Азов

Турки жадно схватили шкурки и поехали назад. В Азове они сообщили Калаш-паше, что к нему едут русские купцы из Астрахани и везут с собой всякие товары. Калаш-паша послал к купцам других восемь конных, велел осмотреть товары во всех возах и крепко расспросить купцов, зачем они приехали.

Блеснув саблями, спахи остановились возле возов.

– Какие люди вы? – спросили они и зажгли фонари.

– Торговые мы люди, – отвечал спокойно Васильев. – Едем из Астрахани. Везем к вам товары.

Увидав дорогие платья на купцах, турки смягчились, но сказали:

– А дайте нам письмо от астраханского воеводы. И покажите товары, какие везете к нам.

Васильев открыл кожи на десяти возах. Казаки ски­нули кожи на землю, открыли товары. Турки глядят, головами качают. Они увидели котлы медные, холсты дорогие, сукна доброй выделки, лисиц, куниц и белок.

– На всех ли возах у вас такой товар? – спросили они.

– На всех! – сказал Наум. – Только в двух возах у нас есть для вашего Калаш-паши другой товар. Те возы развязать нельзя. А как будем в крепости, то те подарки сами принесем завтра Калаш-паше.

Серапион шептал молитвы. Сердце у него готово было от страха выскочить. Один турок слез с коня и поднес фонарик к лицу атамана. Приглядевшись, турок сказал:

– Якши-адан! Добрый человек! Покажи-ка мне пись­мо из Астрахани.

– Аслан! – сказал другой турок, слезая с коня. – Вглядись в его глаза. Глаза – хитрые!

Но первый успокаивал второго:

– Аман! Помилуй! Буйадам! Он добрый человек! Письмо у него правильное. Их надо допустить в Адзак!

Турецким досмотрщикам возов Васильев дал по лиси­це, а главному из них – белку, куницу и соболя.

Турки помчались к крепости, мигая фонариками. Калаш-паше они доложили:

– Купцы из Астрадани, товары всякие, русские, хорошие. Товары – для нашей выгоды. И в двух возах везут тебе дорогие подарки.

Потирая руки, Калаш-паша приказал пропустить купцов в город.

Огоньки фонариков снова метнулись к казачьим возам.

– Аллах велик и милостив! – сказали турки. – Поезжайте за нами.

А главный, наклонившись к Науму Васильеву, сказал по-татарски, чтоб другие не слышали:

– Акча барабыз? Деньги есть?

Васильев сунул турку несколько монет. Турок жадно схватил их и помчался к крепости.

Железные ворота открылись, – подводы медленно въехали в крепость. Тяжелые ворота закрыли плотно железными засовами. Серапион поежился на возу.

Возы «с товарами» остановились на главной площади Азова. В крепости было тихо. Вокруг площади возвыша­лись мечеть и круглые башни. В другом конце крепости были еще две круглые башни. Четыре неприступные башни стояли по углам. Впереди чернела приречная стена; за этой широкой и высокой стеной был глубокий ров; за ним насыпан вал; за валом – Дон-река. Налево чернела Азовская стена – со стороны моря. За нею также были глубокий ров, высокий вал. С Азовской стены видно море… Направо – Ташканская стена. А позади, откуда въехали донские казаки, – Султанская стена. К ней подступиться трудно. Перед крепостной Султанской стеной – два рва, каменный и земляной. Четыре грозных бастиона по углам.

Вверх по Дону – о том знал Васильев – стояла Водяная башня. А перед ней, выше по Дону, – две Каланчинские башни. Все эти башни на берегах Дона – от берега до берега – соединялись тремя железными цепями, преграждая выход в море.

Пересчитав возы, турки сказали:

– Якши, купец! Хорош товар! Сложите его в гостиный двор или снесите свои товары в наши лавки.

Серапион обомлел. «Купцы» спрыгнули с возов. Наум сказал туркам:

– Пускай полежат товары до утра тут. Сейчас темно. А утром осмотрим все и перепишем. Нас здесь, купцов, десятка три. Товар тут разных рук: не перепутать бы.

Возницы развели костер и стали готовить пищу.

От Калаш-паши в это время пришли люди с приказом, чтобы главный купец явился к паше с «бумагой».

Васильев взял четырех надежнейших казаков и пошел к паше. Калаш-паша был в замке один. Он сидел на высоких шелковых подушках среди ковров. Глаза большие, черные. Лицо красное и губы толстые, красные. Атаман снял купеческую шапку, поклонился. Калаш-паша потребовал отпускной лист. Васильев подал паше лист и таможенные выписки. Тот взял лист, перевернул его, тщательно осмотрел и спросил:

– Здоров ли князь-воевода в Астрахани? Много ли к нему приезжает теперь купцов из Кизилбашии?

– Воевода здоров, – сказал Васильев. – Купцов персидских в Астрахани бывает много.

– Не продают ли персидские купцы порох и свинец казакам?

– О том нам ничего не ведомо. Торгуют они шелком и утварью, а покупают хлеб да девок для персидского шаха.

Калаш-паша снова спросил:

– А не собираются ли донские казаки к Азову приступить?

– Проездом слыхали, что казаки пойдут на службу к персидскому шаху, счастья себе искать. На Волге зипунов им не добыть, – стрельцы побивают крепко. В Азов, люди сказывали, им никак не подступиться, тебя боятся! Башни для них – что пугало!

Калаш-паша самодовольно погладил бороду.

– А не пришли ли в помощь донцам запорожские казаки?

– Приход там большой есть. Много тысяч, сказывали.

Калаш-паша нахмурился и сразу отдал Васильеву таможенные выписки; отпускной лист он оставил у себя.

– А вы, купцы, не слыхали от казаков, когда в Москву отправился посол турецкий Фома Кантакузин? И не было ли ему какой задержки в Черкасске? Недоброе до­носят беглые татары.

– Как же, слыхали. Посол поехал на Валуйки, в Москву.

– А дочь мою, Давлат, казаки не продали? Не говорил ли кто о ней?

– В Черкасске говорили казаки, что ждут от тебя богатый выкуп. На выкуп они будто согласны. Сочувствуем тебе; мы не знаем, чем помочь такому горю. Возьми от нас подарки, не побрезгуй.

Четыре казака вынули из мешка сто двадцать куниц («три сорока» – как тогда считали).

Калаш-паша просиял, глаза его жадно заблестели. Он принял подарки, поблагодарил Васильева и отпустил. Слуге, старому турку, он велел указать богатому купцу то место для отдыха, где останавливался Фома Кантакузин. И, чтоб турки не растащили товары и вреда купцам не сделали, велел коменданту приставить стражу к гостиному двору.

Васильев сказал смиренно:

– Твое высочество, мудрейший предводитель, начальник грозной, неприступной крепости, я недостоин спать в том месте, где спал когда-то посол его величества султана Амурата. Я буду спать на возу. Мне так сподручнее. И люди мои не станут бродить попусту по крепости.

Польщенный словами Васильева, Калаш-паша триж­ды кивнул головой.

– А стражи нам не надобно, – прибавил Васильев. – Ваших людей из крепости мы не боимся. Опасных людей и воров у вас, мы знаем, не водится.