Айрин, Эйнри и остальные. Книга 1

Парни наконец-то заметили, что они в комнате не одни.

Дэйниш испуганно искал в глазах госпожи следы гнева или волнения. Хотелось повернуть время вспять и сделать все по-другому. Второй раз дерется с Эйном, и оба раза первый начинает драку. Правда, после того случая, перед церемонией, когда он спровоцировал блондинчика на секс, казалось, что драк больше не будет и у них будут ровные дружеские отношения. Тикусйо! Как же! Когда он словно в огне горит, а этот гад им играет. То на ухо что-то скажет, то во время тренировки сверху ляжет и губы к губам, в миллиметрах… А потом встанет, руку протянет — и все… Как приснилось. И Вилайди косо смотрит. Молчит, ничего не говорит, но смотрит как на гада последнего. Правильно, конечно, смотрит. Но, можно подумать, он виноват! Да он даже одно предложение принял! Симпатичный паренек был, молоденький, нежный такой, кончить с ним — кончил, а удовольствия никакого. Вот когда Эйн засаживал, сначала казалось, что звездочки из глаз от боли, а потом — волнами блаженство просто какое-то. И он снова готов, без ласки, без смазки, только бы чувствовать, только бы видеть, только бы знать, что иногда… Но у него ж — тикусйо! — характер. Один раз первым предложил — взяли. Теперь надо ждать, чтоб Эйнри предложил. А тот забавляется, провоцирует и больше ничего. Да и зачем он Эйну сдался? У него две госпожи и Вилайди на закуску. И тогда-то было непонятно, почему повелся. Пожалел, гад, наверное! И взял так, чтобы больше не хотелось. А ему хочется… Все равно хочется!

И вот сегодня блондинчик наконец размазал его по стенке: "Что, хочешь меня?". Заорать бы: "Конечно хочу!", но вслух: "Что, похоже?". А его — за воротник рубашки от стены и снова в стену: "Похоже, что ты готов лечь и под меня, и под Вилайди, лишь бы мы взяли тебя третьим. Такой зуд в заднице? Или госпожа ласки не додала?!". Гад, не смей про госпожу! Без того перед ней до сих пор за тот случай стыдно. "Что у нас с госпожой, тебя не касается! И третьим я к вам не пойду" — хотя и думал уже об этом.

Губы к губам, почти касание, его рука уже в штанах, мышцы живота сокращаться начинают, задница предательски сама раскрывается навстречу его пальцам, глаза начинает туманить… "Я сейчас отымею тебя тут, лицом в ковер, без предварительной ласки, и ты будешь стонать от удовольствия, как бордельная шлюха"- тикусйо, буду ведь… "Да!". Да, да! Ну, возьми же меня! Ты обещал! В ковер — так в ковер… Без ласки — так без ласки… Ну, не буду видеть твои глаза, когда ты вставляешь в меня… У меня хорошая память, мне твой взгляд по ночам снится, и я просыпаюсь, на спине и с одеялом палаткой. Или на животе и с пятном на простыне. В его голосе звучит изумление: "Что, согласен даже на такое?", и уже на ухо, ехидно так: "И смазку на тебя переводить жаль…". Обидно, до слез в глазах обидно, зачем он так?! Дэйн же не пристает к нему, не домогается, тикусйо! За что он его так?!

И тут блондинчик применил запрещенный прием: "Ва-алчё-ёно-ок!", нежно в ухо, тва-арь! Дальше до удара бывшего друга в живот ничего не вспоминалось. Обида, боль, злоба… А потом приятное такое ощущение его в своих руках. Покорного, тихого… И все отступило. Все сразу стало ясно. Тикусйо! Он кретин и забыл совсем, как было больно и хотелось провалиться от стыда: "У нас мальчик!". И это он и госпожа, а у него-то… "Это генетика, Эйн, ты не виноват. Так же как и я в том, что тебя хочу!" — сказал и отпустил.

Вдруг неожиданно: "Интересный способ давать отдых глазам и мозгу." Госпожа! Тикусйо!!! Они устроили драку на женской половине дома, у него губа разбита, и… Да, синяк на скуле будет, точно. Блондинчик вообще в мясо, хотя он вроде по лицу и не бил. Только в самом начале. Так разворотить с одного удара?..

— Эйн, ты как? Зубы целы?!

— Отвали! — и вверх кулак с поднятым средним пальцем.

