудованием электрического освещения приборов, набором инструментов».

Заместитель начальника Морского генерального штаба капитан 1-го ранга Д.В. Ненюков в конце декабря 1913 г. представил морскому министру рапорт, в котором доложил о предложении РБВЗ и условиях, на которых поставляется самолёт, но «скорректировал» требования, увеличив в 1,5 раза нагрузку и продолжительность испытательного полёта. Цену в 100–125 тысяч рублей за аппарат Морской генеральный штаб не считал чрезмерной. Кроме того, зная необязательность поставщиков, предлагались своеобразные «штрафные санкции». Так если нагрузка самолёта окажется меньше, то с начальной цены «сбрасывается» 10 тыс. рублей за каждые 150 кг недогрузки. Самолёт принимается только в случае, если полезная нагрузка будет не ниже 1000 кг. Нетрудно посчитать, что и в этом случае, цена за самолёт уменьшилась бы на 30 тыс. рублей! Но этого не случилось — представители РБВЗ согласились на увеличение нагрузки до 1500 кг.

Морской генеральный штаб испросил согласие министра на «условное предложение РБВЗ» и на посадку самолёта «Илья Муромец» на авиационной станции в Либа- ве. Согласие морского министра было получено. Однако, судя по всему, полной уверенности в высоких возможностях и необходимости самолёта такого типа, как «Илья Муромец», у руководителей морского ведомства к этому времени не сложилось, поскольку первый полёт самолёта закончился поломкой. Морской министр колебался, да и средства требовались немалые, ведь следовало обучить и подготовить личный состав, переоборудовать авиационные станции.

В подобной обстановке не представляется необычным, что Ненюков представил доклад с предложением организовать и провести международный конкурс проектов гидросамолётов, по-видимому, желая получить проект более предпочтительный по критерию «стоимость- эффективность», чем тяжелый четырёхмоторный самолёт. Обосновывалось это следующим соображениями «… наличие только одного этого типа, постройка которого монополизирована к тому же Акционерным обществом русско-балтийского завода, ещё не может служить гарантией правильного развития дела проектирования и постройки аппаратов такого рода и приходится изыскивать новые пути к его достижению». Обращает внимание один из тезисов доклада: «Такой конкурс должен вызвать к работе новые силы и даже в том случае если он не даст конечных результатов (!) в смысле пригодности постройки одного из проектов, всё же он, несомненно, даст богатый материал для разработки этого вопроса». Ненюков не скрывал, что идея проведения конкурса предложена инженером Шишковым и капитаном 2-го ранга Дудоровым, и считал необходимым назначить последнего председателем комиссии по рассмотрению проекта. В эту комиссию предлагалось включить инженера Шишкова и четырёх лётчиков с Балтики и Чёрного моря. На следующий день Дудоров представил требования, которым должны отвечать конкурсные проекты. Они не претендовали на дальнюю перспективу, явно просматривалось желание получить проект пригодного для постройки двухмоторного гидросамолёта-разведчика с дальностью до 1000 км, вооружённого пулеметом, имеющего скорость полёта не менее 100 км/час, с двойным управлением и экипажем из четырёх-пяти человек. Самолет должен иметь достаточную мореходность, остойчивость, непотопляемость, способность выполнять горизонтальный полет на 2/3 мощности, (моторов). Следовало представить все расчеты, чертежи, ясное описание и смету стоимости самолета. Срок представления проектов — май 1914 г. Победитель конкурса получал премию. Ставилось условие: самолёт должен строиться в России. Идею конкурса морской министр одобрил, а военно-морские агенты во Франции и Англии получили указания опубликовать в печати его условия. В конце марта 1914 г. военно-морской агент в Англии доложил, что на желание участвовать в конкурсе отозвался 61 соискатель. Последующие события не способствовали проведению этого мероприятия.

Планировавшийся на конец февраля 1914 г. демонстрационный полёт поплавкового самолёта «Илья Муромец» с модифицированной силовой установкой (два двигателя «Сальмсон мощностью по 200 л.с. и два «Аргуса» по 115 л.с.) из-за того, что ангары в Либаве к февралю не построили, и по ряду других причин, состоялся только 14 мая 1914 г. Пилотировали самолет И.И. Сикорский и лейтенант Г.И. Лавров. Морские летчики-офицеры, откомандированные в Либаву для осмотра новой машины, отметили в отчёте: "Первый гидроплан «Илья Муромец» представляет из себя сухопутный аэроплан, поставленный на поплавки (два центральных и один добавочный под хвостом). Аппарат после небольшого разбега по воде легко взлетел, летал 12 минут и отлично сел. Управляемость на воде хорошая, ибо кроме рулей можно пользоваться разницей оборотов моторов с той и другой стороны

Завод тем временем приступил к строительству самолётов для военного ведомства, которое весной 1914 г. заказало десять машин со сроком поставки в марте следующего года, выплачивая за каждый по 150 тыс. руб. (морское ведомство предлагало на 60 тыс. рублей меньше).

Эпопея с единственным поплавковым самолетом закончилась бездарно. 16 июня 1914 г. из-за угрозы войны, решили перевести Либавскую воздушную станцию на о. Эзель. На миноносцах «Искусный» и «Прозорливый» вывезли авиационное имущество, летчики Щербачев, Липгардт, Литвинов и Кульнев перегнали самолёты на о. Эзель. Экипаж самолёта «Илья Муромец» получил приказ перелететь в Киль- конд. Однако из-за встречного ветра по маршруту полёта, расход топлива превысил расчётный и пилотировавший самолёт лейтенант Лавров вынужден был произвести вынужденную посадку в бухте Карал на о. Эзель. Здесь его и застало известие о начале войны. Из записи в вахтенном журнале 2-й морской станции в Кильконде следует: «Аппарат «Илья Муромец» под командою лейтенанта Лаврова вышел, руля по воде, из бухты Карал, испугавшись миноносцев неприятеля так как уйти за неисправностью моторов не мог, открыли бак с бензином, подожгли, а поплавки изпорубили. Люди вернулись на рыбацкой шлюпке». Лавров принял приближающиеся посыльные суда Дирекции маяков и лоций, снимающие вехи за немецкие миноносцы. Лавров отправился в Ревель и едва избежал вполне заслуженного суда. Спасло его заступничество капитана 2-го ранга Б.П.Дудорова и других офицеров, а флотское руководство попросило Морской генеральный штаб выделить дирижабль в качестве компенсации за уничтоженный самолёт. Их просьбу удовлетворили, но военное ведомство передало не дирижабль, а старый управляемый аэростат. Балтийцы некоторое время с ним помучились. Имелись основание полагать, что авторство идеи получить дирижабль принадлежит пытавшемуся реабилитироваться Лаврову. В конечном итоге почли за благо для упреждения обнаружения морских объектов поднимать в окрестностях Ревеля змейковый аэростат, выделяемый военным ведомством. Со временем, по-видимому, наступило озарение и понимание, что многомоторный самолёт способен решать задачи над морем, действуя с береговых аэродромов более эффективно, чем управляемый аэростат или дирижабль. Но самолётов М-22 флот так и не получил.