Автор сценария

Что еще сказать про Париж? Настоящий Париж не велик, за день спокойно можно обойти его несколько раз. Город состоит из двадцати округов, окруженных кольцевой дорогой, типа Садового кольца в Москве. За этой дорогой формально тоже Париж, но уже ничего интересного – новые районы и промзоны.

Важно! Семья Маши скорее всего живет в 16-ом округе Парижа, на правом берегу. Там нет достопримечательностей и туристических тусовок. Очень респектабельный тихий район.

Мне больше всего понравился левый берег Сены (тут я не оригинальна, конечно). Латинский квартал, Люксембургский парк. В парке я отдыхала во время своих пеших прогулок. Ставила стул возле статуи Марии Медичи (весьма строгая дама с треснутым носом) – оттуда был хороший обзор. Очень удобно, что в парижских парках не скамейки, а стулья, которые можно свободно перетаскивать с места не место. Как потом выяснилось, Мария Медичи и основала этот парк, в память о муже, погибшем на турнире. Обстоятельства гибели ей предсказал Нострадамус, королева предупреждала супруга, но... в общем, остаток жизни она провела в трауре, вот почему у статуи такой мрачный вид.

Вообще левобережье - кварталы духовно-богемные, если можно так выразиться. Там множество монастырей и соборов, но там же и самая живая атмосфера. Милые уличные оркестрики, полно студентов (рядом Сорбонна) и интеллигентных лиц любых возрастов, на каждом шагу магазины с уцененными книжками и дисками. Даже в Пантеоне, где захоронены Дюма, Гюго, Вольтер, Руссо и пр. французские знаменитости, царит вполне богемная обстановка – студенты делают курсовые работы, что-то измеряют, срисовывают со стен, тут же на полу закусывают и пьют вино. А какой-то современный художник устроил инсталляцию вокруг маятника Фуко – завесил его со всех сторон дырявыми тряпками.

А на Монмартре тусуются художники подчеркнуто богемного вида, в камуфляже - в беретах и широких блузах, пишут портреты с ресничками и нежные акварельки про Париж. Там на каждом шагу лавки с китайскими сувенирами, грубая штамповка Эйфелевых башен, Нотр-Дамов и Пантеонов с надписью «made in Chinе». Настоящих галерей я тоже не нашла – сувенирные магазины немного улучшенного качества. Короче, богемность с душком и порноуклоном - сексшопы, кабаре, публичные дома, казино… Еще Монмартр славится как особо криминальный район.

Видела афишу театра Марине, какой-то спектакль с Депардье в главной роли. Но по театрам ходить было некогда. Оператор Володя с помощником Костей шастали по ночным клубам, звали меня с собой. Один раз пошла с ними в Рокс-клуб, но быстро сбежала в гостиницу. Эх, Париж… а настроение было не тусовочное. Но в Париж надо вернуться.

***

МОСФИЛЬМ - СЦЕНАРИЙ

СЦЕНА 24 «Мародеры» Натура. День. Лето.

В солнечном лесу – ранняя осень. Среди зелёной листвы уже проглядывает золото и багрянец. Мужчина в синей куртке (мы видим его со спины) с опаской раздвигает руками заросли кустарника и смотрит сквозь ветви. Он наблюдает за группой из трёх мужчин вдалеке, расположившихся на небольшой лесной полянке. Один мужчина в галифе возится с оружием, двое других грубо стаскивают одежду с лежащего на траве человека, мёртвого, по всей видимости.

– Это же товарищ Михайлов, начальник службы движения.… - шепчет наблюдающий, - Значит, и он убит… Мародёрствуют, гады…

В кадре появляется профиль ещё одного мужчины в кепке.

– Да, дезертиров тут много прячется… им гражданская одежда нужна, и документы… – тихо говорит мужчина в кепке.

– А если они нас заметят? Убьют? – спрашивает мужчина в синей куртке.

– Чёрт его знает…Говорят, они только мёртвых берут. Пойдём, тут недалеко есть путевая казарма, может нас товарищи на дрезине подбросят…

– Слушай, Вить, им надо быть ближе друг к другу, - сообщает оператор режиссёру Виктору Ивановичу.

– Стоп репетиция! – объявляет в рупор режиссёр.

Вдвоём они подходят к кустам, и оператор начинает объяснять актёрам, как им правильно встать.

Лев Львович сидит на стульчике около камеры, его водитель курит невдалеке. Теперь понятно, что съёмка происходит в одном из московских парков, виднеется скоростная магистраль, мост, высотные здания вдалеке.

– Вы уверены, деточка, что эти крашеные листья будут выглядеть естественно? – спрашивает он у ассистента оператора.

– Ну конечно, они же далеко, – вежливо отвечает молодой ассистент.

– Мда… Не уверен… - старичок семенит к кустам.– Должен вам сказать, - обращается он к главному герою, прерывая объяснения оператора, – мне не нравится то, что вы делаете. Понимаете, я был не таким. Вот вы всё время напряжены, голос всё время дрожит… - старичок уже совсем не так мил и вежлив, как обычно, он говорит жёстче, в голосе сквозят резкие ноты.

– Лев Львович! Может быть, вы потом… - пытается успокоить его режиссёр.

– Подожди, дорогуша, - отмахивается от него старичок.– Так вот, молодой человек, как вы говорите «А если они нас заметят? Убьют?» (старичок кривляется, утрируя испуг) Что за чушь? Зачем столько эмоций? Эмоции нужны для другого! Конечно, я боялся, я почти каждый день видел смерть, и я был готов к смерти, а вы не готовы, деточка! В вас вообще нет чего-то такого… как сказать…что было у всех нас, понимаешь ли…

– Лев Львович! Ради Бога! Нельзя так разговаривать с актёром! – взывает режиссёр.

– Витя, мы теряем время, - оператор нервно закуривает, смотрит на небо, -

после обеда дождь обещали…

– Нельзя так играть! Он играет меня, а я таким не был, – не сдаётся Лев Львович.– Вам ясно, деточка? – спрашивает он у главного героя.

– Ясно, Лев Львович, – покладисто отвечает юноша.

Старичок направляется к своему стульчику.

– Вить, я так работать не могу. Старикан совсем озверел, – тихо говорит оператор, дождавшись, пока Лев Львович отойдёт на достаточное расстояние.

– А кто предложил его усыпить? – мрачно произносит режиссёр, глядя на оператора.

– Так кто ж знал?! – оператор с досадой бросает окурок.

СЦЕНА 25 «Бутафорский цех» Интерьер. День.