Авиньонские барышни

Потому что всякое преступление, будь оно бытовое или политическое, имеет запах, и пахнет оно чем-то нечистым, беспощадным, свинцовым.

По понедельникам, вторникам, четвергам и субботам я распутничал с козой Пенелопой, по средам и пятницам посещал Марию Луису, которая, помимо своей революционной деятельности, продолжала работать проституткой в «Чикоте». Воскресенья я посвящал тетушке Альгадефине, отдыхавшей в своем шезлонге после рабочей недели.

— Как дела, тетушка?

Она медленно положила свою нежную руку мне на голову.

— Я вижу тебя всего раз в неделю, Франсесильо. Чем ты живешь?

— Ты слишком много времени посвящаешь Асанье.

— Ты ревнуешь меня к дону Мануэлю?

— Да.

— Он, бедняга, работает сутками, на нем лежит огромная ответственность.

Тетушка Альгадефина приблизила мои губы к своим и поцеловала меня. Это было как чудо, как если бы вдруг меня поцеловала Дева Мария, но не в лоб, а по-настоящему. После этого она закашлялась, а я понял, что мамин отъезд в Леон, на земли прадеда, предоставил ее сестре полную свободу. Я отнес тетушку Альгадефину в постель, чтобы она отдохнула, и там, в ее спальне, мы молча предались любви, безыскусной и безмятежной, и я чувствовал себя как Данте в раю. Потом тетушка Альгадефина заснула и дышала сначала трудно, с большим усилием, но очень быстро дыхание выровнялось и стало спокойным. Любовь ее излечила.

1935. Женится дон Хуан де Бурбон, сын Альфонса XIII, претендент на испанский престол. Популярным и любимым в народе становится Хосе Диас [107] , генеральный секретарь компартии. Мы думали, что коммунизм — это вещь иностранная, но оказалось, что он годится и для Испании. Дали рисует свое Предчувствие гражданской войны [108] .Дали, друг сеньорите Лорки, который в нашем доме играл Фалью в четыре руки с тетушкой Альгадефиной, утверждал, что картина эта — великий образец сюрреализма, но она гениальна еще и своей пророческой силой, обращенной ко всему человечеству.

107

Хосе Диас Рамос (1896–1942) — испанский профсоюзный деятель, генеральный секретарь Коммунистической партии Испании в 1932–1942 гг. Руководил компартией во время Гражданской войны в Испании, не занимая государственных постов, сыграл выдающуюся роль в создании Народного фронта и организации Народной армии, сражавшейся против фашизма.

108

Знаменитое полотно «Мягкая композиция с вареными бобами: предчувствие гражданской войны» было написано Сальвадором Дали в 1936 г.

Хосе Диас Рамос

Мария Эухения после отъезда Каролины Отеро много читает, занимается садом, ведет дом.

Мария Эухения, нашедшая убежище в нашем доме монахиня, и Альгадефина (я устранил слово «тетушка» с тех пор как превратился в ее любовника, правда очень быстро я его верну), сторонница Асаньи, ведут бесконечные политические беседы повсюду: под магнолией в саду, в патио, в гостиной, в столовой — где угодно. Мария Эухения за правых и верит в Хосе Антонио [109] , сына диктатора Примо, бывшего ухажера Альгадефины. Мария Эухения даже знает его лично.

109

Хосе Антонио Примо де Ривера-и-Саэнс де Эредиа (1903–1936) — испанский политик, основатель партии Испанская фаланга. В 1935 г. руководство Фаланги на закрытом тайном собрании утвердило шин государственного переворота. Но республиканцы раскрыли заговор, Фалангу объявили вне закона, а 14 марта 1936 г. Хосе Антонио Примо де Ривера был арестован и 20 ноября расстрелян.

Хосе Антонио Примо де Ривера-и-Саэнс де Эредиа

Одни говорят, что у него в невестах ходили знаменитости, такие как Маричу де ла Мора [110] или Мерседес Формика [111] . Другие — что он педераст. Верить не стоит ни тем ни другим. Его единственной страстью была политика. Он встречался с Муссолини и брал у него деньги, чтобы поддержать Фалангу, которая бесхитростно копировала итальянский фашизм. Я писал стихи, сильно подражая Гильену [112] или Хуану Рамону [113] , и тайно посвящал их тетушке Альгадефине, но уже тогда понимал, что зарабатывать деньги литературой можно только в журналистике, и стал строчить статьи революционного содержания. Я не был таким пламенным революционером, как можно было подумать по моей писанине, мне просто хотелось получить за нее деньги и увидеть ее напечатанной. Мое имя замелькало в левацких газетенках.

