Баба Яга против!
Шрифт:
Вертел Вещий Олег головой, крыльями махал да думы грустные думал. Что про силу любви рассказывают сказки всякие, лживые и неправильные. Только поздно теперь.
А может и правда как раз? Сильная она, коль сердцу и голову забрать способна.
До морюшка синего добрался, а избушки все не было. Только… да ведь это Ивашка-дурашка, зверям-да-людям-помогашка! Обрадовался Вещий Олег Ивану, как брату родному, на снижение пошел.
А на Иване и лица-то не было.
— Иванушка, о чем тужишь? — каркнул верный Олежка. И на рыбок на песке одним глазом покосился — голодный наш ворон был.
Летала
И уволиться получилось — со следующей седмицы, правда, но не так уж это и страшно — по вечерам будет к Ивану приходить, он поймет. Будут плавать в море на рассвете, а потом зубы в Мириной баньке у зеркала чистить, и она через чуланчик на трамвай побежит, как сегодня, а он ждать ее с оладушками или иным чем станет. Или она суши принесет из доставки. А, может, душа его непоседливая и смотаться в мир перевернутый захочет, тогда можно в кино сходить. Или компьютерные игры ему показать. Вот он удивится, когда узнает, что принцесса Зельда в не-яблочке сидит, и Линк на окарине там же играть учится!
— Светишься вся, — говорили ей. — Влюбилась, что ли?
А она все хотела ответить «это перо жар-птицы». Ну, и влюбилась, куда без этого. Только не любила Яся, когда голову сносит, и даже радовалась неожиданной разлуке. Только жалела, что с Иваном поговорить не успела.
Да Тихомира все ему объяснит, Тихомира прирожденный знаток душ человеческих.
После работы обнаружилось, что тетя Иоланта вернулась, кошка Мег много на что нажаловаться пыталась, да не понимала ее женщина, знай наглаживала, нахваливала шерстку мягкую да гладкую и Ясю за пригляд благодарила.
Про тетю Иоланту Яся и не подумала, но это они с Иваном вместе ответ найдут, что и как сказать. Закрылась она в комнате вечером, когда дела все переделала, да и выдохнула счастливо с долгожданным:
— Давай на болота… Ой, нет, к морю синему… К Ивану, в общем.
И ничего не произошло. Пригляделась Яся, а пусто на окошке балкона-то. И вспомнила, что домик с брильянтом волшебный она вчера Мире над входом повесила, чтоб в путь-дорогу отправиться.
Села Яся на пол и застыла, до самого сердечка своего заячьего.
— Ну что? — нетерпеливо спросила Кикимора мужа.
Тот что-то на блюдечке починять пытался. Отверткою! Когда Яга в прошлый раз приходила да машинку, чтоб напиток чудной «кофе» молоть, приносила, так и оставила. Говорила, вещь это волшебная, что хош починить поможет. Но на блюдечке отверстий, как на машинке мелющей, не было.
— Не выходит. Не смогу я говорить с Иваном из блюдечка. А ходить только по лесу и могу, до моря мне не дотянуться…
— К Царю Морскому придется обращаться, — постучала Кикимора пальцами да по спицам. — Только не по правилам это. И Ивану помогать он не обещался.
— Да в чем нам Царь Морской да поможет? — ударил кулаком о стол Леший в досаде, и яблочко снова в болото с блюдечка улетело.
Кикимора с укором покосилась на мужа.
— Сам доставай, — скрестила она руки на груди. — Разбушевался тут он. Из-за простых смертных.
— Ты будто не кручинишься, душа моя. Ну, полезай ты в болото, твое это
царство. К тому же, коли твердишь, что приборку сделала. Не может быть в моем лесу да беспорядку!— Болота мои, а лес твой. Что хочу, то там и ворочу, — обиделась Кикимора и булькнула в болото.
Не собиралась она вылезать так скоро. Но про Ягусю думать не забывала. Царь Морской, может, и не помощник, да вот дочь у него есть, рыбка золотая, что желания исполнять умеет. Коли выбросить рыбку на берег, чтоб она к Ивановому улову попала… Глупая она, не сложно заманить ее к берегу, а остальное — дело техники, а техникой Кикимора уж да владеет. Царь Морской, конечно, ей брат двоюродный, серчать станет, коли поймает ее в море да за таким делом, да разве ж спалится она? А Иван у Рыбки Золотой сможет чего-угодно, исполнение желаний — оно непредсказуемо, нечто в мир перевернутый ход открыть не сможет?
12. Желание Золотой Рыбки
Если ты здесь не отыщешь меня,
То уж нигде не ищи.
Однажды в мире. Золушка.
— Да как же не тужить, Вещий Олег, — отвечал смурной Иван. — Тихомира пропала, а Яся — вместе с ней. И я вот остался… С котомкой да рыбой.
— Гол как сокол, — согласился Вещий Олег и спорхнул на песок — рыбки клюнуть. — Ох! Да не совсем!
Оглянулся Иван, а лежит в песке между глазастых бычков, животом кверху, да дышит еле-еле, рыбка золотая.
— Ох, постой, Олежка! — воскликнул Ивашка-помагашка, рыбку в руки схватил да к морю побежал.
— Сбрендил? — полетел ворон вслед за Иваном. — Она самая вкусная должна быть!
— Все бы вам, тварям божьим, жрать. Это ж не просто рыбка, это Морского Царя дочь.
Ну да, Иван наш ходил по морям, про Морского Царя тоже знал чегой-то. И не только — с Синдбадом и не такое видали.
— Тогда желания проси исполнить, а не выпускай.
Но наш Иван-дурак уже бросил рыбку в воды моря синего.
— Бесчестно это, Олежка, бедой чужой пользоваться. Забыл о судьбе царя Долмата?
Взбеленилось море синее, потемнело небо, волны хищной пеной закучерявились, молния сверкнула. Прикрыл Иван глаза локтем, шляпу второй рукой придержал. Вещий Олег за пазуху ему нырнул. Большой он был, но и рубаха у Ивана не узкая.
— Где дочка моя, смерд?!
И сам Царь Морской по бурунам в раковине едет. С острогой, в короне из папоротников морских, с глазами злыми.
— Здравствуй, Царь Морской, — поклонился Иван до самого бережка. — Не серчай, домой твоя дочка отправилась, целая и невредимая.
Пробежала тучка по грозному лику Царя Морского, да одной морщиной на лбу меньше стало.
— Знаю ли я тебя, добр молодец? — сощурил один глаз Царь Морской.
— Ты, о Царь Морской, не знаешь, а сестрица твоя, богиня Хаоса, может, обо мне и вспомнит. Но больше все ж о Синдбаде-мореходе.
Рассмеялся Царь Морской да в веселье своем неожиданном острогой по волнам ударил. Прогремел гром да молния сверкнула, Олежка под рубахой Ивана заметался, да никак вылететь не мог. Иван-не-дурак тоже улыбнулся.