Австрийская площадь или петербургские игры

Сделав первые несколько глотков, он почувствовал только обжигающую горечь. Потом его затошнило и, оторвавшись от горлышка, он судорожно вздохнул.

– Останови!
– захрипел и, не дождавшись, пока машина затормозит, открыл дверцу. Рвота была недолгой и мучительной. Откашлявшись, Петр вытер рот перчаткой и огляделся. Какая-то бабулька прошла мимо, сочувственно качая головой. Невдалеке он увидел ларек.

– Бутылку пива, - Петр не узнал собственного голоса.
– Откройте, пожалуйста.

Пиво было терпким и холодным. Петр выпил все и только после этого сел в машину.

– Ну и дрянь ты взял. Отравить меня хочешь?
– насупясь, сказал он водителю.

– Вы же всего двадцатник дали, Петр Андреевич,- укоризненно ответил шофер.

Выехали на Невский, как всегда забитый транспортом. На тротуарах тоже не протолкнуться, из окна машины люди казались сплошной серой массой, безликой и расплывающейся. От пива настроение улучшилось, но хотелось есть.

– Сверни на Караванную, - вдруг распорядился Петр. Здесь, недалеко от кинотеатра "Родина", у степановского приятеля Алика было маленькое кафе, куда Петр как-то заезжал за выпивкой.

– Александр Нигмутдинович у себя?
– спросил он стоявшего в дверях охранника.

– У себя, - ответил тот, цепко взглянув на машину с правительственным номером.

– Заходи, дорогой, заходи, - расцветая улыбкой, выскочил откуда-то Алик.
– Что будешь кушать?

– Да я сыт, к тому же тороплюсь - сглотнув голодную слюну, отказался Петр.
– Заверни, как в прошлый раз, на пару глотков. Расплачусь потом.

Приветливость Алика тотчас же испарилась. Он что-то буркнул официанту, а Петру сказал:

– Сейчас все сделаем, дорогой.

– Я буду в машине, - бросил ему в спину Петр.

Через несколько минут официант вынес пластиковую сумку и небрежно протянул ее Петру. Но едва машина стала выруливать, из двери выскочил Алик и закричал:

– Подожди, подожди!

Петр опустил стекло.

– Извините, Петр Андреевич. Мои говнюки все напутали. Разве за ними уследишь? Одна минутка, и все будет готово. Бога ради, подождите.
– И уже тише добавил: - Юрий Григорьевич сказал, что вы очень уважаемый человек, на самый верх пошли...

"Звонил Степанову, проверял", - догадался Петр и представил, что тот сказал Алику. Но в этот момент появились официанты и принялись загружать на заднее сиденье тяжелые коробки. Одна не уместилась, и водитель вышел открыть багажник. Минуты через две все было уложено.

– Уважают, - сказал шофер, глядя в зеркало заднего вида на кланяющегося вслед Алика, возле которого застыли два официанта.

– Да, уважают, - неопределенно пробормотал Петр, и на душе у него стало гадко.

1.15. ОДИН ДЕНЬ ПАВЛА КОНСТАНТИНОВИЧА. УТРО

"Опять осень, - с умиляющей грустью подумал Кошелев.
– Как это там: "оделся лес в багряный свой убор"? Нет, "оделся лес в осенний свой убор, лиловый, золотой, багряный..." - так вроде правильно".

Машина неторопливо следовала по Каменноостровскому проспекту бесконечно прямому, с теряющимся вдали плавным подъемом на Троицкий мост. Павел Константинович не любил быстрой езды без крайней необходимости. Он давно приучился воспринимать окружающее в зависимости от стоящих задач, точнее, от задач, которые надлежало решать в данный, конкретный момент. Конечно, не так-то просто вечером в кругу семьи даже не вспоминать о работе. Но жесткая самодисциплина, предельный контроль над соб Но открылась задняя, и к kз(r)ь A явшимся табачным перегаром. Петр взял едва початую бутылку португальского портвейна и, запершись, допил ее почти до донышка. Вино было мягким, со сладковато-миндальным привкусом. Тяжесть отступила, и Петр улыбнулся, вспомнив вчерашнюю встречу с Яковлевым. Не долго думая он придвинул к себе бумагу. Писалось легко и гладко:

"- Я очень благодарен Анатолию Александровичу, - сообщил Владимир Яковлев нашему корреспонденту.- Именно Собчак пригласил меня в мэрию, где я под его руководством проработал без малого три года.

На долю Собчака выпало руководить Ленинградом-Петербургом в переломное для нашей страны время. И, что бы ни говорили в запале политической борьбы, нельзя вычеркнуть то хорошее, что сделал Анатолий Александрович для города и его жителей.

Сейчас ситуация изменилась. Люди ждут осязаемых перемен. Пора от рискованных экспериментов перейти к практической повседневной работе. То, что необходимо делать, может быть, не столь впечатляюще и грандиозно, как возведение монументальной башни "Петр Великий" на берегу Финского залива или организация мировых спортивных торжеств. Но в результате нашей работы мы получим не фуршеты и фейерверки, а постепенное улучшение жизни каждого петербуржца..."1

– Закройте дверь и никого не пускайте, - раздраженно крикнул Петр, когда зашла секретарша с пачкой бумаг на подпись.
– Нет меня, нет! Понимаете? Меня нет!

– Мне голос был, он звал утешно, - бормотал Петр, дописывая статью. Работа заняла от силы полтора часа, но материал получился солидным, размером на целый подвал. В нем было все, что требовалось: немного истории, умеренная критика, элегантно завершенная многозначительной фразой Яковлева: "Я вижу другой путь выхода из кризиса!" Дальше шли короткие и четкие тезисы об инвестиционной политике, тарифах и ценах, и все завершалось лихим подзаголовком: "Хороши Канарские острова. А наши - не хуже!"

Все, что в последнее время Петр писал об экономике и реформах, уплотнилось и приобрело весомую убедительность. Такое ощущение, будто статью и вправду диктовал первый заместитель мэра. "Да, именно таким должно быть программное выступление будущего губернатора", - подумал он.

Не рассчитав, Петр слишком сильно толкнул дверь. Машинистки и все, кто был в комнате, испуганно замерли.

– Все отложить! Разделите по страницам и срочно напечатайте это, - ни на кого не глядя, сказал Петр и бросил рукопись на ближайший стол.

Через четверть часа в кабинет зашел Чернов.

– Что с тобой, Андреич? Ты чего девочек пугаешь?- спросил Алексей, передавая Петру напечатанную статью.

– На х... мне их пугать, - невпопад ответил Петр, бегло просматривая текст.
– Как твое мнение - печатать можно?

– Печатать можно, да нужно ли? Как бы нам из мэрии кислород не перекрыли.

– А это разве твое дело?
– возмутился Петр.
– Я- Главный, я и решу.

– А зачем тогда спрашиваешь?
– обиделся Чернов.- Если хочешь по принципу "я - начальник, ты- дурак", то так и скажи, не стесняйся.

– На хрена мне стесняться? Так и говорю: я - начальник!
– заорал Петр.
– А ты иди работай. Будет надо - позову.

Чернов скривился и ушел, не сказав ни слова. Петр подождал, пока закроется дверь и снял телефонную трубку.

– Добрый день, Алексей Викторович!
– сказал он, услышав голос Прохорова.
– Хочу с вами посоветоваться. Нам удалось взять интервью у Яковлева...

– Что вы всякую чушь придумываете? Кому это интервью нужно? Нам? рассерженно буркнул Прохоров.