110

Маричу де ла Мора Маура (1907–2001) — испанская писательница и журналистка, политический деятель.

111

Мерседес Формика Кореи (1916–2002) — испанская писательница.

112

Хорхе Гильен (1893–1984) — испанский поэт-неоклассик, друг Лорки, переводчик Валери.

113

Хуан Рамон Хименес (1881–1958) — испанский поэт, один из лучших испаноязычных лириков. Лауреат Нобелевской премии по литературе 1956 г.

Наши обеды по четвергам, после стольких смертей, давно зачахли, но все-таки Мария Эухения — она как скрывающаяся от красных монахиня пользовалась у правых большим авторитетом — привела однажды Хосе Антонио Примо де Риверу.

Хосе Антонио, молодой, очень красивый, хорошо образованный маркиз, был, как обычно, грустным и флегматичным — страстность его натуры проявлялась только на митингах.

— Я уже знаю, что вы личный секретарь Мануэля Асаньи, — сказал он тетушке.

— Да, я работаю в его канцелярии.

— Его республика затопила Испанию кровью.

— Но выплыть Испании не даете вы.

— «Вы» — это кто? Кого ты имеешь в виду? — спросил Хосе Антонио, переходя с «вы» на «ты» и тем самым признавая тетушку себе ровней.

— Я говорю о правых.

— Правые — это я?

— Ты и Муссолини.

— Муссолини спасает Италию.

— Чтобы привести ее к войне и к фашизму.

— Я слышу дона Мануэля Асанью.

— Я умею думать сама, Асанья для этого мне не нужен.

— Значит, ты считаешь меня приверженцем Муссолини?

— Я считаю тебя фашистом.

— И это плохо?

— Да, потому что вы убийцы, вы убиваете коммунистов в рабочих кварталах.

— Ты что же, превратилась в коммунистку? Ты, аристократка до мозга костей?

— Я — нет, но я хорошо понимаю рабочих.

— Ты отравлена Асаньей.

— Это лучше, чем быть отравленной тобой, как эти бедные парни, которые умирают каждый день.

— Они герои, и они бы меня оправдали.

— Не надо красивых слов.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что ты пошел в политику, чтобы продолжать дело твоего отца и чтобы спасти капитализм с помощью средств, еще более жестоких, чем у него.

— Альгадефина…

— Молчи. Твой отец поступал скверно, а ты — еще хуже. Ты знаешь, что он посылал мне цветы из Франции?

— К чему ты это говоришь?

— К тому, что я все равно не очень-то о нем думала, а о тебе не буду думать и подавно.

— Ты думаешь о революции, это ясно, но ты не знаешь, что мы, фалангисты, тоже революция, только другая — с нами Бог и Родина.

— Вы контрреволюция капитализма, как в Италии и Германии. Ты сам сказал это — спасти аристократию, «вернув все ее обычаи».

— Я вижу, ты основательно меня изучила.

— Я знаю своих врагов.

— Альгадефина.

— Что.

— Какой великий фалангист пропадает в тебе.

— Нет, я готова предать свой класс, чтобы спасти Республику. Я думаю только о Республике и о том, что с ней связано, начиная с Асаньи и кончая свободной любовью.

(Мне почудился смутный намек на меня: кровосмесительной любовью, она могла бы сказать.)

— Европейские демократии прогнили, Альгадефина. Какое прекрасное у тебя имя.

— Спасибо. Европейские фашисты работают на Круппа [114] , что еще хуже. Вы воюете, потому что Круппу нужна война, чтобы производить и продавать оружие.

— Это слова Асаньи.

— Ты опять за свое! Достаточно почитать иностранные газеты. Гитлер вот-вот начнет мировую войну, но принуждает его к этому окружение Круппа.

114

Густав Георг Фридрих Мария Крупп фон Болен унд Гальбах (1870–1950) — немецкий промышленник и финансовый магнат, оказавший значительную материальную поддержку нацистскому движению.