Бабочка на запястье

— Ага, натуралист — хмыкает, я поднимаюсь с кресла, цепляясь резинкой снизу жилета, наклоняюсь, чтобы распутать — Люблю живую природу — заправляет волосы мне за ухо протягиваясь по мочке и продолжает, угрожающим тоном — Особенно прикрывать тупенькие задницы белок — отскакиваю, когда шлепком по попе меня толкают на выход.

Я не злюсь. Я мать его НЕ ЗЛЮСЬ. Это лишнее.

Молчу и иду, оглядываясь по сторонам, помня про собак. Шорох за пристройкой, влепляет в спину Дамира. Он презрительно окатывает с ног до головы взглядом.

Спокоен как удав. Подстраиваюсь под его широкие шаги мелкой рысью. С раздражением поглядывает на меня, не беру во внимание тот факт, что чем он ближе, тем безопасней я себя чувствую.

Чтобы избавиться от неправильных мыслей, забегаю спереди. Трусливо прикрываюсь им от злобных тварей. Померещилось мне или нет, это не важно. Рисковать собой, я не собираюсь.

глава 14

Одна война — кто выжил, тот не принял бой.

А кто рискнул собой — выбыл.

Склад полностью заставлен цистернами, по запаху можно судить, наполненных бензином

— Поставки бензина? — задаю вопрос, поворачиваясь к Дамиру, пока мы идем через холл. Шаги звонко отдаются в пустотах купола. Не уверена, что могу его о чем то спрашивать и ответа не жду. Тишина гулко сковывает нервы и хочется ее разрядить.

— Авиационное топливо — коротко бросает, и не могу разобрать, то ли шутит, то ли в серьез.

На входе, собственническим жестом придерживает за талию, открывая дверь.

— На верхней полке — высекает отрывисто, кивая на стеллаж.

Я прохожу в тесную каморку уставленную коробками. Дамир подпирая косяк, достает из кармана айкос.

— Не боишься, что взлетим на воздух?

— Страх, Ева, это последнее, что я испытываю… Кончай ликбез, ищи и выметайся — Вавилов говорит это с таким хладнокровным выражением, мне становится не по себе.

Желудок скручивает, а за ребрами начинается спазмирующая атака. Отворачиваюсь, глубокими рывками вдохов, заставляю сердце успокоиться.

Коробка находится на самом верху. Дамир помогать не собирается, просто стоит, наблюдая, как я пыжусь, подпрыгивая в попытке, зацепить край и стянуть картонный ящик.

— Может поможешь — навязываюсь, в очередной раз услышав смешок за спиной.

Ухмыляется, когда я не дождавшись ответа, предпринимаю еще один способ, подтягивая тяжелый короб и проваливаюсь, едва наступив на крышку.

— Подсадить? — говорит и ждет.

Неужели так сложно помочь, а не устраивать шоу и вываливать мою беспомощность наружу.

— Лестница… стул. не знаю что-то твердое — накидываю варианты, изо всех сил стараясь избегать, прикосновения его лап.

— Далеко… идти лень.

Все происходит так стремительно, что у меня кружится голова, как только его руки смыкаются на моем животе.

— Лети, белка — подбрасывает вверх, как пушинку и я успеваю ухватиться за коробку и дернуть ее вниз.

Опускает, не убирая ладоней, жмет к себе, пока мои руки заняты.

Хотя, я конечно не могу утверждать со стопроцентной уверенностью. Тесное помещение и маневренность здесь не приемлема. Но он не отходит, я даже его дыхание в волосах чувствую.

Хотя, я наверно вру сама себе, обнимает. Перебирает пальцами край толстовки. И память, так услужливо подкидывает, наше близкое знакомство в туалете клуба.

Страха я при этом не чувствую. Должна, обязана, но нет. Кожа на шее возмутительно подрагивает, он перемещает лицо вниз, опаляя выдохом яремную венку.

— Боишься меня, Ева — принимает мою дрожь за испуг.

— Нет — в стремительной череде последних событий, с легкостью начинаю различать сигналы своего тела.

Даже когда пугает своими действиями, меня к нему тянет. Физически. Концентрат шквальный. Мертвые точки на теле активизируются, покалывая электрическими разрядами.

— Очень плохо… надо бояться и держаться, как можно дальше — звучит беззлобно, скорее себе.

Медленно убирает руки и я поворачиваюсь, на его лице, та же невозмутимость. А у меня полыхают щеки.

Дамир хитро улыбается

— Табличка, Ева, она в коробке хватай и беги.

Совсем вылетело из головы, зачем я здесь. Бросаю на пол, распаковываю и не отвлекаюсь на его ауру, заполнившую маленькое пространство. Наклонившись, разглядывает содержимое. А я недовольно откидываю в сторону бесполезные безделушки. Кроме канцелярии ничего интересно. О, даже галстук.

Оба резко вздрагиваем, когда за спиной хлопает дверь.

— Сквозняк?

— Вряд ли — Дамир дергает ручку, она заперта.

Паника пролетает по телу, и внутренности будто заливает серной кислотой. В просвет начинает струиться дым.

— Пиздец. нас подпалили… Да, белка, с тобой не соскучишься — отходит назад и натыкается на меня — В сторону — рявкает.

Я боязливо забиваюсь в угол. Дамир с размаху вбивается в проем, дверь покачнувшись, остается на месте. Он, со спокойствием, делает это еще раз. Брякнув тонкий металл, слетает с петель.

Весь ангар по верху залеплен смогами дыма.

— Огнетушитель — хватаю и пытаюсь, затолкать ему в руки. С усмешкой взирает на меня, и снова это гадкое чувство, что я безмозглая дурочка.

— Тут три тысячи галлонов бензина, сейчас так ебанет… фаер на другом конце города видно будет — ошарашено смотрю на его азарт.

Суматошно начинаю метаться. Дамир за шкирку дергает, и завернув капюшон вбок, прикрывает мне рот и нос.

— Дыши реже — командует, согласно мотаю головой и не выпуская его руку, бегу следом вслепую.

Глаза слезятся от едкой гари. Все самообладание осыпается на осколки. Ничего не видно, дышать нечем и в любую секунду, здание может взлететь на воздух.

И это настолько превышает болевой порог, что просто ничего не чувствуешь. Стихия огня, ее невозможно контролировать.

Огонь рвет на части, медленно приближаясь к цистернам. Лижет сантиметр за сантиметром, пока мы на запредельных скоростях продвигаемся к выходу.

Дамир ловко маневрирует, не давая пламени зацепить. Территория так быстро захватывается искрами, что кажется мы не успеем. Сосуды в голове с буйством бьются в истерике, грозя поглотить сознание.