Азраиль. Спустись с Небес! Том 1

Впрочем, у самураев сейчас была куда более важная проблема — неусыпная борьба со сном. Я видел, как эти азиаты пучили узкие глаза и мучительно старались не зевнуть, и мысленно пожелал им крепкого сна.

— Токугава-сан? — один из дежурных, стоявший у дверей, поглядел на коллегу. — Почему ты ведёшь его один?

— Он более не страшен, — гордо выпалил мой «надзиратель». — Сейджи-сан задержался... в туалете.

Удивительно — но дежурный не стал расспрашивать больше. Он поглядел в мои пустые глаза — и приоткрыл дверь, ведущую на верхние этажи ресторана, где располагались главные апартаменты.

Токугава молча кивнул, дёрнув моей рукой — наручники звякнули — и направился со мной в сторону кабинета Хидо Мотидзуки. Даже говорить ничего не пришлось — строишь из себя овоща и плетёшься вместе с самураем.

В конце концов, самураи доверяют друг другу всё так же, как и в прошлой жизни. Никаких проверок и психологических допросов... есть только старая добрая клятва и харакири за её неисполнение.

Хорошо, однако, устроились. Пора бы им напомнить, что харакири — самое простое самоубийство. И Аид с радостью приглашает к себе в Преисподнюю таких «избавленных».

...впрочем, строить из себя дурачка пришлось недолго. Больше на этом этаже нас никто не останавливал.

Постучав в деревянную дверь, Токугава дождался сухого «заходи» с той стороны.

...Хидо Мотидзуки стоял у окна — практически в той же позе, что и в прошлый раз. Дождь перерос в настоящую грозу, и он глядел на льющиеся с небес потоки воды, даже не оборачиваясь на меня.

Ну, вот и прекрасно. Не дожидаясь, пока к нам обратятся, Токугава повёл меня к столу.

— А второй где? — поинтересовался Хидо, разворачиваясь от окна. — И что вы так долго?

— Он задерживается, — признался Токугава, дёрнув моей расслабленной рукой.

— Задерживается? — Хидо кивнул, поднимая со стола клинок. — Что ж...

Ха.

Взмах лезвием — и голова самурая свалилась на пол. Тело моего надзирателя мигом сложилось в гармошку, а кровь фонтаном брызнула из шеи, окрашивая край рабочего стола и весь паркет в красный.

В нос ударил запах крови.

Хидо Мотидхуки, сплюнув на пол, поиграл лезвием и медленно слизнул кровь со своего клинка.

— Думал обмануть меня этим дешёвым трюком? — к старому оябуну начал возвращаться прежний гонор. Он шагнул к столу, сердито буравя меня острым взглядом, и достал оттуда амулет.

— И не собирался, — честно признался я, глядя на обезглавленное тело Токугава. — А я и впрямь думал, что этот парень послужит мне верой и правдой.

Глаза старика с опозданием скользнули по амулету. Он чуть поморщился, когда открыл его и не заметил осколка внутри. Сдержан, хладнокровен и силён — отличные качества для дипломата.

Японец не стал особо кричать, плакать или что-то ещё. Достойно принял потерю. Ну, да, пустая железяка без источника силы выглядела не так могущественно, как раньше.

— Ха, — Хидо усмехнулся, глядя в пустой амулет. — Так ты всё же решил начать войну. Да кто ты такой, Эраст Орлов?..

За окном громыхнуло; звук грома заглушил конец фразы. Впрочем, не то, чтобы я вслушивался.

Кто я такой, говоришь?

— Сейчас узнаешь, — пообещал я, делая шаг...

Миг — и клинок старика вновь рассёк воздух аккурат в миллиметре от моего горла. Я тут же отскочил назад, пытаясь успеть за следующим движением азиата, но...

Упёрся в грёбаную стену!

Клинок пробил насквозь мой живот... в районе желудка, кажется. Кровь хлынула изо рта, я обмяк...

...и усмехнулся.

Задрал голову и начал буквально хохотать, вводя Хидо Мотидзуки в полнейший ужас. Да, я смеялся. Как же весело ощущать себя не пустым местом. Умру я — погибнет целый мир.

Ух ты... а это завораживает, чёрт побери!

Захват за рукав, рывок — и мой лоб пробивает подбородок Хидо, выбрасывая его тело на пол.

— Ты... боишься, Мотидзуки-сан? — я взялся рукой за лезвие, осторожно вытаскивая его из живота. — Боишься оказаться в Аду после смерти?

Кувырок назад, потрёпанный японец стоит на ногах. Но пятится...

— Что ты несёшь? — бешеные глаза Хидо не переставали метаться по моему лицу.

Я же... улыбался.

— Я знаю, кто ты, — я выбросил клинок в сторону, глядя на старика. — Убийства, кражи, насилие... и всё, чтобы оказаться на месте сёгуна. Выполняешь грязную работу за Императора, но не получаешь должного уважения. Не так ли?

Рывок в сторону был быстрым; мои глаза не успели уследить за его движением — ни за рывком, ни за ударом остриём в бедро. Кровь хлынула из ноги.

Больно... я сжал зубы.

Удар тыльной стороной ладони наотмашь — старик вновь вылетает, но только на этот раз в стену.

Я улыбнулся вновь, но в этот раз через боль. Он уже сломлен. Его трясёт от каждого моего слова. Да, он быстрее меня, а использовать Небесную Ауру опасно... вот только сейчас я буквально жру каждую каплю боли в этой комнате.

Жрать боль стало проще. Причём гораздо проще.

— Я сражаюсь за свою Империю!

— А я отрываюсь на таких, как ты, — на этот раз я не стал выбрасывать клинок.

Рывок был синхронным. Мой кулак столкнулся с ключицей японца. Кулак японца столкнулся с моей челюстью. Я по инерции отшагнул назад — а самурай разнёс своим телом всю мебель в кабинете.

Тело всё ещё не выдерживает нагрузок. Я поморщился.

— Прошу! — закричал Хидо, ползя назад. — Пощади! Я лишь хотел помочь своей Империи!

В глазах темнело. А я натужно улыбался, как обезумевший, слыша слова о пощаде.

— Скажи, кто занял твоё место, и я не стану выжигать твою душу, — я внезапно стал серьёзней, склоняя голову в бок. — Сколько камней в твоей жалкой Японии, Мотидзуки-сан?

Глаза старика забегали, он мотнул головой — и тут же лишился уха. Кровь фонтаном брызнула в сторону.

Сдавленно взвыв, глава синдиката подобрал своё ухо и поглядел на меня глазами, полными боли. Слёзы покатились с его глаз. Крокодильи слёзы ублюдка, что считает себя Богом.

— Ответ?

Взревев от бессилия, он попытался подняться на ноги и атаковать, но сам же насадил себя на остриё самурайского клинка.

Ха. И даже тут... харакири?

Я ощерился, хватая его за воротник заляпанной кровью рубашки.