Авиация и космонавтика 2016 12
Шрифт:
Андрей Шокун
Юрий Сельдяков
24 октября летчики корпуса вновь вылетели в район Дорохово. Шел моросящий дождь, временами переходя в снег, облака опускались до 100 м. Младшие лейтенанты 34-го полка Урвачев, Бардин и Щербатых вместе с летчиками 11-го полка вступили в бой с «мессерами». Георгий Урвачев атаковал одного из них под облаками и сбил у самой земли с дистанции 200 м. Однако в том бою погибли Владимир Бардин, Александр Щербатых и летчик 11-го полка Борис
На следующий день опять была низкая облачность и ограниченная видимость, но Захар Дурнайкин смог обнаружить еле видимый в дымке Ме-110, и на высоте всего 50 м расстрелял в упор. А через день летчики полка в очередной раз в районе Дорохово вступили в длительное сражение с «хейнкелями», пытавшимися бомбить наши войска.
Один Хе-111 был сбит звеном Андрея Шокуна, Михаила Бубнова и Георгия Урвачева, другой южнее Дорохово уничтожило звено Захара Дурнайкина, Виктора Коробова и Николая Тараканчикова. Юго-западнее Кубинки с «хейнкелями» дрались Юрий Сельдяков, Сергей Платов и Петр Еременко. Один из Хе-111 поспешил сбросить бомбы на лес, но и сам рухнул вслед и только два члена экипажа успели покинуть его с парашютами. А через пять минут это звено в районе Малых Вязем отправило на землю еще одного «хейнкеля».
В заключение боя Платов, преследуя бомбардировщик, настиг его за линией фронта и сбил. Через три часа он, Сергей Байков и Петр Еременко в районе Наро-Фоминска уничтожили Ме-110. Это была четвертая победа Сергея Платова в тот день и третья - Петра Еременко. В связи с этим уместно вспомнить рассказ летчика Ивана Кожемяко: «Был у меня <...> день, когда я сделал четыре боевых вылета и все четыре с воздушными боями <...>. Так вот после четвертого вылета я даже не понял, как приземлился. Помрачение какое-то наступило. Вроде помню, я еще в воздухе, потом как провал, и я уже по полосе качусь. Как садился не помню совершенно. После посадки отдышался, кое-как выполз из кабины, подошел к ком зеку и сказал: «Я больше не полечу. Все, сил нет. Землю не вижу».
А назавтра день начался с того, что юго-западнее Дорохово Петр Еременко обнаружил разведчика-корректировщика «Хеншель-126». После двух атак Петра с дистанции 300 м «хеншель» задымил, но тут появились три Ме-109 и Еременко «атаки прекратил». Но по докладам наземных наблюдателей подбитый им самолет рухнул, не долетев до линии фронта.
Однако первоочередной задачей полка оставалась защита неба Москвы, и когда 29 октября начался очередной массированный налет немецких самолетов, перехватчики поспешили встретить их, что удалось сделать всего в 25 км от столицы. Николай Тараканчиков на высоте 5000 м атаковал Хе-111 с дистанции 300 м и бомбардировщик с дымящимися моторами врезался в землю. Юрий Сельдяков около Внуково обнаружил на высоте 2600 м маневренный, хорошо вооруженный и бронированный с двумя фюзеляжами и двигателями самолет-разведчик Фокке-Вульф-189, который летчики называли «рамой», и после преследования уничтожил его.
Но в этот день в ошибках летчиков, видимо, сказалось многодневное напряжение постоянных боевых вылетов и воздушных боев. Николай Тараканчиков на разбеге уклонился в сторону, «подорвал машину, убрал шасси. Правой плоскостью задел за землю и посадил машину на «живот». Самолет Захара Дурнайкина при посадке в конце пробега развернуло, и было сломано шасси. Незадолго до этого «отличился» Григорий Федосеев. При взлете он тоже уклонился в сторону и врезался в двухэтажное здание: «Летчик, ранен. Самолет разбит». Но командир полка четко исполнял свои обязанности: «За поломку самолетов <...> лейтенанта Тараканчикова и младшего лейтенанта Федосеева арестовываю на десять суток с удержанием 50% за каждый день ареста».
