Авиатор: назад в СССР 11

Утюг скользил по белой рубашке, разглаживая складки. Но удержаться от улыбки я не смог.

— Давить сильнее надо, а то не разгладится, — комментировал я каждое действие супруги.

Пару минут она молчала. Как только она закончила, то сразу перешла к подготовке брюк.

— Только аккуратнее, а то перед людьми стыдно будет, — продолжил я подтрунивать Веру.

— Серёжа, может в лётном комбинезоне пойдёшь? Он не мнётся, — улыбнулась она.

— Нет, дорогая. Твой муж должен выглядеть лучше всех. Там фотографировать будут. Коллеги посмотрят, а у меня штанина мятыя, — ответил я.

— Ой, всё, — фыркнула она, закончив гладить брюки. — Вешай, а я чай приготовлю.

Закончив с одеждой, я вошёл на кухню. Приятный аромат приготовленных щей мигом смешался с кофейным. Вера сделала себе кофе, а мне заварила «Чай со слоном» и поставила заварник на стол рядом с коробкой конфет «Птичье молоко».

— Как там Морозов себя чувствует?

— Нормально. Сказал, что через месяц ВЛК пройдёт и вернётся к полётам.

— Здорово. Жена к нему приехала? А то в больнице так и не навестила его ни разу, — спросила Вера, и я чуть не поперхнулся чаем.

Как же слухи быстро разносятся по городу!

— Приехала. Завтра увидишь её на вручении.

— Да больно нужно мне на неё смотреть! К мужу так и не пришла в больницу — что это за жена такая?!

В семейной жизни Морозову не очень повезло. Зато в работе он оказался более удачлив.

Утром в актовом зале нам в торжественной обстановке вручали дипломы об окончании. Полный зал известных в испытательном мире людей. Генеральные конструкторы и старшие лётчики-испытатели конструкторских бюро, преподаватели, инструктора и руководство школы, а также представители научных институтов и Министерства Авиапрома. Интересно было бы сейчас посмотреть на Егора Алексеевича, но его среди гостей не было.

Нас рассадили на первом ряду, но не хватало ещё одного — Морозова. На сцене уже всё было готово к торжественному мероприятию. Мухаметов смотрел по сторонам и нервничал.

В этот момент и появился Николай. В зал он вошёл одним из последних. Морозов поздоровался с Мухаметовым и тихо сел в конце нашего ряда, не обратив ни на кого из нас внимания.

— Чё то с ним не так, — шепнул мне Чумаков.

Швабрин, сидевший по левую руку от меня, молчал. Но скрыть свою осведомлённость он не смог. На его лице было написано — «я знаю».

— Ваня, ничего рассказать не хочешь? — спросил я.

— Тут нет тайны. Я его разговор слышал с кем-то из «суховских» лётчиков. В Комсомольск его командируют. Пока не восстановится. Будет тренажёры облётывать.

Вот это действительно удар! Конечно, тут бы любой расстроился. Но мы здесь причём?

Причину аварии выявили. Вины Николая в ней нет. Руководство школы даже отправило документы на награждение. Возможно, сегодня и наградят. Только рад ли Морозов такой награде?

Гурцевич вышел к трибуне и открыл церемонию. Говорили со сцены многие гости. Даже Адмиралов высказал напутственные слова. Он всё так же бодр в свои 80 лет! Говорил он долго и очень весело. Зал ухахатывался с его фронтовой истории до слёз.

— Это всё смешно, сынки. Но впереди у вас новый этап. Жизнь, о которой многие мечтают. Работа, о которой слагают легенды. Но это работа! Лётчик-испытатель — это тяжёлый труд, — громко сказал Глеб Артакович под громкие аплодисменты зала.

Я посмотрел на Морозова. Он тоже похлопал Адмиралову, но выглядел заторможенным. Отрезанным от мира.

— Дерзайте, сынки. И запомните, был бы двигатель, а полетит и забор, — улыбнулся Адмиралов и весь зал проводил его овациями.

Гурцевич вернулся к трибуне и начал вручение дипломов. О каждом из нас сказал несколько тёплых слов. Помимо диплома, ещё и каждый получил знак классности. Из школы мы выпускались в ранге «лётчиков-испытателей 3 класса». Но, не все.

— Морозов Николай Иванович, диплом с отличием, — объявил Гурцевич и медленной походкой на сцену поднялся Коля.

Пустым взглядом Николай смотрел сейчас на Вячеслава Сергеевича. Морозов — тот единственный, кому класс не был присвоен. Ему не хватило часов налёта, поскольку он восстанавливался после катапультирования.

Николай собрался уже идти на место, но Гурцевич его остановил.

— А теперь, указом Президиума Верховного Совета СССР, за смелые и находчивые действия, совершённые при спасении жизни людей и проявление гражданской доблести, наградить лётчика-испытателя конструкторского бюро имени Павла Сухого — Морозова Николая, орденом «Знак Почёта», — громко объявил Вячеслав Сергеевич.

Серьёзная награда! Пускай и не звезда Героя, но в самом названии этого ордена почёт и уважение. Коля его заслужил. До конца боролся за самолёт, а затем и увёл его в сторону от населённого пункта.

Гурцевич прикрепил орден на грудь Морозова и тот пошёл на своё место. Немного оттаял наш «ледяной человек». Встретившись со мной взглядом, он прошёл мимо, а протянутые ему руки других ребят не пожал. Хорошо, что в этот момент Вячеслав Сергеевич начал произносить речь, и всё внимание было адресовано ему.

Как только церемония закончилась, к нам все начали подходить и поздравлять. Я пожал руку Меницкому и Федотову и увидел сидящую в одном из рядов Веру. Она в лёгком летнем платье с красиво уложенными волосами.

Рядом с ней сидела и девушка Ивана. Они что-то мило обсуждали, смотря, как мы со Швабриным только и успеваем благодарить за поздравления.

Во всей этой приятной и радостной атмосфере, в одиночестве остался Морозов. Его тоже поздравляли, но он очень спешил на выход. Я догнал его.

— Коля, стой! — крикнул я ему вслед, остановив уже на выходе из здания.

— Чего тебе, Родин? — повернулся он ко мне, расстёгивая пиджак.

Я смог ближе рассмотреть награду. На пятиугольной колодке, обтянутой лентой светло-розового цвета с двумя продольными оранжевыми полосками по краям, висел прямоугольный орден. На нём были изображены рабочий и колхозница, а также знаменитая надпись о пролетариях.

— Поздравить тебя хотел. Ты заслужил эту награду, — сказал я и протянул ему руку.

Пожимать он мне её не стал, а только подошёл ближе.

— От тебя мне ничего не надо, Сергей. Скоро увидимся, — ответил он, развернулся и ушёл.

Вот так и делай добро людям!

Отдохнуть мне и Швабрину дали неделю, а затем мы вышли на работу. За это время своё второе катапультирование выполнил и Федотов с ещё одним лётчиком КБ МиГ. Всё прошло штатно, так что его жизни ничего не угрожало.

Путь на первый рабочий день пролегал через то же самое КПП. Один из последних тёплых деньков этого лета радовал комфортной температурой и слабым ветром. Проводив наших любимых дам Веру и Екатерину на работу, направились на лётную станцию.