Баба Яга против!

Серый Волк лег и накрыл глаза лапами.

— Век тебе буду служить, царевич… Верой и правдой…

Совестливый какой. Совесть — это чудесно, но все хорошо в меру. И у Волка с душой тоже нет равновесия. Все же прогнило что-то в этом лесу… Впрочем, неудивительно — болота.

А Иван-царевич и обрадовался, прямо глазки заблестели. Избалованный отрок.

— Ну, коли так, прощаю я тебя… — поднял руку для благословения царевич.

— Постой, постой, Серый Волк, не поспешай с клятвами. Служба без дружбы — тут не дело. А скажите, ваша милость, вы коня ночью стерегли?

— Стреножил я его, зачем стеречь? — пожал Иван-царевич своими плечами в червленом с золотом кафтане. — Ночью спать надобно, а не коней стеречь.

Иван-дурак рассмеялся, разводя руки.

— А волкам серым ночью создатель положил на охоту выходить. Такова уж их природа, ваша милость. Не можете же вы супротив божьего промысла идти?

Почесал Иван-царевич затылок.

— И что же мне делать?

Иван-дурак двинул бровями вверх, потом двинул вниз. Вправо и влево. Молвил наконец:

— Вернуться можно. Мы уже починять вашу горницу закончили. Теперь у старшего царевича, Василия, орудуем. Батюшка ваш, царь Берендей, коврики за провинности делать не станет, ни из волков, ни из сыновей…

— Не подходит, — уперся Иван-царевич. — Я с подвигами возвращаться обещал.

Иван-дурак кивнул. Понятное дело.

— Ну, тогда можно дальше пойти. Пешочком. Подвиги — их ведь самому добывать надо, ваша милость. К сожалению. А то их серому волку припишут, зачем вам это?

Вообще-то, Иван-дурак не очень любил строить из себя умного, но больно Волка непутевого жалко было.

— Баба Яга говорит, что знает, где жар-птица живет. Подскажет вам, ваша милость, если вежливы будете. Очень она строгая.

Иван-царевич так и подскочил, где стоял.

— Ты бабу Ягу видел?! И живым ушел?!

Иван-дурак осклабился.

— Можно и так сказать… Но дорогу к жар-птице показать баба Яга предлагала.

— А ты что же?..

— Ну, мне жар-птица не нужна, ваша милость. Я и сам летучий.

Иван-царевич рассмеялся.

— Ничего ты не понимаешь, болезный! Жар-птица — это же!

Иван-царевич потряс кулаком, и это должно было объяснить все.

— Только как я буду жар-птицу добывать без коня… — озадачился Иван, который царевич.

Ну да, сапожки сафьяновые развалятся.

— Господь дал вам ноги, ваша милость. До бабы Яги дойти хватит. А там — может, она вам коня богатырского справит… Она ведь весь народ лесной в кулаке держит. Верно, Серый Волк?

Волк тоскливым взглядом посмотрел на одного Ивана, на другого… и кивнул.

— Далече идти-то? — стукнул Иван-царевич каблуком о каблук нетерпеливо.

— А вон туда, полянка приметная, огромная темная ель на берегу большого болотца, версты три, наверное… Только на болотах осторожно, ваша милость, и в гости к ней не напрашивайтесь!

Иван-дурак прокричал это уже юному царевичу вслед.

— …ВАШИ ноги не выдержат, — закончил он тихо и чуточку злорадно.

Покосился на Серого Волка со вздохом.

— Так я, это… — пробормотал Серый Волк, — проводить бы царевича мог…

— А тебе оно очень надо? — нахмурился Иван-дурак.

Волк попятился в испуге.

— Ты… о чем? Да и кто ты такой?

— Я тоже Иван. Только дурак. Потому объясни мне — на кой тебе служить царевичу и виниться за съеденную лошадь?

— Ну, так это…

— Он ее проворонил, он и виноват. Серый, ты же Волк! Возьми себя… в лапы, что ли. Вот был бы царевич тебе другом — другое дело. А из чувства вины?!. Ему до того, чтоб стать другом верным, еще расти и расти, не надо на дармовщинку, это для всех сторон плохо кончается.

Одернул Иван-дурак рубаху. Почесал затылок, вытащил ветку из кудрей своих нечесанных, посмотрел туда, где царевич скрылся.

— Рассердит ряженный царевич нашу Ягу… Подождать придется, пока старушка остынет, эх…

Волк примостился рядом.

— А тебе к бабе Яге зачем?

Иван-дурак покосился на зверя. Бедняга. Что же он такой неприкаянный и виноватый. И бесхозный совсем. Наверно, потому и Иван-царевичу себя в друзья-слуги предлагал. Вздохнул Иван.

— Домик мне ее нравится. Такой же построить хочу.

Серый Волк вытаращил желтые глазищи.

— Да ладно!

— А что? Я строитель.

— Ну… — развел лапами Серый Волк, — это же не только построить… Избушка ведь еще… живая. Такое не построишь.

— Вот и спрошу у Яги, как оживить. Али она не знает?

Волк сел и почесал за ухом задней лапой.

— Не знаю, согласится ли. Строгая у нас Яга.

Иван устроился поудобнее и потер спину. Болит ведь…

— Это я заприметил. Вот и думаю — как мне ее уговорить? Может, подскажешь что, Серый Волк?

3. В гостях у Кикиморы

Мы трубки раскурим, отведаем снеди

И всласть потолкуем о жизни и смерти.

М.Щербаков. Дорога

Кошка Мег издала возмущенный и жалобный мяв еще в воздухе. Только она одна так умела. Ну, впрочем, вряд ли только лишь она одна, но в данном месте и времени вряд ли это мог быть какой бы то ни было другой кот.

Яга хмыкнула и захлопнула книгу. Хозяйский кот — тут и не скажешь «иди на все четыре стороны». А то пошлют на четыре стороны тебя самого.

Вещий Олег, неловко хлопнув крыльями, осторожно опустил кошку, мокрую и грязную, на порог. Кивнул коротко, уклоняясь от когтистой лапы, и улетел. Памятуя, насколько чревато входить или же влетать в избу бабы Яги без приглашения.

Кошка Мег вслед птицу грозно прошипела что-то, раздраженно отряхнулась, резко из-за чего-то перепугалась, подскочила до подоконника, метнувшись стрелой к двери в коридор. И требовательно заорала — понятное дело, было закрыто.

— Домой хочу. Пусти, — потребовала она, оборачиваясь на возлежащую на диване и наблюдающую за ней с ленивым любопытством Ягу.

— А помыться сначала не хочешь?

— Там помоюсь.

— Вообще-то, это следовало сделать снаружи. Это кто наследил?

— Куда твой ворон принес, там и хожу. За шкирку нес, никто меня не уважает! Знаешь, как это стра-ашно?!