Авиатор: назад в СССР 11
Шрифт:
Вера с интересом рассматривала образцы авиационной техники. А потом она остановилась и застыла перед МиГ-21. Да и мне самому было приятно смотреть на этого «красавца».
— Правда, что вы — лётчики «разговариваете» с ними? — указала Вера на самолёт.
— Да. К сожалению, ответного слова ещё не дождались, — посмеялся я. — Машину нужно уважать и любить.
— Это так здорово.
Вера подошла к МиГ-21 и аккуратно погладила его по фюзеляжу. Её глаза горели, будто она смотрит на ребёнка, который вот-вот появился на свет.
— О чём бы ты с ним поговорил? — спросила
Я подошёл к самолёту, собрался с мыслями и тоже не сразу сообразил, что сказать. Прикоснувшись к МиГ-21, сразу погрузился в воспоминания о недавних событиях в моей жизни.
Это и первый самостоятельный вылет на данном самолёте в Белогорске. Что-то кольнуло в щеке, будто я снова испытал на себе разгерметизацию кабины на большой высоте. И это мы тоже пережили с МиГ-21.
Я провёл рукой по направлению к конусу воздухозаборника и ощутил дуновение ветра «афганца». Зачесалось плечо от воспоминаний катапультирования над территорией душманов.
И всё пронеслось в памяти очень быстро. Каждый полёт на МиГ-21, словно был заново мной пережит. Вера подошла ближе и погладила меня по плечу.
— С тобой всё хорошо?
— Знаешь, а я только сейчас понял, сколько меня связывает с этим самолётом. Кстати, какое сегодня число?
— 16 июня.
Потрясающее совпадение! В этот день почти 30 лет назад, МиГ-21 совершил первый полёт. У него сегодня день рождения.
Я выпрямился, поправил воротник рубашки и сделал полшага назад, чтобы полностью лицезреть самолёт.
— Кхм, дорогой товарищ именинник! Тебе сегодня много уже сказано слов, но теперь скажу я, — со всей серьёзностью начал я поздравлять МиГ-21.
Вера сильно удивилась, но не отвлекала меня, слушая каждое слово.
— Все тебя знают, как настоящего бойца. Ты никогда не сдавался даже в боях с более молодыми коллегами. Количество войн, которые ты прошёл, не сосчитать. И на пенсию ты, дорогой друг не собираешься, — улыбнулся я. — Здоровья тебе, дружище. С днём рождения!
Я посмотрел на Веру, которая слегка растрогалась от увиденного. Да что там она! У самого в груди невероятное чувство гордости, что довелось летать и воевать на этом самолёте.
Придя утром в школу, я не узнал коллег. В классе гробовое молчание. Кто-то ходит между столами, щёлкая пальцами. Боря сидел с закрытыми глазами, прислонившись к стене. Его губы слегка шевелились, будто молитву какую-то читает.
Иван был более спокойным. Он просто листал толстенную книгу теории реактивных двигателей. Тоже нервничает, хотя причин для этого не было.
Спустя полчаса пришёл заместитель Гурцевича по научно-методической работе Василий Филиппович Крымов, чтобы довести нам порядок волнительного процесса распределения.
— Вызываем по одному в соседний класс, где с каждым будет решаться вопрос индивидуально. Прибыли представители Министерства авиационной промышленности. У них своё виденье распределения. Многое будет зависеть от вашего желания, — объяснил Крымов, пожелал всем удачи и забрал с собой первого человека.
Им оказался
Морозов. На его лице не было и тени сомнения. Он даже старался улыбаться.— Не переживаешь? — спросил у меня Ваня.
— Нет. Зачем бы нас тогда приглашали на занятия в КБ МиГ, если потом бы могли передумать?
— Согласен. Сколько у них там лётчиков? Четыре человека осталось на фирме работать?
— Да. С народом напряжёнка. Плюс Александр Васильевич Федотов уже возрастной, — ответил я.
На фирме МиГ и правда была нехватка народу. Когда я это узнал, то был шокирован. Мне казалось, что лётчиков в этом конструкторском бюро всегда было много, а тут всего 4.
Через пятнадцать минут вернулся Морозов. Он светился от счастья, рассказывая, куда его отправят работать.
— КБ Сухого! Я изъявил желание и Гурцевич поддержал. Министерские работники не возражали. Предложили в Таганрог сначала, но я решил не отказываться от своего желания, — сказал радостный Морозов.
— А как супруга отреагирует? — тихо спросил я.
— Она высказалась «за», если получится остаться в Москве. Мировоззрение у неё немного поменялось, — ответил Николай. — Кстати, Серый ты следующий.
Я молча кивнул и вышел из кабинета. Постучавшись в соседнюю дверь, получил разрешение войти.
Стандартная ситуация с процессом распределения. Только народу сейчас передо мной не так уж и много. Гурцевич сидит слева и уже зачитывает мою биографию представителям Министерства.
— Сергей Сергеевич, куда у вас душа лежит пойти работать? — спросил у меня один из работников министерства.
На вид обыкновенный советский человек в строгом костюме. Тёмными, аккуратно уложенными, волосами. Бросается в глаза только слишком глубокая ямочка на подбородке. Он внимательно смотрел на меня, ожидая ответа на поставленный вопрос.
— Огромное желание работать в конструкторском бюро МиГ, — ответил я.
— Это хорошо. Даже замечательно, — ответил другой представитель Министерства в сером костюме. — Нам же меньше работы, верно?
— Да, Игорь Витальевич, — сказал Вениамин Григорьевич и откинулся на спинку стула. — Вот только есть проблема — никто об этом ничего не знает. Лично вы, Родин, конструкторскому бюро МиГ не нужны.
Глава 21
Кабинет погрузился в напряжённую тишину. Представитель Министерства Авиапрома смотрел внимательно, не сводя с меня глаз. Гурцевич вопросительно посмотрел на Вениамина Григорьевича. А третий член этой «распределительной» комиссии улыбался.
— Чего вы так на меня смотрите, Вячеслав Сергеевич? — улыбаясь спросил Вениамин Григорьевич.
Слова чиновника с ужасной ямочкой на подбородке, ставящие крест на распределении в КБ МиГ, ещё отдавались эхом в моей голове. Только не пойму, чего он такой весёлый?
— Я что-то не то сказал? — обратился ко всем представитель Министерства.
— Не понимаю вашей радости, Вениамин Григорьевич.
— Я, кстати, тоже, — поддержал меня Гурцевич. — Товарищ Родин изъявил желание работать в конструкторском бюро МиГ. С чего вы решили, что его там не ждут?