Айя и Лекс

Постепенно я привыкла, списав все на паранойю. Даже Леську заставляла меня нюхать, а она лишь скептически изгибала бровь, а потом хохотала, убеждая меня, что я пахну исключительно собой.

А теперь он снова ворвался в мою жизнь, перевернул вверх тормашками и я совсем потерялась.

Замерла.

Застыла.

В тот самый миг, когда я дрожащей рукой поставила свою подпись. В тот самый миг, когда Лекс надел мне на палец тоненькое обручальное кольцо. И где успел купить, если он не отходил от меня ни на шаг и ни в каком ювелирном магазине — я точно знаю! — мы не были?

Визг тормозов и мощный толчок вытряхивают из кокона. Я не удерживаюсь и утыкаюсь лицом в спинку водительского кресла. Охаю, зажав нос ладонями. Он пылает так, что казалось: вот-вот пойдёт кровь.

Возмутиться мне не дали.

— Ты как? — Лекс ощупывает встревоженным взглядом.

Я смотрю на него, чувствуя, как от боли слезы наворачиваются.

— Нос болит, — вздыхаю под пристальным взглядом Лекса.

— Дай гляну, — велит он. Для этого мне приходится передвинуться на среднее сидение. Лекс мягко убирает мои руки от лица и сосредоточенно осматривает его. И я кожей ощущаю его взгляд, как будто пальцами касается, ощупывает, проверяя все ли кости целы. — Ничего страшного, не волнуйся, — улыбается мягко и расслабляется. — Держи, — он протягивает мне блестящую зажигалку. — Приложи к переносице, чтобы не распух и кровь не пошла.

Я киваю и только зажигалка оказывается в моей ладони, как Лекс перегибается через сидение и чмокает меня в самый кончик носа. Ошарашенная такой неожиданной лаской я и среагировать не успеваю — распахивается водительская дверца, и с рёвом машин в салон врывается отборный мат, «изрыгаемый» прокуренным мужским голосом.

Лекс подмигивает мне и выпрыгивает из машины, вежливо ответив нарушителю порядка. Вот только за его вежливостью кроется нечто более опасное. А я невольно залюбовалась им: мягкой, пружинящей походкой крадущегося хищника, широким разворотом плеч, красивым профилем и прищуром черных глаз. В нем все вопит о необузданном звере, притаившемся, подчинившемся воле человека. По спине пронесся опасный холодок. Дергаю плечом. Что за глупости лезут в голову? Видать, перечитала я фантастики, вот теперь и мерещится всякое.

Подношу к носу зажигалку, и в этот момент взгляд натыкается на обручальное кольцо. Тонкое, искусно отлитое из платины, оно благородно сияет на безымянном пальце. Растопыриваю пальчики, большим пальцем верчу колечко, любуясь его блеском. Красивое. И наверняка безумно дорогое. Вздыхаю, все-таки приложив зажигалку к переносице. Холодок острыми иголочками покалывает, унимая пульсирующий огонь. Улыбаюсь. Все будет хорошо. Просто нужно привыкнуть. Свыкнуться с мыслью, что я теперь жена. Я теперь не одна. У меня теперь семья. Семья? Да. Именно так. Семья. И пусть между нами только сделка, Лекс обещал меня защищать. Вот пусть и защищает, потому что мне надоело бояться и переживать, где переночевать, чтобы не подставить под удар Лесю и как пережить завтра и не попасться матери. Теперь мне есть, где ночевать. И Леська…Черт, Леська! Она же там наверняка вся извелась, а я совершенно забыла, что еще по дороге в ЗАГС отключила телефон.

Обнаружив мобильник рядом на сидении, я, не задумываясь, набираю номер подруги. Леська отвечает сразу.

— Айя?! — насторожено.

— Леська, прости, — выдыхаю и тут же нарываюсь на «трехэтажный» мат. От неожиданности — никогда не слышала, чтобы Леська так материлась — теряюсь и не слышу, как она перестает ругаться и что-то спрашивает.

— Айя, мать твою, я спрашиваю, где ты?

— В машине, — отвечаю.

— В какой машине? Айя?

— Лесь, а что ты знаешь о Туманове? — вместо ответа спрашиваю я.

— О Туманове? — в ее голосе удивление. С чего бы? Простой вопрос. — А почему ты спрашиваешь?

Врать не хочется, поэтому признаюсь:

— Потому что мне нужно знать, за кого я только что вышла замуж.

— Что?! — в трубке слышится грохот, ругательства. Я не на шутку тревожусь, окликаю подругу. Но та отмахивается от моих волнений — Погоди, я не ослышалась? Повтори.

— Я вышла замуж за Алексея Туманова, — проговариваю едва ли не по слогам.