О том, насколько напряженной была боевая летная работа в эти дни, свидетельствует история, которую рассказывал один из летчиков полка: «Надо же было так случиться, что в это время у моего друга приключился понос. Он, бедняга, вернувшись из очередного вылета, зарулит на стоянку и пока техники-механики готовят его самолет к новому вылету, спустив штаны, сидит под крылом. А тут - ракета, и он, едва натянув эти самые штаны, снова лезет в кабину.
И так целый день». Летчик Николай Дудник тоже вспоминал о боях в небе под Москвой: «При интенсивных боевых вылетах летчики начинали страдать поносами».Специалисты отмечают, что понос может появиться у летчиков наряду с другими физиологическими последствиями непрерывных воздушных боев и связанных с ними перегрузок: потерей аппетита, бессонницей и другими. То есть, у них он имеет боевые причины и является свидетельством доблести и честного выполнения воинского долга. Поэтому летчики могли гордиться своим поносом, как старый воин шрамами от боевых ран.
Тем временем, на помощь 5-й армии прибыли войска из резерва Ставки, наступление противника выдохлось, и он был остановлен на подступах к Кубинке. Летчики 34-го полка в ходе воздушных боев в районе Дорохово тоже помогли войскам сдержать натиск противника, который рвался к Москве. 28 октября некоторые из них были награждены. Старший лейтенант Киселев - орденом Ленина, а майор Рыбкин, капитан Александров, старший лейтенант Дурнайкин, лейтенанты Сельдяков, Потапов, Прокопов и младший лейтенант Коробов - орденами Красного Знамени.
Виктор Киселев
Борис Васильев
Место гибели Николая Гурьева
В летных книжках многих других летчиков полка в разделе «Сведения о награждениях» появились записи: «За 100 боевых вылетов на истребление немецких стервятников не имеющий летных происшествий - 5000 рублей». Эти выплаты, а также «за достигнутые успехи по уничтожению самолетов противника» были установлены в августе 1941 г. приказом Наркома обороны по вопросам награждения летного состава ВВС Красной Армии. Была предусмотрена также денежная награда летчику-истребителю за каждый сбитый самолет противника - 1000 рублей. За три сбитых самолета летчик представлялся к правительственной награде, а за десять - к званию Героя Советского Союза.
Последующим приказом Наркома обороны в июне 1942 г. «О действиях истребителей по уничтожению бомбардировщиков противника» было установлено: «Считать основной задачей наших истребителей при встрече с воздушным противником уничтожение в первую очередь его бомбардировщиков» - и денежная награда за сбитый бомбардировщик повышалась до 2000 руб., а за пять - летчики подлежали представлению к званию Героя Советского Союза.
Летчики рассказывали, что они расписывались сразу в двух ведомостях. Одна из них на получение денег за сбитые самолеты, другая - на перечисление их в Фонд обороны. Об этом же вспоминал и летчик Тихомиров, имевший на счету четырнадцать побед в воздушных боях: «Полагалась премия. И за сбитый самолет и за боевые вылеты. Но, конечно, это ничего не значило для нас. Все перечисляли деньги в Фонд обороны, чтобы помочь в борьбе с врагом».
Кроме того, в августе 1941 г. приказ Наркома обороны «О выдаче военнослужащим передовой линии действующей армии водки по 100 граммов в день» установил: «Летному составу ВВС Красной Армии, выполняющему боевые задания, <...> водку отпускать наравне с частями передовой линии». Но в некоторых частях находили способы увеличить нормы выдачи водки. Особый отдел НКВД 6-го иак докладывал командиру корпуса: «В ноябре-декабре с.г. в 562-м иап были случаи, когда летному составу выдавали 200- 300 грамм вина вместо положенных по приказу Наркома 100 грамм, в результате чего в полку были случаи полного опьянения летчиков».
О выплатах за сбитые самолеты, следует еще сказать, что генерал-полковник авиации Герой Советского Союза Горелов вспоминал: «Мы в войну деньги не считали. Нам говорили, что нам причитается столько-то там денег. Мы же их никогда не получали, никогда не расписывались, а деньги шли». Другой порядок существовал в истребительном полку, в котором воевал младший лейтенант Маслов: «Мы этих денег не видели. Просто учет был в штабе, кто, сколько сбил, а после окончания войны начали считать, кому сколько причитается. Мы в 1945 г. получили эти деньги».