Автостопом через Африку

Нас проводили в таможню для осмотра рюкзаков. Рюкзаки разбирали на столах: первый — очень тщательно, второй — менее, третий — лишь поверхностно… пятый рюкзак лишь открыли и закрыли, а шестой вообще остался стоять в уголке даже нетронутым. Вывод — проносите контрабанду в шестом, а еще лучше — в пятом рюкзаке.

Итак, выездные штампы стоят, зажав в руках паспорта с визами Эфиопии мы пересекаем суданско-эфиопскую границу. Никаких столбов — шлагбаумов нет. Глинистая дорога спускается к броду через ручей, мы прыгаем по камешкам. О том, что пересекаем границу еще недавно враждовавших государств, напоминает спрятанный в суданских кустах БТР без колес. На эфиопском берегу виднеются точно такие же тростниковые хижины поселка Metema.

… Как нас там встретят православные эфиопы?

… ожидает ли нас обещанный голод?

… ездят ли там машины и насколько возможен автостоп?

Пока мы ничего не знаем. Начинается «эпоха первооткрытий» — до нас никто из Россиян не ездил автостопом дальше Судана — во всех следующих странах мы будем «первопроходцами».

Чтобы никому не было обидно, построились в шеренгу и одновременно сделали первый, «символический» шаг в Эфиопию.

Прощайте арабские страны, там нас так замечательно подвозили, кормили, вписывали на ночлег… а мы успели посмотреть так мало, но мы еще обязательно вернемся!

Глава 17-я

Пограничники. — Поселок Метема. — Первое знакомство с Эфиопами. — «Ю-ю-калы». — День рожденья Олега Сенова. — Бюрократические формальности в Шенди. — Быт местных жителей. — Лучший кофе на дороге.

Подошли к первым круглым эфиопским хижинам. Стены их из веток, крыша на бамбуковом каркасе крыта тростником. Окон нет — света достаточно проникает сквозь щели, через эти же щели выходит наружу дым от очага. По утрам дома в эфиопской деревне похожи на вулканы — все конусообразные крыши медленно курятся тяжелым белым дымом. У входа в одну из хижин стоит автомат Калашникова, значит здесь — «погранзастава». Англо-говорящие пограничники не проявляют интереса к нашим паспортам, но интересуются рюкзаками:

— Не везете ли вы что запрещенного?

— Нет, что вы! Только личные вещи.

— Откройте этот рюкзак. Так… ага, ладно. Остальные можете не открывать.

— Поставьте нам пожалуйста, въездные штампы Эфиопии.

— Нет. У нас здесь нет даже штампов. Проедите по этой дороге 46 километров… кстати, где ваши машины?

— Машин нет. Мы путешествуем на попутном транспорте…

— Ага, так через 46 километров будет деревня Шенди. Там нужно найти специальный офис, где вам поставят штампы.

— Спасибо за информацию. А если мы не успеем сегодня добраться до Шенди, машин то, наверное, немного…

— Это не беда. Поставите завтра, а может, через несколько дней. У нас машины не каждый день едут, да и чиновника может не быть на месте…

Вот так система! Въездной штамп ставят не на границе, а в какой-то деревне. Несколько дней можно жить в стране с неоткрытой визой! Чем дальше на юг — тем больше удивляешься.

Поселок Метема оказался больше по населению, чем его суданский сосед Галабат. Посреди грязной и кривой улицы стоял допотопный грузовик «FIAT», судя по траве под колесами, никуда не ездивший уже несколько недель. Из-под грузовика в двери ближайшего дома прошмыгнули несколько куриц — значит голод еще не наступил! Дома высотой в полтора метра были сделаны из кривых веток растущего в округе колючего кустарника. Фасады, выходящие на улицу, обмазаны глиной, остальные стены и крыши полны щелей. Нет никаких следов электричества или водопровода. Стекол на окнах тоже нет, двери, в лучшем случае, из раскатанной жестяной бочки.

В центре поселка несколько домов-магазинов и трактиров. Один лавочник говорил по- английски и охотно обменял нам несколько долларов по 7,2 эфиопских быра. На деньгах, так же как и на магазинах, надписи были продублированы на английском и амхарском языках.

Амхарская письменность очень похожа на грузинскую.

