Баба Люба. Вернуть СССР. Книга 2

– А вы знаете, тётя Люба, ведь Бога не видел никто никогда, – заявил по дороге Сергей, – однако его сына, Иисуса, люди видели! Значит, Иисус – не бог! И как вы думаете…

– Сергей, – сказала я, чуть задыхаясь на ходу (длинноногие парни ходили быстро). – Я не могу разговаривать на ходу, я старая больная женщина, у меня одышка и сердце. Давай поговорим потом. А то вам меня нести придётся.

Тот понял и отстал.

Вот так. Нечего меня агитировать тут. Я и сама вас всех сагитирую.

Мы пришли к одноэтажному дому, который находился в частном секторе через четыре улицы от моего дома. Идти пришлось нормально так.

– Пришли, – сказал Сергей и первым вошёл в дом.

Саша пропустил меня и вошёл после.

«Как под конвоем», – подумала я и усмехнулась.

Дом был довольно просторным и битком набитым людьми. В основном здесь были женщины моего возраста, но были и значительно постарше. Но что меня особенно удивило – молодежи было тоже много. Особенно почему-то парней.

В большой комнате стояли длинные столы буквой «П», накрытые цветастой клеёнкой. На столах стояли глубокие пластмассовые тарелки с мятными пряниками, конфетами и вафлями.

– Садитесь сюда, – с милой улыбкой показала мне свободное место немолодая женщина.

Я кивнула, поблагодарив, и уселась на предложенный стул. Женщина поставила передо мной большую чашку с горячим чаем. На чашке был нарисован мишка, сидящий на большом подсолнухе.

Я улыбнулась. Как в детстве. В таких чашках нам в детском саду давали кисель.

Пока суть да дело, я огляделась. Народ в основном уже собрался, но еще подходили опаздывающие. По центру стола сидели двое мужчин. Один совсем пожилой, в строгом сером костюме с галстуком, второй чуть помоложе, тоже в сером костюме, только без галстука.

Поймав мой взгляд, они улыбнулись мне и кивнули. Словно старой знакомой. Я кивнула им тоже.

С дальнего конца стола мне помахала лучезарная женщина, что агитнула меня сюда. Я ей тоже помахала. Больше знакомых вроде как у меня здесь и не было.

Мероприятие началось для меня неожиданно. Почему-то я думала, что сейчас начнётся длинная нудная проповедь. Но нет. Вместо этого вышла молодая девушка в тёмно-синем длинном платье и белоснежной кружевной шали на голове, улыбнулась всем и запела гимн. Что-то о любви к богу и свету. Пела она очень красиво, высоким голосом, причём настолько высоким и чистым, что, когда она брала высокие ноты, у меня внутри всё аж переворачивалось и обрывалось и хотелось плакать. И вообще она тоже была красивая, и голос её звучал хрустально и прямо брал за душу. Ей аккомпанировал парень на синтезаторе.

Когда гимн уже заканчивался, на последнем куплете все присутствующие тоже запели, но тише. На их фоне голос девушки аж зазвенел. И это было настолько впечатляюще, что, когда песня закончилась, я минуту примерно сидела в каком-то шоке и пыталась прийти в себя и осознать, где я.

Дальше началась программа – люди рассказывали какие-то истории, чаще из своей жизни. Саша прочитал стихи собственного сочинения о Боге. Все захлопали и стали его хвалить. Он покраснел, но был очень доволен. Потом ещё пели. Потом начали писать вопросы, и лучезарная женщина прошлась и собрала их в коробочку. Пожилой мужчина в галстуке доставал по одному вопросу и обстоятельно на них отвечал, особенно напирая на то, какие плохие христиане и какие бывают у них заблуждения.

Я тоже написала свой вопрос.

И вот мужчина обстоятельно рассказал, что мы должны делать, чтобы спастись в надвигающемся Армагеддоне. Он так расписывал все те ужасы, которые будут с теми, кто не подготовился к спасению, что ему позавидовал бы сам Стивен Батькович Кинг.

А затем он вытащил мой вопрос.

«Как связаться с вашей штаб-квартирой в Бруклине?» – прочитал он, и над столами повисла тишина.

Вечером, вспоминая продолжение мероприятия в секте после моего вопроса, я усмехалась и как раз лепила вареники, как раздался настойчивый звонок в дверь. Как же мне все эти гости-посетители уже надоели! Хотя, может, опять телеграмму какую принесли. Я торопливо вытерла руки, стащила фартук и потопала открывать дверь.

На пороге, к моему несказанному удивлению, стояла… Райка.

Да-да, именно она, племянница соседки уринолюбивой Ивановны. Мало того, что она нахрапом заселилась в квартиру, пока почтенная бабулька устраняла результаты лечения народными средствами в больнице, но и затеяла против меня кровопролитную коммунальную войну.

Интересно, что ей надо?

– Что надо? – неприветливо буркнула я.

– Шоколаду! – ухмыльнулась Райка, и эта её ухмылка мне ой как не понравилась

– Сладкое вредно, – я насмешливо окинула её формы взглядом, – особенно таким, как ты. А вот голодания по Болотову тебе бы подошли. Поищи там у Ивановны, у неё обязательно должны быть такие записи. Хорошую клизму она уважала даже больше, чем уринотерапию.

С этими словами я уже хотела захлопнуть дверь, как наглая соседка поставила ногу в щель и не дала мне это сделать.

– Я не закончила! – заявила она мне.

У меня, наверное, челюсть отвалилась от такой наглости, потому что настроение у соседки скакнуло вверх и она сказала:

– Слышала, твой супружник хорошо на Северах деньгу зашибает…

– Хм… – нечленораздельно сказала я.

– И детей ты усыновить решила…

Я напряглась.

– Ну так вот, если не хочешь, чтобы пришла опека и забрала их в детдом, будешь мне платить ежемесячное содержание!

Она назвала сумму, и мне аж поплохело – я не знала, плакать или смеяться.

– Ты дура? – спросила я.

– Дура не дура, а прекрасно знаю, что если от соседей поступит жалоба, что над приёмными детьми издеваются, то они сразу придут и таких детей очень быстро заберут в детдом. Почти без проверки!

Она победно глянула на меня и усмехнулась.

– Так что плати!

Глава 3

Почему одни люди тяжело работают, тянутся к каким-то целям, часто буквально сутками напролёт пашут в попытке жить достойно и отложить хоть какую-никакую копейку на черный день, а другие считают, что им все должны, что они вправе отбирать что-то у других. Где правда? Где справедливость?! Ведь эта дрянь Райка замахнулась отобрать рубль у сирот. Хотя какой там рубль! Там за этот «рубль» шикарный дом купить можно и машину в придачу.

Как так можно? За эти деньги она готова сломать жизнь двум детям!

В общем, я кипела внутри, но виду, конечно, не показывала.

А сама лихорадочно думала: однозначно шантажистам платить нельзя. Один раз даже если я и заплачу, она ведь на этом не успокоится. Будет и второй раз, и третий, и двадцать третий. А потом всё равно в опеку напишет. Просто потому, что может. Власть свою показать и удовольствие от чужих неприятностей получить.

С другой стороны, отказывать и тем более делать скандал –нельзя. Напишет же. И напишет так, что потом все эти комиссии замучают. А ещё может быть, что в этих комиссиях у неё кто-то свой есть, впряжется, и можно потом такие неприятности получить, что устанешь доказывать, кто прав, кто виноват. Причём, насколько я помнила по той, моей жизни, в это время законы трактовались достаточно вольно.