Автограф президента (сборник)
Шрифт:
Закончив просмотр паспортов и положив их на стол, я достал из конверта безотзывный аккредитив американского банка. Убедившись, что в аккредитиве действительно проставлена сумма в пятьдесят тысяч американских долларов и что он оформлен на предъявителя, я положил его рядом с паспортами.
Последним я достал из конверта сложенный вдвое лист плотной мелованной бумаги с водяными знаками. Развернув его, я сразу обратил внимание на броский заголовок «Специальный мандат» и темно-красный кружок диаметром пять или шесть сантиметров, из-под которого торчали два коротких двухцветных витых шнурочка. Я тут же узнал тисненую личную печать президента Соединенных Штатов, знакомую мне по
Но меня интересовала не только печать, но и текст, отпечатанный крупным латинским шрифтом с небольшим наклоном вправо. А текст гласил следующее:
«Настоящим предписываю Государственному департаменту и Службе иммиграции и натурализации Соединенных Штатов разрешить въезд и проживание в США в соответствии с законом № 110 нижепоименованным лицам:
Вдовину Михаилу Ивановичу — 1-му секретарю Посольства СССР;
Вдовиной Татьяне Петровне — его жене;
Вдовиной Ирине — его дочери;
а также гарантирую им предоставление американского гражданства и всех прав и свобод, которыми пользуются граждане США.
Поименованных лиц поручается сопровождать офицеру Центрального разведывательного управления США Ричарду Палмеру, на которого возлагается вся полнота ответственности за обеспечение их личной безопасности и благополучное и надлежащее оформление всех процедур в соответствии с законом № 110…»
«Так вот почему Дик не советовал мне с ним ссориться и заверял, что он мне еще пригодится! — подумал я. — Еще бы! Сам президент наделил его такими полномочиями!»
В заключительном абзаце «Специального мандата» говорилось:
«…Чрезвычайному и Полномочному Послу и Генеральному консулу Соединенных Штатов предписывается оказывать м-ру Палмеру всяческое содействие в успешном выполнении возложенной на него миссии».
Под текстом — коротенькая приписка:
«Президент Соединенных Штатов»
и соответствующая подпись.
Этот документ «повязал» их всех: и президента, и ЦРУ, и госдепартамент, и Службу иммиграции и натурализации, и посла вместе с генконсулом!
Пока я просматривал содержимое конверта, Дик не сводил с меня глаз, внимательно наблюдая за моей реакцией. Заметив, что я закончил чтение, он спросил:
— Ну как, это вас устраивает?
Я все так же неторопливо сложил вдвое документ и вместе с американскими паспортами и аккредитивом на пятьдесят тысяч положил его в конверт. Нежно поглаживая конверт рукой, словно наслаждаясь его содержимым, я посмотрел на Дика и ответил:
— О'кэй, теперь я вижу, что Си-ай-эй, — я четко, выделяя каждую букву английской аббревиатуры ЦРУ, произнес название ведомства, проявившего такую завидную оперативность, — действительно солидная фирма!
Я сказал это совершенно искренне, потому что ЦРУ сумело даже президента заставить служить своим интересам! Впрочем, в этом не было ничего удивительного: ходили слухи, что в молодости президент Соединенных Штатов был осведомителем то ли ФБР, то ли ЦРУ, так что, видимо, давно был приучен выполнять подобные просьбы.
Дику понравился мой ответ. Он покровительственно улыбнулся и сказал:
— В таком случае вызывайте поскорее вашу семью и — милости просим!
По знаку Дика к нашему столу подскочил официант, открыл бутылку и наполнил бокалы шампанским.
Произошло это очень кстати. Если бы Дик не догадался заказать шампанское, мне пришлось бы самому сделать этот заказ, а значит, потерять время, расписанное сейчас по минутам. К тому же Дик наверняка в обстановке доверия, установившейся после просмотра документов, начал бы задавать мне вопросы, на которые я не
собирался ему отвечать. Теперь же партия переходила в форсированное окончание.Дик первым поднял свой бокал и произнес короткий, но эффектный тост:
— Майк, я предлагаю выпить за ваш бизнес!
Я не торопился брать свой бокал, потому что это был сигнал к началу важнейшего и самого сложного этапа мероприятия, который назывался «выход из ресторана». Три предыдущих этапа: вход, встреча и получение документов прошли удачно, и теперь, прежде чем подать сигнал, я еще раз отфиксировал в памяти расположение конверта, бутылки, Дика, официанта, Сердюка, посетителей ресторана, прикинул направление своего движения и лишь после этого взялся за бокал.
Я очень люблю шампанское и с удовольствием выпил бы вместе с Диком по поводу успешного завершения операции, но я не стал этого делать, да и не успел бы, поскольку в тот момент, когда мои губы коснулись бокала, в зале ресторана внезапно погас свет.
Все дальнейшее происходило настолько быстро и четко, как будто многократно репетировалось на месте событий. Все посвященные в суть операции участники действительно репетировали, только не на месте, а по схеме, любезно нарисованной Сердюком. Еще в ходе этих репетиций у меня возникла мысль первым движением схватить не конверт, а бутылку и на прощание врезать Дику по черепу. Но после тщательного обдумывания всех возможных последствий и консультаций со Скворцовым я отказался от этого варианта, хотя он и казался мне весьма перспективным. И отказался не столько потому, что сначала следовало по логике операции хватать не бутылку, а конверт с документами, ради которых я и пришел в ресторан, и даже не потому, что не к лицу образованному и в общем-то достаточно воспитанному человеку, тем более дипломату, заниматься международным хулиганством.
Главным аргументом было то, что мы имели на Дика кое-какие виды и хотели, чтобы он вышел из этой истории в полном здравии и с минимальными потерями, то есть без серьезных повреждений, которые в дальнейшем могли бы отразиться на его моральном и физическом состоянии и служебной карьере.
В наступившей кромешной темноте я моментально схватил конверт и устремился по пути, известному только мне и Сердюку. На ходу я расстался с конвертом, потому что выбираться с ним из ресторана при всей гарантированной безопасности моего бегства было бы просто неразумно: в случае моего задержания меня уже ничто не спасет от крупных неприятностей, а если при мне не будет этих документов, то я смогу еще поторговаться.
За моей спиной раздавались вопли публики, звенела посуда, опрокидывались столы и стулья, в разных местах зала вспыхивали драки — то есть все происходило именно так, как срежиссировал этот спектакль Сердюк. Где-то там, в этой мятущейся, охваченной паникой толпе, рыча от ярости и разбрасывая в стороны перепуганных женщин и дерущихся мужчин, рвался к выходу из ресторана осатаневший Дик. Почему именно к выходу? Да потому, что в первую минуту, ослепнув от неожиданно наступившей темноты, он инстинктивно устремился туда, куда по обывательской логике должен был броситься и я. Но уже во вторую минуту моя мгновенная реакция на отключение света и столь же мгновенное исчезновение в заданном направлении должны были навести его на мысль, что все происходящее в ресторане не является нелепой случайностью, ибо это комбинация по захвату важных документов, организованная на высоком профессиональном уровне, а следовательно, все попытки перехватить меня на выходе из ресторана или у машины обречены на неудачу, потому что настоящий профессионал всегда уходит в противоположном от выхода направлении.