Леська присвистывает от удивления и, посмеиваясь, протягивает вдруг:

— Все, подруга, теперь ты точно влипла.

— В смысле? — голос неожиданно сипит, и холод обжигает позвоночник, ползет вверх, парализуя.

— В смысле — не отпустит он теперь тебя, — фыркает Леська, явно довольная моей новостью. — Ох, как же сейчас хочется посмотреть на твою мамашку. Ей-то уже наверняка доложили, как думаешь?

— Стас приезжал, — зачем-то говорю я.

Что-то не нравится мне в нашем разговоре. Но никак не удается ухватить за хвост ускользающую мысль.

— О, тогда точно доложили. Менты еще на хвосте не висят? — смеется подруга в трубку. А я невольно оглядываюсь назад: машины мчат, огибая джип Лекса, куда-то спешат прохожие, вдалеке моргает светофор, но никаких мигалок и патрульных.

А если Стас уже сообщил ей, то почему…почему телефон до сих пор молчит? Родительница должна быть в ярости, разве нет? И Лекс первый, кто пострадает из-за меня. Как же, непутевая дочурка вновь нарушила все планы госпожи Нежиной.

— Лесь, а если…

— Не бери в голову, — словно предугадав мои страхи, — Туманов — крепкий орешек и Марине не по зубам.

— А ты чему радуешься, подруга? — ускользающая мысль, наконец поймана и я понимаю, что все время тревожит: Леськина радость, ее уверенность в том, что я все сделала правильно, как будто так и должно быть. — Чего это ты так радуешься, будто сбагрила меня, а? Надоела я тебе, да? А ничего, что я этого Туманова знать не знаю и замуж вышла только потому, что возвращаться к матери — хуже смерти?

— Айя, — пытается возмутиться Леська, но я обрываю ее на полуслове, потому что окончательно перестаю понимать подругу.

— Хватит, Леся. Можешь, даже отметить это дело. Больше я тебе мешать не буду. Адье!

Нажимаю отбой и смотрю в лобовое стекло. Лекс сидит на капоте джипа, скрестив на груди руки и что-то втолковывает амбалу с явно бандитской рожей. Последний нервничает, ругается и жестикулирует проезжающим зевакам, чтобы те не задерживались. А Лекс внешне спокоен, словно ждет чего-то. И то и дело поглядывает в мою сторону. Неожиданно наши взгляды встречаются. Все правильно, он дает мне время. Дает передышку. Усмехается, заметив телефон в руке, и вдруг разводит руками, в одной я замечаю бумажник, а потом снова отворачивается к амбалу. А у меня внутри что-то щелкает, как будто он одним взглядом разом смахнул все оцепенение. Позабыв о подруге, осторожно выбираюсь из машины.

Сегодня я все время делаю что-то неправильно, сегодня день то и дело подкидывает сюрпризы, а я совершенно не понимаю, как на них реагировать. Но сейчас я знаю, что поступаю правильно.

Лекс уже не сидит на капоте, а пристально рассматривает вмятины на заднице громадного Lexus, предлагает амбалу какие-то варианты, но тот сокрушается, огрызается и намеревается вызвать ментов. А я не понимаю, зачем он тянет время, ведь может решить все одним щелчком пальцев — я даже не сомневаюсь в этом. Почему — не задумываюсь. Но я не хочу ждать, не хочу торчать на этой дороге и бояться. Я не хочу бояться. Я подхожу к стоящему ко мне спиной мужу, осторожно трогаю его за плечо. Тот вздрагивает и оборачивается так резко, что я невольно отшатываюсь, оступаюсь и…Упасть мне не дают сильные руки.

— Что? — выдыхает Лекс, а в черных глазах — беспокойство?

— А… — начинаю и сбиваюсь под пристальным, заглядывающим в самую душу взглядом, в котором я увязаю, как в трясине, и никакой возможности выбраться. Да и желания выбираться нет. — Лекс, — выдыхаю, наблюдая, как в его черных омутах вспыхивает огонь. На твердых губах, перечеркнутых шрамом, мелькает улыбка. Почему? Не важно. — Лекс, — повторяю тверже, не разрывая взглядов, — я домой хочу. Пожалуйста.

Коротко кивнув, он, обхватив меня за талию и прижимая к себе, протягивает амбалу визитку. Судя по выражению лица амбала — уже не в первый раз Лекс пытается ткнуть ему визитку. Но теперь тот почему-то берет ее и даже читает, а потом и вовсе удивляет Айю своей реакцией. Вдруг улыбается широко, отчего его лицо становится радушнее, мягче, пожимает Лексу руку и сокрушенно качает головой, мол, чего раньше не сказал, кто ты. Спустя минуту выясняется, что Лекс несколько лет назад оперировал мать амбала, с того света вытянул.