Азовский гамбит

– Вы позволите присесть рядом с вами? – вежливо спросил он у Рюмина.

– Извольте, – любезно ответил ему дьяк.

– Благодарю, вас, ясновельможный пан. Говоря по совести, я ужасно хочу есть, а все харчевни в Варшаве переполнены.

– Присаживайтесь, мой друг, места хватит, да к тому же готовят здесь недурно. Вы, верно, приехали на сейм?

– Да. Меня зовут Ян Корбут, и я депутат от Литвы.

– Карл Рюмме, к вашим услугам.

– Весьма рад знакомству.

– Что ваша милость желает? – подскочил к новому и судя по внешнему виду денежному клиенту слуга.

– Жаркого, пирогов и пива.

– Может быть водки? У нас есть очень хорошая, Гданьская…

– Нет, благодарю.

– Как угодно, – немного поскучнел половой, но в этот момент молодой человек сунул ему монетку и тот, разом повеселев, вихрем умчался выполнять заказ.

– Вы тоже за то чтобы драться с турками, как эти господа? – показал на шумную компанию Клим.

– Лично я, нет, – пожал плечами его новый знакомый. – В войне нет ничего хорошего, уж я-то знаю, о чем говорю. Хотя, если быть откровенным, мы в Литве не верим, что с татарами может быть мир.

– Вы воевали? – высоко приподнял бровь Рюмин. – Простите мое удивление, но вы так молоды.

– Да. Я принимал участие в походе на Москву и, хотя для меня та несчастная кампания закончилась более чем благополучно, я до сих пор с содроганием вспоминаю, через что мне пришлось пройти.

– Вы позволите вас угостить, пока доставляют заказ? – поднял кувшин Клим.

– Только если вы, в качестве ответной любезности, разделите со мной трапезу.

– Благодарю, но я уже сыт, – едва заметно улыбнулся дьяк, и наполнил глиняные кружки до краев.

– Прозит! – отозвался его новый знакомый и немедленно выпил. – Езус Мария, как мне этого не хватало!

– Так значит, вы не слишком уверены в польском воинстве? – продолжил расспрашивать Рюмин, видя, как заблестели глаза собеседника.

– Я этого не говорил, – замотал головой литвин. – Наши гусары – самая лучшая конница во всем мире и никто не сможет устоять перед ее натиском. Да вот беда, кварцяное войско [37] слишком мало, а магнаты приводят на поле боя свои регименты [38] , только когда дело касается их лично.

37

Кварцаное войско – войска, содержавшиеся за счет короля и подчинявшиеся только ему. Законы Речи Посполитой позволяли тратить на эти цели четверть доходов (кварту) с коронных имений, отсюда и название.

38

Регимент – здесь отряд наемников.

– Но ведь его величество всегда может призвать на службу казаков, не так ли?

– Конечно, герр Рюмме, – скроил кислую рожу Корбут. – Вот только это такое лекарство, что ничуть не лучше болезни.

– Отчего вы так думаете?

– Вы, верно, издалека, раз спрашиваете такие вещи! Запорожцы, чтобы вы знали, такие же разбойники, что и татары, хоть и называют себя христианами. Стоит им почуять силу, они сразу начинают требовать себе новых привилегий, расширения реестра и прочих невозможных вещей.

– Я слышал, что король Сигизмунд и без того обещал им…

– Да им, пся крев, сколько ни обещай, все мало! – громыхнул по столу кулаком Янек, но тут же устыдился своей грубости и продолжил уже спокойно. – Прошу прощения у вашей милости, что повел себя столь недостойно, да только казаки те еще собаки!

Пока они так беседовали, компания, занявшая место в центре зала совсем уж упилась, и дородному шляхтичу стало не перед кем витийствовать. Убедившись в очередной раз, что его никто не слушает, он махнул рукой и, обведя заведение мутными глазами, сфокусировал их на Рюмине с его соседом.

– Разрази меня гром, да это же никто иной как пан Ян Корбут! – вскричал оратор и почти бегом бросился к их столу.

– Пан Адам Криницкий? – удивился молодой человек.

– Да кто же если не я!

– Рад вас видеть, – промямлил Корбут.

– Пся крев, а уж я-то как рад! – куда более искренне воскликнул его старый приятель, после чего обернулся к стойке, за которой стоял хозяин заведения и повелительно крикнул, – эй, любезный, распорядись-ка принести нам самой лучшей водки, какая только есть в твоем гадюшнике! Нам с моим лучшим другом надо выпить за встречу, холера ясна!

Пан Криницкий за время, что они не виделись, ничуть не изменился. Все такой же шумный и компанейский любитель выпить и хорошенько закусить, он то и дело произносил тосты, попутно расспрашивал Яна о делах и семье.

– Как поживает, прекрасная пани Агнешка, кстати, где вы остановились?

– Я приехал один.

– И она тебя отпустила? – округлил Криницкий. – Вот холера, кто бы рассказал, ни за чтобы не поверил.

– Ну что ты, право, – смутился Корбут.

– Хотя не то дивно, что она тебя отпустила, а то что ты ее оставил…

– Что ты имеешь в виду?

– Что ты так встрепенулся, я всего лишь хотел узнать, как у нее дела?

– Благодарю, недурно!

– Так давайте выпьем за ее здоровье и красоту!

– Я хоть и не знаком с фрау Корбут, – поддержал его Рюмме, – но, пожалуй, тоже не откажусь.

– Как, – удивился Криницкий. – Вы разве не слышали про дочку бывшего Дерптского воеводы?

– Нет.

– Тогда вы многое упустили, пан, не знаю как вас.

– Рюмме, – суховато, но спокойно подсказал Рюмин.

– Весьма рад знакомству, разрешите представиться, пан Адам Криницкий герба Вовк. Так вот, она была еще совсем юной девчонкой, когда перед ее красотой не устоял сам, не к ночи будь помянут, Мекленбургский дьявол – герцог Странник! Затем жертвой ее чар пал сам королевич Владислав…

– Пан Адам! – вскричал побледневший как мел литвин. – Кабы не твой несносный язык, ты до сих пор жил бы в нашем доме!

– Но досталась она, вместе со всем своим приданным, моему доброму другу! – умильно улыбнулся забулдыга словно и не заметив последней фразы молодого шляхтича. – Я, извольте видеть, сам гулял на их свадьбе и хочу сказать, что ни до, ни после не видал более прекрасной невесты!

– И что, большое было приданное? – высоко поднял бровь дьяк.

– Достаточное, чтобы не заметить некоторый урон девичьей чести! – громко прошептал, наклонившись к нему, Криницкий, обдав ядреным запахом перегара.

– Что ты сказал? – подозрительно спросил его, предпочтя сделать вид, что не расслышал навет в адрес дражайшей половины молодой шляхтич.

– Я говорю, что свет не видывал такой красавицы, как супруга твоей милости, а потому при встрече, уж будь любезен, передай ей от меня нижайший поклон!