Автоматическая Алиса

— Нет-нет, — ответил Зенит. — Я не могу протоколировать время и писать одноразовые произведения. Попробовав однажды, я нашёл, что один раз — это слишком мало. Обычно людей тянет на вторую попытку или третью, после чего они становятся графоманами.

— А какие произведения вы пишите? — спросила Алиса. — Художественные или документальные?

— Худоментальные. Кто-то пишет прозу, кто-то — поэзию, а я пишу протезию.

— Протезию?

— Вот именно! Книги про всякие тезисы. Кстати, я автор "Нелепостей".

— Каких ещё нелепостей?

— Нелепость — это книга, на которую не лепятся штампы бритиков. Сталкиваясь с моей протезией, они заменяют худоментальный стиль на свой критинический. Они потирают крылья и создают шелестящие сухие отзывы, которые затем печатают в литературных альмонашках.

— Что же такого ужасного в ваших "Нелепостях"? — спросила девочка.

— На данный момент мною написано только две "Нелепости". Первую я назвал "Углобус", а вторую — "Стулбец". Бритики ненавидят эти книги. Вот, почему я такой несчастный. Даже в день своего рождения.

— Я думаю, всё дело в том, что вы вставляете в названия произведений лишние буквы "у".

— Меня уже не изменишь. Боюсь, что я прирождён для написания нелепостей. Хочешь послушать небольшой абзац из моей книги?

— Ну, если так нужно, — ответила Алиса.

Писатель сунул руку в вельветовую сумку и вытащил книгу с названием "Углобус". У неё была ярко-лазурная обложка, украшенная угловатым глобусом. Зенит О'Час пошелестел страницами и нашёл тот отрывок, который искал.

— Эта любовная поэма называется "Ничто не рифмуется с ленью". Ты готова слушать, девочка?

— Наверное, да. Кроме того "ничто", которое не рифмуется с ленью.

— Прекрасно. Тогда я начну...

Вот поэма, которую начал читать Зенит О'Час:

"Ничто не рифмуется с ленью, Кроме ступени на лестнице, Разве что липкий варень В детской шутливой песнеце."

— Что скажешь, Алиса? — спросил Зенит.

— Вы говорили, что будете читать любовную поэму, — нерешительно ответила девочка. — Но я не заметила в ваших словах ни капельки любви.

— Потому что это только первый стих.

— А сколько их всего?

— Два.

— Какое счастье! — прошептала (очень тихо) девочка.

Вот продолжение поэмы:

"Лень невозможно рифмовать! И люди злятся в неведении, Забыв, что можно изменять Слова при правильном хотении."

Зенит замолчал и выжидающе посмотрел на Алису. Толпа на площади Альберта по-прежнему напирала на девочку. Она чувствовала себя очень стеснённо от толчков и просьбы высказать честное мнение.

— Откровенно говоря, я не поняла, почему вы назвали эти стихи любовной поэмой.

— Потому что я влюблён в язык! Неужели не ясно?

— Значит, это любовь заставляет вас придумывать всякие "песницы" и "варени" для рифмовки "лени"?

Её всплеск бритики расстроил писателя и заставил Алису пожалеть о своей откровенности.

— Вышеуказанные слова являются моим изобретением! — огрызнулся О'Час. — Это худоментальные слова, порождённые моим умом! Я выкормил их, вырастил сильными и ловкими, чтобы однажды они пробрались в языковый словарь. Вот, о чём я мечтаю, понимаешь? Дважды еженощно — а иногда даже трижды еженощно — я играю со старыми словами и создаю из них новые. И ты, Алиса — особенно ты, как близкая подруга Чарльза Доджсона — должна понять мои желания.

— Вы знаете мистера Доджсона? — спросила девочка.

— Мне известно всё о тебе, — ответил Зенит. — Я видел иллюстрации с твоими образами в книгах "Алиса в стране чудес" и "Алиса в Зазеркалье". Эти книги написал Чарльз Доджсон.

— Я уже слышала о них, — нетерпеливо сказала Алиса.

— Подобно мне, Чарльз Доджсон использовал nom de plume, что означает писательский псевдоним. Он назвал себя Льюисом Кэрроллом.

— Так вас зовут не Зенит О'Час?

— Конечно, нет. Таких глупых имён не бывает.

— А как вас зовут по-настоящему?

— Ты хочешь узнать моё nom de real? Хорошо, я назову тебе его попозже. Но сначала скажи, что ты делаешь в Манчестере? И почему из всех возможных эпох ты выбрала именно 1998 год?

— Я провалилась сюда сквозь часовой механизм, — ответила Алиса. — Мне нужно вернуться домой, чтобы успеть на двухчасовой урок по грамматике.

— Возможно, тебе стоит поискать свою историю в Центральной библиотеке.

— Интересно, почему моя история находится в библиотеке? — спросила девочка.

— Потому что в наше время ты стала знаменитой. История твоей жизни содержится в книге "О реальности и реалистичности".

— Что означает слово "реалистичность"?

— Реалистичность — это особый вид реальности. Мир воображения, более мощный, чем повседневное существование! Его примером может служить наш разговор через многие года после окончания твоей реальной жизни. Возможно, я напишу о тебе третью книгу и назову её "Сквозь часовой механизм и то, что Алиса нашла в Зачасовье".

— Это будет глупое название, мистер О'Час! Потому что, пройдя сквозь часовой механизм, я почти ничего не нашла. А мне нужно отыскать пять паззл, попугая Козодоя и куклу Салию, которая, между прочим, является Автоматической Алисой.

— Хм! Автоматическая Алиса! У меня появилась новая идея. Я напишу триквел!

Алиса не понимала, как можно написать три "квл", потому что даже одно из них не имело никакого смысла.

— Если вы действительно такой умный, мистер О'Час, то расскажите мне, пожалуйста, чем является эллипсис, — попросила она.

— Эллипсис — это троеточие, которое писатель использует для обозначения пропущенных слов или какого-то сомнения в конце незавершённой фразы...

— О, спасибо! По крайней мере, я узнала то, что мне не доставало.

Внезапно Алиса обрела ещё один недостающий предмет. Перо, парившее над площадью, опустилось прямо в её пальцы.

— Это перо Козодоя! — закричала она.

— Козодоя? — переспросил Зенит О'Час. — Какое чудесное nom de plume. В будущем триквеле я превращу перо в пролезной билет.

— Вы думаете, мне понадобится куда-то пролезать, используя билет? — спросила Алиса.

— Пока это всё, чем я могу тебе помочь. Надеюсь, ты понимаешь, в чём дело? Иначе Бюро случайных совпадений предъявит мне иск за нарушение авторских прав. Кстати! До меня только что дошло! Наверное, я уже пишу "Автоматическую Алису", и мы оба являемся её персонажами!