Бабанова. Легенда и биография
Шрифт:
Если собрать воедино всех ее персонажей, то получится целая толпа детей разного пола и возраста, и каждый из них неоспоримо и очевидно — личность.
Самое удивительное в персонажах бабановского радиотеатра, что при этом они не инфантильны. Всем видный и неповторимый бабановский «фокус» в том, что она не приседает, не сюсюкает, не умиляется; рассказывает о детях на равных.
Может быть, поэтому в жизни Мария Ивановна детей всегда боялась — она знала о них слишком много
На самом деле здесь нечто гораздо большее, чем простое совпадение данных. Все, чего не дожила и не доиграла маленькая Муся Бабанова в своем одиноком, холодном детстве, все, что намечтала и чего набоялась, прячась в сумерках старого московского особняка, — обо всем рассказала она чуткому микрофону и юркой магнитной пленке.
Писателям проще — иной всю жизнь вспоминает о детстве или, подобно Андерсену, обретает бессмертие в сказке. Актер зависит от всех случайностей
Истинным царством «вечно детской» Бабановой стала сказка. Тут она больше была дома, чем на пятом этаже на улице Москвина или даже на подмосковной станции «Зеленоградская». Вся ее странная — девчоночья и мальчишечья — андрогинная природа; ее боязнь зрелости, как соглашательства; ее знание без опытности; горечь и свобода ее одиночества; сама неправдоподобность ее мелодичного голоса — какое-то почти злорадное торжество его над временем — все разгадывается сказкой.
Сказочные персонажи Бабановой все одинаково волшебны, но волшебны неодинаково, непохоже друг на друга. Каждому из них так же присуща своя, особая мелодия — возрастная, национальная, личная, — как и другим ее созданиям; а между тем никто не усомнится в их нечеловеческом происхождении.
Если есть искомое соответствие между звуком и цветом, о котором думали Верлен и Скрябин, то смело можно уподобить вкрадчивый голос Хозяйки Медной горы шелковистой, холодной и чистой зелени малахита. А смех ее, непохожий на человечий, напоминает дробную россыпь хрустальных бусин, просыпавшихся с нитки на камень. Бабанова не пользуется, подобно бывшему ее партнеру Дмитрию Николаевичу Орлову, затейливым богатством сказовых интонаций, хотя и не пренебрегает простонародным оттенком уральского говора. Она выдерживает ту странную, почти однообразную мелодичность, о которой точно говорится русским словом «ворожба». Ворожба, коварное вероломство природной стихии есть в ее голосе. Но вдруг отогреется человеческим чувством, продрожит, прозвенит тенью любви одна фраза в этом державном {343} голосе, и станет слышно, что волшебное существо это — женское и горечь женской судьбы приходится и на его долю.
Зато ее Фея из «Золушки» — вот уж поистине могущественная фея с полным, могущественным звуком голоса. Фея-реалистка, хорошо знающая людей и не ко всем благосклонная — к иным и с хорошей порцией яда. Но и она, эта хозяйственная, повелительная фея, на секунду споткнется голосом о какое-то воспоминание — и станет ясно, что и это не просто так волшебница, а фея с прошлым, и не зря она так властно и заботливо устраивает Золушкино будущее.
Случаются у Бабановой и просто сказочные существа — не мужские и не женские, без собственной истории, но от этого не менее своенравные — вроде Оле-Лукойе, знакомца вот уж которого поколения детей. Всем им, как маленькому Яльмару, является он (она, оно), как во сне — с нежной песенкой, с милой сонной протяжностью, с вечерней истомой. Не тут-то было: Оле — деятельное, насмешливое, самолюбивое созданье. Вот уже он (она, оно) с грациозным педантизмом расставляет по местам буквы в тетради Яльмара или с холодной, мелодичной язвительностью осаживает ворчливый портрет прадедушки — на высшем уровне вежливости. У волшебного существа обнаруживается чисто бабановская брезгливость ко всяческому разгильдяйству, лени, распущенности, дилетантству. Оле — благая, но и обидчивая сказка, сказка-недотрога.
Но, может быть, самым лирическим — и самым любимым слушателями — из всей большой семьи бабановских сказочных существ стал Маленький принц Сент-Экзюпери. Не потому ли, что сказка обрела здесь самое простое человеческое {344} содержание, а человеческое, слишком человеческое, отлилось в прозрачную сказочную форму.
Среди многих режиссеров, с которыми встречалась Бабанова, надо упомянуть еще одного режиссера — Розу Иоффе, энтузиаста и подвижника «детского вещания». Ей в значительной степени обязана Мария Ивановна своими сказочными владениями, где она царит наподобие Снежной королевы, которую, увы, не сыграла. Розе Иоффе принадлежит и очаровательная постановка сказки «Маленький принц» с двумя актерами, исполняющими все роли — Бабановой и Консовским. Кроме повторений по радио эта сказка была записана на пластинку и стала одним из лучших детских дисков.
Не обошлось, разумеется, и здесь без недоразумений и споров.
Из бесед с М. И. Бабановой
«Вы думаете, так все просто? Конечно, работать с Розой Иоффе было очень интересно, она была очень талантлива и умна. Но и у нее было свое упрямство. В “Маленьком принце” я никак не могла убедить ее, что нужна совсем другая песенка — не такая пионерская. Она сначала хотела, чтобы я вообще пионера играла, — сами понимаете, я не стала.