Ассортимент продуктов в магазинах развеял страхи о голоде: сахар по полдоллара, булки — килограмм на доллар, макароны, чечевица, горох, фасоль, растительное масло. Из промышленных товаров — батарейки к фонарикам, мыло, железная миска, синтетическая веревка, нож, топор. Все в весьма скромных количествах — покупательский спрос невелик.

Жители Эфиопии отличаются от суданцев цветом кожи, манерами и одеждой. Нас сразу обступила толпа эфиопов, все жители деревни, до 16-ти лет включительно, тянули к нам руку, в надежде получить денежку. Остальные просто глазели на нас, как на бесплатный аттракцион.

Толпа все росла, из хижин-трактиров вышли тетушки в фартуках и стали, на всякий случай, раздувать угли под кастрюлями — иностранцы могут быть голодными. Возле одного трактира с брезентовой крышей мы узрели на углях высокий алюминиевый кувшин, в котором, обыкновенно, в арабских странах варят фасолевую кашу «фуль». Мы ткнули пальцем в кувшин и спросили «Фуль»? Хозяйка кивнула. Так же, жестами, выяснили цену — два быра за тарелку фуля и 0,25 быра за кружку чая. Позабыв о языковом барьере, все вшестером уселись за столы, чтобы отпраздновать проникновение в новую страну и окончательное исчезновение «призрака голода». Часть любопытных эфиопов тоже попыталась сесть за наш стол, но те, кто ничего не заказывал, были изгнаны на улицу. Пока мы кушали, слух о нашем появлении все больше будоражил деревню и на улице собралась толпа в несколько сот человек. Интересно, будет ли от них какая-нибудь практическая польза?

После еды решили двигаться на южный выезд из деревни. Улица была одна, на ней нас и поджидали. Я уже не знаю с какого такого учения, но все эфиопские дети поголовно почему то уверенны, что лучший способ выпросить у иностранца денежку, это подбежать ему под ноги, протянуть сложенную лодочкой ладошку и громко крикнуть звук «Ю!». Если иностранец не понимает, что от него хотят, то можно повторить более громко и настойчиво «Ю-ю-ю-ю!» Все твои уверения «ноу мани», равно как и на других языках, не имеют абсолютно никакого эффекта.

Когда мы взвалили рюкзаки и вышли из кафе, то по ушам нам ударил вопль сотен чернокожих подростков «Ю-ю-ю-ю-ю-ю-ю-ю! Ю — Ю-Ю-Ю-Ю….-Ю-ю!!!»

Казалось, кричали все без исключения люди а деревне. Мы начали движение, из хижин и дворов выбегали все новые дети, даже еще скрытые от нас кустами, они уже заранее кричали свой «боевой вопль» и только расширяли глаза, налетев на шестерых белых с огромными рюкзаками. Следом выходили их мамаши, не отрываясь от кормления грудных младенцев.

Казалось, что младенцы отрываю рты от их груди только для того, чтобы присоединиться к общему хору «ю!». Один из нас, чтобы продемонстрировать нежелание одаривать всех попрошаек деньгами, стал хватать ладошки руками и «здороваться». Немедленно все дети захотели подержаться за руку белого человека и у каждого из нас оказалось по ребенку в каждой руке, и по несколько бегущих сзади ожидающих своей очереди. Антон пытался фотографировать это зрелище, но дети висли на руках и не давали поднять аппарат.

Показался выезд из деревни, через дорогу был перетянут веревочный «шлагбаум». Из крайнего дома вышел взрослый человек и грозно крикнул на детей, взяв в руки палку. «Ю- юкалы» с криками убежали обратно в деревню, а мы поблагодарили спасителя на арабском и английском языках. Выговорить «спасибо» на амхарском получалось далеко не с первого раза, а еще труднее запомнить «йамесЕ генЕллу!»

Отойдя от деревни на километр, мы сели на рюкзаки, чтобы подождать транспорт и обдумать положение. Вокруг простирались горные склоны, заросшие колючим африканским лесом. На дороге, шириной в одну машину, виднелись следы недавнего дождя. В каждой низине протекал горный ручей, форсируя который, налепляешь на обувь почти килограмм красноватой горной глины. Солнце припекало в зените, сильно парило, роились мухи и бабочки, а значит, ночью ожидались и комары.