Авиатор: назад в СССР 12+1

— 011й, 321му, — запросил я старшего группы.

— Ответил.

— Что думаешь?

— Надо встречать «гостей».

Я посмотрел на локатор. До встречи 80 километров, и расстояние продолжает сокращаться.

— Предлагаю альтернативу. Очередную демонстрацию флага.

До встречи уже 60 километров. Расчёт у меня и Морозова на то, что наш самолёт узнают, и будут преследовать. Топлива хватит, чтобы сделать несколько выкрутасов и уйти на корабль.

Старший группы молчал. Не знаю, кто там, но сомнения его понятны.

— Эх, Родин. Мне опять маску притянуть надо? — спросил Николай.

— Рекомендую, — ответил я и тоже поправил приспособление из системы жизнеобеспечения.

— 321й разрешил, — произнёс в эфир старший группы.

— Выполняю.

Ручку управления резко отклонил вправо и занял новый курс. Метки, за которыми скрывались самолёты США, двигались на нас.

С нашей постановкой помех они видят, что на них двигается несколько разрозненных меток. Но все они ложные, кроме одной.

— Курс не меняют. Может, реально клюнули, — предположил Коля.

В прицел уже видно приближающиеся истребители. Пока аппаратура постановки помех работает устойчиво.

— Цель по курсу, дальность 40, — подсказал Коля.

Такого ещё не приходилось делать. Слишком велик возможный скандал, если доложат наверх. А про такое доложат!

— Дальность 30. Маневрировать не хочешь?

— Пока нет. Рассчитываю выполнить горку.

— Понял. Программу в пусковое устройство завёл, — доложил Коля.

Остались какие-то 10–15 километров. Пока нас не облучают. Однозначно хотят посмотреть, прежде чем поймут, что мы в одиночестве.

Дыхание участилось. Сердце забилось в такт с пульсированием висков. Сказать, что нервничаю, значит, соврать. Волнение колоссальное.

— Дальность 25. Приготовится.

— Готов.

Глава 6

Задуманный план реализовать сложно. Расчёт был на то, что звено «Хорнетов» разделится, уцепившись за ложные метки, которые будут формироваться с помощью системы «Оберег».

Времени у нас мало. Американцы быстро поймут, что их надурили и разочаруются в своих средствах радиоэлектронной борьбы.

С каждой секундой приближающиеся самолёты Ф/А-18 нависали «дамокловым мечом» неизбежного боестолкновения. План работал, но сомнения в том что он сработает оставались.

— Облучают, — произнёс Коля.

В ушах завыла сирена.

— 20! — громко произнёс Николай.

Тот самый момент, когда пора маневрировать.

Рычаг управления двигателями перевёл в положение форсажа. Обороты возросли.

У американцев так быстро горку на форсированном режиме сделать не получится. Приёмистость двигателей «Хорнета» хуже наших. Так что у них будет ощутимая задержка при выходе на повышенный режим работы силовой установки.

Отклоняю ручку управления на себя, и МиГ-29, резко задрав нос, устремляется вверх. В кресло знатно придавило, особенно в области таза и груди.

— Знат… но, Серый! — прохрипел Морозов.

Вырвались мы из захвата сразу, так что им придётся нас опять догонять. «Хорнеты» пока не были видны.

— Первая пара за нами, — громко подсказывал Николай.

Сейчас американцы пойдут выполнять «вилку». Растянутся по фронту на 3–4 километра и будут нас ловить. Но одна из пар начала первой работать этим манёвром.

Навстречу нёсся одиночный «Хорнет». Не собирается он сворачивать или как-то маневрировать. Самая настоящая «вилка» будет сейчас.

— Давай в захват его. Напугаем.

— Он тут не для перехвата. Это обманка! — сказал я.

Перекладываю самолёт влево и ухожу вниз, начиная пикировать. И не прогадал.

— Зачем? А, понял, — признал мою правоту Коля.

Я спикировал вниз, а слева уже наводился в заднюю полусферу второй «Хорнет». Он не успел переложиться и проследовать за нами.

Излюбленная «вилка» американцев — направить свой самолёт навстречу противнику с таким расчётом, чтобы, пролетев мимо него на минимальном интервале, опознать и сообщить ведомому. В это время второй истребитель разворачивается и караулит противника сбоку или ещё в какой «слепой» зоне.

Напарника атакующего я не видел, а значит, нужно было маневрировать по высоте.

— Манёвр влево! — подсказывал Коля, заметив приближение другой пары Ф/А-18 справа.

Вправо надо уходить, балбес! Послушай я сейчас Морозова, и нарвались бы мы на «сэндвич». Это ещё один элемент тактики американцев.

Вторая пара разделилась и готовилась зажать нас с двух сторон. Один из «Хорнетов» уже начал выходить навстречу, но очередной переворот и манёвр по высоте снова не дал сомкнуться этому «бутерброду».

Вечно снижаться мы не могли. Переводя самолёт в набор, мы каждый раз теряем скорость. Формула Покрышкина «высота-скорость-манёвр» и над Средиземным морем актуальна.

Сирена постоянно включалась. Через три минуты столь интенсивных манёвров, Морозов с трудом уже говорил.

— Слева! Теперь справа. А теперь слева и сзади, — контролировал он положение противника.

Чтобы избежать поражения, уже недостаточно только предотвратить выход истребителя противника в заднюю полусферу нашего самолёта. Область атак «Хорнетов» с новыми ракетами значительно больше, нежели Ф-14.

Очередное отвесное пикирование, и вывожу в двух километрах от водной поверхности. Выравниваю самолёт. Кажется, что я сбросил неприятеля, но ненадолго. Слева уже виден нос другого Ф/А-18.

— Уходим под него, — проговорил я и рванул вниз.

«Нырнул» под оппонента. Неожиданным был такой манёвр для него. В зеркало можно было увидеть, как он корячится в надежде догнать меня, выполнив переворот. Такое ощущение, что он сильно разболтал самолёт, пытаясь выполнить ответный манёвр.

— Работ… тает! Надо было ещё больше завалить крен, — переводил дух Морозов.

У Ф/А-18 есть категорический запрет на резкие большие отклонения ручки управления самолётом по крену. Моментальное попадание в штопор, если угол атаки превысит 30°.

Так за нами бедолага и не пошёл. А вот его напарник пытался теперь накрыть сверху.

— Сзади ещё один, — подсказал Коля.

Помехи наша аппаратура ставит чётко. «Оберег» не даёт прицелам Ф/А-18 нормально сканировать пространство. Поэтому самолёты и приближаются к нам, даже не пытаясь взять МиГ-29 на сопровождение на средней дистанции.