Ай да Пушкин, ай да, с… сын!

— К черту их, — задыхаясь от желания, фыркнул он. — Я тебе, вообще, бикини сошью. Черные или может красные… Вот увидишь…

Наталью охнула, когда ее подхватили сильные руки и понесли по коридору. Что это за такие новые панталончики или что-то совсем другое, она уже и не думала. Возбуждение окончательно накрыло ее с головой, полностью лишая способности разумно мыслить.

И если бы кто-то сейчас совершенно случайно оказался в коридоре в такую рань, то непременно бы покраснел от увиденного. Ведь, не каждый день увидишь, как двое среди бела дня творят самое настоящее безумие. Теряя одежду, они сплелись телами в единое целое. Рычали, стонали…

Глава 7 О стратегии и тактике

* * *

Санкт-Петербург, набережная Мойки, 12.

Квартира в доходном доме княгини С. Г. Волконской, которую снимало семейство Пушкиных.

Старинные английские часы из мореного дуба, стоявшие в столовой, мерно отбили десять. Несмотря на ранее время [обитатели дома, как и многие аристократы Петербурга, встали ближе к полудню или далеко за полдень] на завтрак явились все. У окна за большим столом сидели Екатерина и Александра, кидавшие на сестру взгляды, полные жадного любопытства. Явно, хотели подробностей о вчерашней ночи. Та же, словно и не замечая этого, отчаянно зевала и, вообще, имела совершенно невыспавшийся вид. Рядом сидел Лев, тоже явившийся спозаранку, что вносило еще большую интригу во все это собрание. Пушкин-младший никогда еще не появлялся у них в такую рань.

— Молодцы! Все явились, и это очень хорошо! — наконец, двери в столовую распахнулись, и на пороге показался тот, ради кого все и собрались с самого утра. Поэт сел во главе стола и обвел всех внимательным взглядом, время от времени останавливаясь то на одном, то на другом. Видно было, что он пребывал в превосходном настроении: улыбался, шутил. — Итак… Объявляю, что с сегодняшнего дня в жизни нашего большого семейства начинается совершенно новая глава, — постепенно из его голоса исчезли шутливые нотки, на лбу определись морщины. — Нас всех ждут трудности и испытания, но, в конечном итоге, каждый получит то, о чем всегда мечтал. Лев!

В столовой повисла тишина. Лица у членов семейства в напряжении вытянулись. Такого странного и многообещающего вступления, похоже, никто из них не ожидал. Даже с его супруги мгновенно слетел весь сонный вид, а в глазах застыл испуг.

— Ты у нас человек творческий, сильно увлекающийся, и склонный к легкости в жизни, — Пушкин-младший с готовностью кивнул. Данная ему характеристика, конечно, была приукрашена, но, в целом, соответствовала действительности. — Насколько я помню, ты всегда желал о хорошем капитале, который бы позволил тебе и дальше испытывать эту легкость и беззаботность. Так ведь? — тот вновь кивнул. Причем сделал это так энергично, что длинные локоны волос закрыли лицо. — Обещаю, будет тебе внушительный капитал для осуществления всех твоих желаний. Теперь перейдем к нашим дорогим сестрицам.

Александра и Екатерина застыли в ожидании, сверкая глазами с того края стола.

— О ваших мечтаниях, милые дамы, догадаться не сложно, — улыбнулся поэт, при этом так лукаво подмигивая им, что те аж зарделись. — Даю слово, что довольно скоро у вас не будет отбоя от претендентов на ваши хорошенькие ручки. В нашей парадной буду стоять толпы «блестящих» молодых людей из самых благородных семейств, и умудренные опытом мужи, ослепленные вашей красотой. Дворник замучается мести осколки их разбитых сердец…

У девиц уже затуманились взгляды от таких многообещающих слово. Девичьи лица приобрели такое особенное мечтательное выражение, свойственное лишь влюбленным особам. Без слов и откровений было видно, что они находились уже не здесь, а где-то совсем в другом месте. И там их, совершенно определенно, кружили в танце красивые молодые люди, шептали им комплименты.

— Милая Ташенька, о твоих мечтах я тоже знаю, — теперь пришла очередь Натальи вспыхнуть, как маков цвет. — Обещаю, все будет… А теперь верну вас всех с небес на землю!

Переход «волшебных» обещаний был так резко, что у всех за столом вытянулись лица.

— Для всего этого прежде придется хорошенько поработать. И это касается всех, кто здесь за этим столом. Предлагаю, заключить договор. Вы слушаете меня и делаете то, что велю, а взамен ваши мечты становятся явью. Согласны?

Поэт медленно обвел глазами свое семейство. Останавливался на каждом из них взглядом и ждал реакции. Когда же все так или иначе ответили утвердительно на его вопрос, он продолжил:

— Каждый из вас будет помогать мне в деле, на которое я укажу. Если хотите перемен в своей жизни, то будете стараться так, как никогда раньше. Для кого-то я уже нашел такое дела, — Пушкин подмигнул младшему брату, что не укрылись от остальных. — Вот Лев уже получил такое дело и очень неплохо справляется. Скажу большое, он подошёл к делу с такой энергией, что я премного удивлен, — Пушкин-младший тут же приосанился. Как говорится, доброе слово и кошке приятно, что уж тут говорить о человеке. — По вам, наши милые дамы, я еще в поисках, но некоторые мысли уже есть…

Собственно, весь завтрак и прошёл в таком приподнятом жизнеутверждающем настроении. Лев, заразительно улыбаясь, не умолкал. В красках рассказывал, как они придумывали новости для их новой газеты, как искали разносчиков газет, как ругались и даже бросались друг на друга с кулаками читатели. Без умолкая, трещали и сестры Натальи, гадая, что за дело достанется им, и когда появится обещанные женихи. При этом бросали такие взгляды на самого Пушкина, что иногда кусок в горле застревал.

В какой-то момент их завтрак оказался нарушен. Дверь в столовую в очередной раз распахнулась, и вместо кухарки с новым блюдом на пороге появился слуга. Найдя глазами своего барина, Никитка коротко поклонился и, чуть заикаясь, доложил:

— Дык, пришли к вам, барин. К вам хотят, что-то сказать. Гутарят, что т самого амператора.

За столом в один момент все разговоры стихли. Слово «амператор» оказалось, по истине, магическим словом, заставив исчезнуть, заодно, и улыбки.

— Зови, зови, чего встал, как столб! — нахмурившись, прикрикнул на него Пушкин. Предчувствие у него было нехорошим по поводу этого визита. Видно, снова какие-то неприятности. — А ведь только-только все начало налаживаться…

Слуга живо исчез, но уже через минуту явился вновь. Снова поклонился, пропуская вперед себя высокого офицера в мундире Преображенского полка с большим серым конвертом, на котором красовалась большая сургучная печать. Фельдъегерь Его Величества, сразу же дошло до всех.

— Барон Феербах, честь имею! — громко и четко произнес офицер, резко кивнув головой. — Александр Сергеевич, вам пакет из канцелярии Его Величества.

— Благодарю, господин барон, благодарю. Может, откушаете с нами? — Пушкин принял письмо, показывая рукой в сторону стола. Барон Феербах же покачал головой. Мол, с удовольствием бы, но на службе и должен сейчас же возвратиться обратно. — Тогда не буду задерживать.

Дверь за фельдъегерем закрылась и взгляды всех, кто сидел за столом, скрестились на письме.