Баба Люба. Вернуть СССР. Книга 2

Я ещё тогда восхитилась: мол, красиво чувак спрыгнул. А он, оказывается, поговорить теперь хочет.

Любопытненько.

– Когда хочет побеседовать? – спросила я.

– Да хоть бы и сейчас можно, – замироточила Марина. – Я провожу.

– Ну тогда пошли, – кинула я (что ж, пусть Ивановна извиняет, но визит к ней в больницу откладывается до завтра). – Хотя я в брюках и без платка, неудобно.

– Для духовной беседы главное быть чистой внутри, а брюки – это не беда. Сейчас молодежь вся в брюках ходит. А платок я вам дам. Там у нас несколько дежурных платков есть. Всякое же бывает.

Ну ладно. Решив вопрос с маскарадом, мы с Мариной направились в Дом молитвы. Насколько я поняла, старейшина жил при этом доме.

– А кто это девушка? – спросила я. – Так пела, я аж заслушалась.

– Это Юля. Она раньше оперной певицей была, – похвасталась Марина.

Я не стала спрашивать про теперь, и так всё с Юлей ясно.

Почему-то стало грустно.

– Вот мы и пришли, – улыбнулась Марина, пропуская меня в дом.

В большой комнате сидел за столом и что-то читал давешний представительный мужчина, старейшина, как поняла я.

– А вот и вы, – сказал он и посмотрел на меня.

Глава 4

– Здравствуйте, Всеволод Спиридонович, – сказала я.

– Присаживайтесь, Любовь Васильевна, – слишком уж пристально посмотрел на меня старейшина. – Разговор нам предстоит непростой.

Ну ладно, непростой, так непростой. Я уселась поудобнее и приготовилась.

Всеволод Спиридонович пил чай с ватрушкой. Мне, кстати, чаю не предложил. Ну и больно надо.

– Так что у вас за интерес такой к нашей штаб-квартире в Бруклине? – прищурился он.

– Вполне закономерный интерес, – с наивным видом развела руками я и чуть-чуть улыбнулась, не сильно, а скорее, чтобы показать доброжелательность.

– Я хотел бы услышать поподробнее.

– Расскажу поподробнее, – покладисто ответила я и принялась озвучивать домашнюю заготовку. – Вы, наверное, уже знаете о моей ситуации?

Старейшина неопределённо кхекнул. Судя по его острому взгляду, я поняла – он знает всё, то есть в основном всё.

Но тем не менее я продолжала отыгрывать недалёкую женщину, замученную бытом.

– Ситуация у меня на сегодняшний день сложилась такая – на руках двое детей, нагулянных, извините, зачатых в блуде и грехе на стороне моим супругом. То есть уже почти бывшим супругом. И этих детей он сбросил на меня, зная, что у меня доброе сердце и мне жалко отдавать их в детдом…

– Давайте ближе к делу, – чуть поморщился старейшина.

– Так я же и рассказываю! – округлила глаза я. – Но у этих детей есть родная мать. И она живёт где-то в Америке. Вот я и подумала, что через Бруклин я смогу её найти…

– Но вы и так можете её найти, самостоятельно, – поджал губы мужчина.

– Как? Я почти всю жизнь проработала глазуровщиком второго разряда на нашем заводе. Никуда дальше Калинова и соседнего села не выезжала. Денег на заводе не платили, а работа вредная, сами понимаете. Потом устроилась дворником, сейчас вот работаю в ЖЭКе, канализациями занимаюсь, но сами понимаете, там зарплаты хватает только за квартплату и на еду немного. Нам, конечно, мой отец помогает с огорода, но там немного, что там старик поможет, картошка да укроп. А Анжелика поступать в этом году должна, выпускной вечер, платье надо, туфли надо.

Я начала монотонно перечислять, краем глаза наблюдая, как мужик постепенно закипает, но вынужден терпеливо всё это выслушивать.

Дверь скрипнула, и в неё просунулась голова какой-то женщины:

– Всеволод Спиридонович, – пискнула она.

– Подожди, сестра Инна, я сейчас занят.

Дверь закрылась, а старейшина кивнул, мол, продолжай.

Ну я и продолжила, мне нетрудно:

– И вот я и подумала, что найду её и она же родная мать, пусть поможет детям своим. А то и вообще заберёт их в Америку. Что их здесь ждёт? Ничего хорошего. А там они смогут нормально жить… Ещё и мне когда помогут…

– А к Бруклину почему интерес?

– Дык мне журналы дали. Марина дала. «Сторожевая башня» называется, – с лихим, но слегка придурковатым видом продолжала рассказывать я. – Я внимательно всё там перечитала. И там написано, что штаб-квартира находится в Бруклине. И это тоже Америка. Вот я и решила…

– Ясно, – потерял интерес ко мне старейшина, – мы подумаем, чем вам помочь, Любовь Васильевна. А вы походите на собрания наши, изучите Слово Божье. Будете стараться – поощрим вас, в том числе и поездкой. Но скоро у нас международный сбор будет, в областном центре. Будут делегаты в том числе и из Бруклина. Если вы будете прилежно посещать собрания в нашей Церкви, изучать Слово Божье, то у вас будут все шансы туда попасть.

– Вот здорово! – искренне восхитилась я и честно добавила: – Я приложу все усилия.

– А теперь идите. И скажите сестре Инне, пусть заходит, – вздохнул руководитель общины.

Примерно через день после всех этих событий я была вечером дома – решила испечь пирожков. Так-то я стараюсь поменьше злоупотреблять выпечкой, но Анжелика любит. Да и Ричарду в больницу хорошо бы отнести.

Решила я испечь в духовке пирожки с картошкой. Был у меня кусочек сала, так я на нём побольше лука пережарю, с картошкой такая смакота будет, что ой.

Я как раз поставила опару и принялась чистить картошку, как в дверь раздался звонок.

Недоумевая, кто бы это мог быть, ведь Анжелика на репетиции к выпускному, я пошла открывать.

На пороге стоял парень примерно лет двадцати пяти. Модно и недёшево одетый, но при этом совсем не вызывающе: джинсы-варёнки, свитер «бойз» и джинсовая куртка. Примечательной была и причёска – буйные кудри практически белого цвета, как лён. «Натуральный блондин…» – всплыли в голове прилипчивые строчки из попсы моего времени.

– Любовь Васильевна, – сказал он. – Меня зовут Игорь… я живу в соседнем доме… Мать сказала, что вы здесь живёте…

Он окончательно смутился.

– Слушаю вас, Игорь, – кивнула я, но, видя, что он замялся, сама ответила на его невысказанный вопрос. – Я поняла, кто вы. Заходите в квартиру. Нечего в подъезде такие разговоры вести.

А сама подумала, что увидит Райка, криков не оберёшься.

Очевидно, и сам Игорь так считал, так как вошёл в квартиру прям моментально.

– Вы не поверили той расписке, да? Я правильно понимаю? Но всё же червячок сомнения вас гложет? – начала разговор на правах хозяйки я.