Австрийская площадь или петербургские игры

– Телефон оставил?

– Нет, сказал, найдет меня сам.

– Утро, конечно, вечера мудренее, - Петр задумался.
– Но все к тому, что надо сдать ему информацию. Потихоньку, частями, без деталей. Лучше всего начать с каких-нибудь совещаний, где было много народу. Ведь ты говорила, что делала переводы...

– У меня даже протоколы есть в компьютере, я их и печатала.

– Участникам разосланы?

– Конечно, сразу же.

– Сколько их там было?

– Когда?

– Ну какая разница! Последний раз или предпоследний...

– Человек десять, точно не помню. Собчаковская Людмила, она там тон задавала, Уво...

– Уво - это кто?

– Мой непосредственный босс, - Катя чуть покраснела и отвела глаза, потом юрист, архитекторы, депутат, - этот, ты его знаешь, - с нерусской фамилией...

– Ягья?

– Да, он. Потом Кошелев из райадминистрации и Геппер, совладелец нашей фирмы из Вены. Остальных не помню.

– И этого хватит. Никто не установит, откуда к твоему Глебу Васильичу попала копия. А отдать ему надо именно копию, и ни слова больше.

– А потом? Он ведь на этом не отцепится...

– Потом? Не знаю, - честно признался Петр.
– Но время выиграем, а там видно будет. Вдруг ты уволишься или уедешь за границу. Да мало ли...

– Ох, Петруша, ты все-таки очень умный. Если бы не пил и занялся делом!.. А, может, все образуется?
– Катя совсем по-старушечьи развела руками, посмотрев на Петра.
– Я тебе покушать принесла, там - в холодильнике. Думала, ты тут без меня бедствуешь.

Она скоро ушла, и Петр не стал уговаривать ее остаться. Из окна он видел, как из громоздкой темно-вишневой машины вышел шофер, чтобы открыть Кате дверцу.

А через некоторое время пришла Ира, и Петр почувствовал такой покой на душе, что все заботы и страхи сразу стали казаться мелкими и как бы позавчерашними.

– Я не знаю почему, чувствую себя счастливым, только когда ты рядом, позже говорил он.

– Ты забыл. Я же честно призналась, что колдунья,- сонным голосом отвечала Ира.
– У твоих дверей налила в блюдце дождевой воды и порог обрызгала. Теперь ты без меня - ни шагу...

– Почему без тебя?

– ...потому, что этой же водой я тебя окропила, тебя - спящего. А блюдце закопала черной ночью, в черном лесу, у Черной речки, под Черной горой.

Алые сполохи близкого рассвета летели с востока над тишайшим зеркалом Ладоги, дробились в озерах и протоках между сосновыми сопками Карелии и блекли в лабиринтах темных домов спящего Санкт-Петербурга. В этот же час над холодным со свинцом разливом Невы дрогнули и медленно поползли вниз исполинские крылья Дворцового моста. Подступало утро.

* * *

Неделю спустя полковник Микин, морщась, вскрыл конверт с разработочным рапортом, доставленным ему лично, без подписей и атрибутов положенной регистрации.

"Проведенными оперативными и специальными техническими мероприятиями установлено, - читал Микин, - что в 1992 году по предложению мэра Санкт-Петербурга Собчака и супруги канцлера Австрийской республики К. Враницки было принято решение предоставить один из кварталов нашего города для размещения инофирм. Среди организаторов этот план кодировался выражением "уголок Австрийской столицы", сокращенно- "уголок". В качестве места реализации проекта выбрана площадь на углу ул. Мира и Кировского (Каменноостровского) проспекта.

<...>

Рабочая группа подготовила технико-экономическое обоснование относительно размещения в прилегающих зданиях отделений фирм, представительств, бизнес-центра, казино, кафе, ресторана и гостиницы европейского класса. С австрийской стороны реализацию проекта взяла на себя фирма <...>, по заданию мэрии осуществлявшая реконструкцию аэропорта..."

1.8. А БЕДА С ТОГО ЖЕ ДНЯИЩЕТ ПО СВЕТУ МЕНЯ

Внизу бухнула дверь, и донеслись удары острых каблучков по лестнице. Петр путаясь в штанинах, быстро натянул брюки на голое тело. Но шаги затихли этажом ниже.

Он прошелся по комнате. Здесь царило особенное холостяцкое запустение. Даже зимой, когда дочь была дома, жена к нему почти не заходила, а летом, отправив ребенка к ба бушке, вообще исчезала, оставляя Петра одного в пустой квартире. Он не мог точно сказать, когда начался их разлад. Видимо, после того, как Катя окончательно поставила на нем крест неудачника.

– Какой же ты муж? Я зарабатываю раз в десять больше, - как-то сказала она после того, как стала работать в этой фирме. Сперва переводчицей, прежде она преподавала и язык знала хорошо, - а потом ее сделали то ли менеджером, то ли какой-то начальницей. Катя стала жить другой, отделившейся от него жизнью - с жужжащим радиотелефоном, дорогой одеждой, приемами и "мерседесом", стоявшим по утрам у подъезда. Петр никогда не спрашивал, есть ли у нее кто-нибудь. Он чувствовал - есть. Но ей, видимо, удобней сохранять все, как было. Впрочем, и ему в последнее время стало все равно. Он понимал: что-то в нем сломалось и, несмотря на сутолоку, десятки новых людей, с которыми он ежедневно встречался, его жизнь опустела и текла как бы по инерции, без надежды и перспективы.

Ее приход он скорее почувствовал, чем услышал, и распахнул дверь прежде, чем Ира нажала кнопку звонка. Она оказалась еще меньше ростом и моложе, чем Петр ее помнил. Поздоровавшись, протянула ему пластиковую сумку с рекламой Аэрофлота.

– Я все выстирала и погладила, - еще раз сказала она, проходя в комнату.

– Жарко, хотите шампанского?
– спросил Петр.
– Я его в морозилку заложил, чтобы остыло.
– Она кивнула. Тут он ощутил неловкость - ведь не поблагодарил за возвращенную одежду. Поспешил на кухню и вернулся с двумя бокалами.

Пока он думал, что сказать, Ира отпила почти половину. Она устроилась в его рабочем кресле у письменного стола, а Петр, не зная куда деться, в конце концов сел боком на неприбранную тахту.

– Как у вас тихо...
– Она как будто не замечала его смущения.

– Вы говорили, что живете на Зверинской. Вроде тоже тихая улица...

– На улице-то тихо, да у соседей такой ремонт - целые сутки грохочут, и машины под окном так ревут- не уснуть ни днем, ни ночью. За стенкой Кравцов квартиру получил, так теперь у нас стройка века.

– Это тот Кравцов, из законодательного?
– машинально спросил Петр.

– Да, он. Я его как-то раз стригла, у него вся голова потная.

– Это как - голова потная?
– засмеялся Петр.

– Потная! И вообще он какой-то скользкий, неприятный. Вчера встретились на лестнице, даже не поздоровался, хотя узнал. А охранники у него - двое спереди, двое сзади - где он их набрал, от одного вида тошно.

– Подождите, я шоколад принесу, - спохватился Петр.

Вернувшись в комнату, он увидел, что Ира стоит у стола и смотрит прямо ему в глаза.