Но песенка осталась. Уже после смерти Розы Иоффе я предложила на радио записать другую песенку. Но они не захотели — сказали, что ради ее памяти не будут трогать “Маленького принца”. Может быть, это было жестоко с моей стороны — я сама любила Розу Иоффе, многое с ней сделала. Но искусство, по-моему, все-таки важнее…»И если песенка в «Маленьком принце» действительно несколько отдает «детским вещанием», то «воспитание чувств» — вечная тема искусства — представлено Бабановой на той грани человеческого, личного и сказочного, стихийного начала, которое так редко дается ограниченному людскому разумению.
Можно сказать, она выразила здесь главное — главное свое и главное сказочное. Ее маленький герой появляется в сказке как из галлюцинации — с сонным лепетанием, странной растяжкой слов. И он проживает в сказке пробуждение первых тревог сердца и первой пытливости ума. Удивительно у Бабановой умение передать эту tabula rasa детской души, на которую ложатся первые тонкие и глубокие штрихи опыта, как на чистую медь граверной доски. Маленький принц, который неподкупен и непримирим в своих требовательных вопросах к королям, пьяницам и звездочетам — ко всем, кто встречается ему на пути, — в высшей степени способен понять красоту выполнения долга — пусть даже бесполезного — каким-нибудь фонарщиком или житейскую государственную мудрость короля. И может одной надменной интонацией расставить по местам ложные, суетные ценности «взрослых» и истинные ценности людей. Бабановская логичная нелогичность, неожиданность интонации помогают ей найти верный тон этого детского здравомыслия и естественного превосходства природной мудрости.
Но есть нечто, чему Маленький принц непрерывно учится, — это наука любви.
Сюжет с Розой, в котором Бабанова исполняет обе роли, принадлежит к шедеврам актерского мастерства. Это не просто «Собака на сене» в миниатюре, не только бабановское понимание любви, сведенное до первоначальной молекулы. Это диалог двух равно сказочных существ, извечный диалог Женского и {345} Мужского в их чистом, не облеченном в житейское естестве: капризная взбалмошная кокетка Роза и озабоченный ее капризами Маленький принц. И все-таки это Она от века — не из опыта — знает, что Он уйдет, и из гордости никогда не станет его удерживать. А Он, единственный защитник и покровитель, уходит от своего цветка на поиски его же любви — неведающий маленький мужчина, которому предстоит пройти по всем кругам опыта.
Но и проведя его по всем этим кругам, через все встречи, одарив его тайной человеческой любви и слез, актриса вдруг открывает в этом прямодушном существе то волшебное, подчас коварное, что всегда свойственно могущественным стихийным силам, воплощенным в сказке, которые, встречаясь с людьми, могут быть благосклонны, а могут быть и опасны для них. Благосклонны к добрым и опасны для злых. Так — двусмысленно — умножается и рассыпается прощальный смех Маленького принца обольстительным хохотом и хихиканьем множества звезд…
Может быть, оттого, что сказочные существа Бабановой всегда жили и реализовали себя в суровой действительности, на ее прозаической границе, они так часто вмешивались в реальность и умели помочь не только понарошку, но и по правде. Помочь людям в самые критические, жестокие моменты их жизни
Наверное, Мария Ивановна думает, что она читает по радио сказки. На самом деле бабановская сказка — миниатюрная, но точная модель действительности. Какие-нибудь несколько страничек андерсеновской «Ели» обнаруживают свое родство со всем самым простым и самым мудрым, что было написано о человеческой жизни. Здесь есть все — белый снег, возня и писк воробьев, смешные прыжки зайца, — все, чего не умеет ценить тщеславная глупенькая елочка. И что, право, стоит иной экологической конференции. Есть тяжелая поступь лесорубов и кичливая недолговечная праздничная мишура, за которой слишком быстро следует отрезвление. Здесь есть злые дети, безжалостные слуги, самодовольные крысы, верящие только в сало, и веселые мышата, которым глупая елка кажется старой, а ее рассказы — пустыми. Здесь есть все — возраст, одиночество, тщета воспоминаний, поздние сожаления, последнее волнение, есть жестокость, равнодушие и — «Конец. Всему на свете приходит конец». Этой интонацией — горькой и мудрой — могла бы кончиться любая история, в которой было бы другое, но такое же, как в «Ели», виртуозно прочитанной Бабановой, смешное и вечное человеческое бытие.
Из бесед с М. И. Бабановой
«Ну, что я… Вот послушали бы вы, Майя, как Грановская читала Андерсена — вот это была тонкость, это было мастерство. Все там было…».
А я думаю о том, что если не всякое искусство длительнее жизни (ars longa, vita brevis est — говорили римляне), то сказка уж наверное вечна. И когда-нибудь, когда уже не станет нас, когда пройдет и кончится наша беспокойная, суетная, деятельная, утомительная и целеустремленная, несчастная и счастливая жизнь, — все так же таинственно, лукаво и повелительно будет звучать удивительный голос Бабановой — голос самой Сказки.