— Хорошо, мальчики, развлекаетесь, пока никого нет рядом. Красавцы. Оба. Кто первый начал?

"Я" и "Я, госпожа" — одновременно, почти хором.

— Понятно, значит накажу двоих. Драка между рабами со следами на лице у каждого, да еще на женской половине. Да еще и в присутствии госпожи.

Последнее обвинение было несправедливым и Дэйн не выдержал:

— Нечестно! Мы без вас начали драку! И драку начал я.

— А он тихо сидел, с бумагами разбирался? Ты подошел и вмазал ему в лицо с такой злобой, что скулу свернул?

Дэйниш отвел глаза в сторону. Долго рассматривал пейзаж за окном, хотя чего там смотреть? Все белое…

— Да.

— Что — "да"?

— Он просто стоял, а я ему…

— Госпожа, это я его спровоцировал, специально! — держась за скулу и морщась от боли влез Эйнри.

— Вот я и говорю, быстро ОБА сначала к лекарю, а потом жду вас в своей комнате.

И Айрин гордо выплыла, еле дошла до своей комнаты, упала на кровать, расплакалась. У них же был даже не нейтралитет, у них же что-то очень похожее на дружбу было. Что могло произойти такого, чтобы они устроили такую бойню?! У волчонка губа стала в два раза толще и на скуле синячина будет. А уж Эйнри… Что они не поделили?!

— Госпожа?! Я кретин! Простите меня, такого больше не повторится! Это я устроил драку, правда, я. Накажите меня одного. В конечном счете, Эйн и так уже наказан, ему сейчас скулу вправляют. Пожалуйста!!

— С чего ты решил, что мне так будет легче? Почему ты его защищаешь, волчонок?

— Потому что это честно. Правда, честно.

— Посмотри мне в глаза и повтори.

— Я первый начал драку, госпожа!

— Нет, про то, что наказать одного тебя будет честно.

Дэйниш долго смотрел в глаза жене, попробовал сказать, покраснел, отвел глаза в сторону… Тут в комнату влетел второй участник.

— Госпожа, это я его спровоцировал на драку! Специально. Я знаю его слабые места и прошелся по всем. У него не было выбора.

— Зачем, Эйн?

Теперь настала очередь Эйнри отводить глаза в сторону и краснеть.

— Ладно, мальчики, пошли за мной.

Зашли в комнату наказаний.

— Раздевайтесь!

— Госпожа…

— Лучше молчи, Эйн! Я злющая, как космический пират!

Парни молча разделись. Начала с Дэйниша. На колени, спиной к стене, руки перекрестить за трубой и скрепить с ногами. Получить возмущенный взгляд синих глаз. Рядом швырнуть на колени Эйнри, все то же самое. Только возмущение теперь сверкает зеленым. Пусть посидят рядышком, по-хорошему еще надо бы… Ага. Одной и той же веревкой связать локти сначала у Дэйна, потом обмотать вокруг трубы, потом связать локти у брата. Лепота! Не расползетесь по разным углам.

— Отдыхайте, мальчики!

А теперь вернуться к себе, упасть на кровать, и снова расплакаться…

* * *

— Дэйн, прости, я…

— Проехали. Состояние твоей морды сейчас — лучшее извинение. Душа радуется. Хотя насрал ты мне туда сегодня изрядно.

— Прости. Я себя ненавижу.

— Рад за тебя. Это взаимно.

— Ты тоже меня теперь ненавидишь?

— Ну, ты же этого хотел? Расслабься, я имел в виду другое. Я себя тоже ненавижу. Мы вообще два эгоистичных козла. Госпожа там сейчас одна. Переживает. Тикусйо! Два кретина… Нет, это я кретин. Зачем повелся?

— Я тебе шанса не дал. Ты уже был в состоянии "возьми меня хоть как-нибудь", а мне надо было, чтобы ты меня избил. Думал, полегчает.

— Полегчало?

— Иди ты… Тогда просто как в дерьме был, а теперь сам себя дерьмом чувствую. Слушай, ты же из-за того, что я тебя так назвал…

— Не льсти себе! Она меня волчонком зовет уже несколько месяцев, это только ее. А ты…

— А я знал, что это тебя из любого состояния возбуждения выдернет. Ну и выдернул…

— Почему я?!

— А кто еще? Вилайди?! Лейхио?! Он бы сразу вычислил, что я от него хочу.