Баба Яга на Луне
Шрифт:
А как скрутил их всех, так размахнулся —
закинул на Луну, не промахнулся,
и бабу Ягу туда же.
– Отродясь не видел рож я гаже! —
плюнул богатырь в костёр, суп вылил;
волшебное зеркальце вынул,
посмотрел на поверхность Луны:
там бродят четыре души
и воют, зовут кого-то.
Этот кто-то к ним не приходит.
Не приходит он к ним и не надо.
Век за веком уходит куда-то.
О бабе Яге больше слухи не ходят.
Лишь сказочники, как калики, бродят
и нечисть всякую поминают,
да
и народ зачем-то всё топчет,
а Илья Муромец ропчет
и спасает мир тридцать три раза,
потому как он – не зараза.
Глава 7. Конец сказки
Но тут наша сказка кончается.
На сцену возвращаются гусельники развесёлые и начинают сказки сказывать да всё с песнями, прибаутками. Моё внимание снова полностью переключается на себя любимую и на гусельников развесёлых:
– Ай вы, гусельники развесёлые,
вы пошто длинный рассказ держите,
зачем честному народу душу травите,
о чём сказы сказываете,
на какую тему песни поёте?
«Да не стой ты тут, девица красная,
отвратными помадами напомаженная,
белилами свои веснушки прикрывшая,
вопросы всякие глупые задающая —
сказы сказывать мешаешь!»
– Как же я вам, гусельникам,
сказы сказывать мешаю,
когда вы пока что ни слова
о других не обронили,
а всё обо мне да обо мне.
Да, я девушка хорошая:
и дома прибраться
и по воду сходить,
а ещё я вышивать умею
и гладью, и крестом.
А хотите, я вам спляшу?
«Ой головушка, наша голова,
и зачем на белый свет
баба бабу родила?
Ведь покою нет от их языка
со свету сживающего!»
Обиделась я, красна девушка,
развернулась и ушла.
А гусельники развесёлые
ещё долго пели о бабах русских,
об их языках злющих
и характерах вредных.
А о чём им ещё петь,
мужикам старым?
Другие сказочки
Сила Сильная и планета обетованная
Раздавить меня, увы, не получится.
Долго Ворон на земле будет мучиться,
забирая сердца и души.
Ты былину новую слушай:
Жила-была Сила Сильная – сила мощная да неприкаянная. И некуда было этой Силе деваться. Бродила она несчастная по полям, по долам, по горам – красным солнышком опалённым. Но вот прилепилась Сила Сильная к богатырю киевскому великому, прилепилась – не отстаёт и отставать не собирается.
И богатырь встал, расправил плечи и пошёл рубить, сечь: «Мой топор – твоя голова с плеч!»
Срубил он, значит, одну силу чёрную, вторую: Мамаев покосил ой немерено! Но Мамаи имели свойство заканчиваться, и тогда руки до князей русських стали чесаться, до бояр, да до купцов. А также до девок красных: оных он не сёк, а «топтал», яки петух – за что богатыря и побили, да крепко так побили – так побили, что воин умом и тронулся. Так и ходил до конца дней своих по дворам – курей стрелял да от дубинушек мужицких
уворачивался. Посмотрела на всё это дело – Сила Сильная, плюнула и вылетела из богатыря киевского, да побрела себе новое пристанище искать.И нашла таки: понравилась ей поляница удалая, на русь-мать похожая. Погрузилась Сила Сильная в поляницу с головой и осталась в ней жить: а долго ли проживёт – время покажет. И вот оторвала пляница удалая с печи свой зад богатырский, вздохнула воздух лёгкими недюжинными и в путь пустилась: одному мужику бровь посекла, второму…
Да и призадумалась: «Что же это я – всех мужиков без бровей оставлю?» – ей и самой не понравилось эта затея.
Думала она, думала и придумала она баб без бровей оставлять: «А пущай уродками по земле ходят – никому не достанутся!» – и отправилась бабам брови рубить.
Ой и как же плохо потом вышло всё: бабы в силки поляницу заманили, верёвками скрутили и помирать оставили.
А также слух по земле-матери пустили: «Подвиги поляниц ни в былины, ни в сказки – не слагать!»
И не слагали ведь – послушный у нас народ. А потом и последние поляницы сгинули от тоски нечеловеческой. Одни богатыри остались, да и те – все сплошь дурные да киевские.
Так вот, не дура наша Сила Сильная оказалась, не отважилась сидеть в полянице помирающей, вышла она из девицы и дальше в путь пустилась – следующую жертву себе приглядывать. Долго ли летала, или нет – не знаем. Но встретился ей на пути заяц. Одолела Сила Сильная косого: влезла в дых и сидит – не шевелится.
И стал тут заяц расти. Рос, рос и дорос до неба синего. И поскакал: одной ногой накрыл славен град Москву, другой – стольный Киев град. Ну и всё. Как бы на этом история планеты и закончилась.
Повздыхала мать сыра-земля без людей, повздыхала да и зацвела цветом буйным: деревами проросла и травами, кустами да хлебами, мышами и крысами, животиной пышной да гадами ползучими!
А зайцу то на одном месте не стоится, вот он прыг скок, прыг скок – и запрыгал, и побежал. Передавил заяц богатырский все дерева и травы, кусты да хлеба, мышей и крыс, животину пышную да гадов ползучих. И заплакала мать сыра-земля, затряслась вся вулканами да разломами. И прокляла Силу Сильную на веки вечные!
С тех пор каменных не видали мы ни богатырей киевских, ни поляниц удалых, ни зайцев великанов. Да и земля крепко спит, не просыпается. Лишь Зло лихое по свету носится – народ топчет да зверьё стреляет. А люд больной плачет, не знает кого на подмогу звать: богатырей киевских или гусельников развесёлых? Ай и одно, и другое – с каждым днём всё смешнее!
Закрывай (Егорка) глазки и спи крепко, крепко,
а не то Сила Сильная придёт,
в твой дух войдёт и ты весь мир погубишь
(в который раз). Баю-бай…
О том как курица свиную лохань искала
Жила-была курица, обычная такая курица. Наелась она как то куриной слепоты и ослепла.
Ослепла и квохчет:
– Ко-ко-ко, ко-ко-ко (не вижу, мол, я) никоко!
А увидеть то хочется, ну и пошла курица куда глаза не глядят.
Дошла до сарая, наткнулась на свинью и подумала: «Корыто.» Стала клевать.
Свинья разнервничалась:
– Поди кошку поклюй, она меня вчера цапнула ни за что, ни про что.