Бабочка огня

– Если придет торговка, ее зовут Василиса, – посмотрела на часы Таисья, – возьми для меня полтора килограмма творога, хорошо? – Она сунула мне в ладонь смятую пятисотку. – Если что-то детям, то ты знаешь, где лежат деньги. Только особо не распространяйся об этом, ладно? Помни, что я говорила про Ольгу.

– Да-да, конечно, помню! Молоко воняет! – Прыснула я.

Когда она ушла, я посадила детей ужинать. Они были так довольны проведенным на свежем воздухе временем и новым занятием, что съели ужин подчистую, а это, на минуточку, была запеканка из цветной капусты, которую я приготовила со смесью яиц, молока и сыра. Ваня с интересом разглядывал белые соцветия и тянущуюся за ними сырную нить, но, когда Макар сказал, что он съест быстрее, стал активно работать вилкой и быстро догнал брата.

Вечерняя суматоха не утомляла меня. За играми и разговорами время неслось незаметно. Усталость я чувствовала уже тогда, когда возвращалась в свою комнату. И вот, уложив детей и мечтая принять душ и рухнуть в постель, я ушла к себе. Вспомнив о том, что нужно поставить стирку, стала собирать полотенца и белье. Несколько раз я прошлась по комнате туда-сюда, прежде чем заметила лежащий на кровати белый пакет.

Я развернула его. Внутри лежала прямоугольная коробка. Когда я вытащила ее наружу, то не удержалась от возгласа. Это был смартфон, да не какой-то там дешевый, а самый что ни на есть навороченный. Страшно подумать, сколько стоила эта фиговина с экраном! У меня даже руки задрожали от осознания, что будет, если я ненароком уроню коробку.

Принести его сюда мог только Дмитрий. Получается, что пока я была в детском отделе, он купил телефон. Явно не по собственной инициативе, а по приказу Кречетова. И что мне теперь делать с этим добром? Никакого сожаления от скорого расставания с дорогой игрушкой я не испытывала. Наоборот, ощутила, как внутри заледенело.

– Что же вы, Михаил Айвазович, русских слов не понимаете?! – Пробормотала я и, зажав коробку локтем, вышла из комнаты.

Глава 33

Рита

Сначала я спустилась на кухню, это заняло у меня не больше минуты, а затем отправилась к Кречетову.

Приглушенные голоса я услышала, как только подошла к лестнице, ведущей к хозяйским покоям. За закрытой дверью разговаривали двое – Кречетов и Дмитрий. К моему удивлению, безопасник позволял себе такие выражения, каких я даже у себя в Солониках от местных алкашей не слышала. Мне стоило больших трудов побороть в себе желание прижаться ухом к дверной щели, чтобы узнать, что вызвало такой поток непечатных слов, но умом-то я понимала, что вряд ли разберусь во всех этих вещах.

Я отошла к панорамному окну и стала глядеть на утопающий в вечерних сумерках пейзаж. Передо мной снова встало лицо Ильи, его высокая крепкая фигура с длинными ногами и висящий на локте мотоциклетный шлем. Я вдруг живо представила, каково это лететь по ночной дороге в потоке света одиночной фары, когда плотная темнота сжимается по бокам, а впереди находится лишь пугающая неизвестность. Вся моя жизнь была похожа на такую дорогу, и скорость, с которой менялись обстоятельства и лица, пугала меня, но не останавливала. Я знала, чего хочу, хоть и боялась признаться самой себе в том, что боюсь не справиться.

За дверьми раздался громкий хлопок. Я вздрогнула, моментально вынырнув из своих раздумий и прислушалась. Сначала мне показалось, что это был стук закрывшейся форточки, потом я почему-то подумала про выстрел, и меня окатило ледяной волной. Но голоса зазвучали снова, и я выдохнула, запретив себе придумывать то, чего нет. Скорее всего, кто-то из мужчин не выдержал и ударил по столу. Как Хрущев, который стучал ботинком по трибуне во время доклада. На самом деле, кажется, такого не было, да и представить Кречетова или Дмитрия с башмаком в руках не получалось, но подобное зрелище вернуло бы меня в более-менее нормальное состояние. Нервы ни к черту, вот и мерещится разное.

Наконец дверь распахнулась. Дмитрий вышел первым и, не заметив меня в темноте, зашагал к лестнице. Хорош безопасник, усмехнулась я про себя и направилась в комнату, где оставался Кречетов.

– Добрый вечер, Михаил Айвазович, – твердо сказала я, разглядывая спину хозяина дома.

Он обернулся. Лицо его было напряженным и злым.

– Чего тебе?

Я положила перед ним коробку с телефоном.

– Хотела поблагодарить за столь щедрый подарок и сказать, что взять его не могу.

Кречетов зыркнул на меня и прошипел:

– Бери, я два раза предлагать не стану.

– Есть такие предложения, от которых невозможно отказаться... Но я... Я не могу... Простите.

Кречетов выдвинул стул, сел и сжал виски пальцами, словно у него внезапно заболела голова. Мне бы уйти, но я продолжала стоять и смотреть на него, ожидая, чем закончится повисшее между нами молчание. Я не чувствовала ни гордости за свой отказ, ни презрения к этому человеку, ничего, кроме усталости. И как странно, в нем я тоже уловила нечто похожее: он поднял на меня глаза, показавшиеся мне тусклыми и безжизненными в неярком свете настольной лампы.

– Может, ты думаешь, что я стану тебя уговаривать? – Вдруг спокойно спросил он.

Я покачала головой:

– Спокойной ночи, Михаил Айвазович. Не держите на меня зла.

– Что с тобой не так, Рита? – Он поднялся, но остался на месте, уперев руки о стол и подавшись вперед. – Я же знаю, что-то произошло... Откуда у тебя синяки? На тебя напали, хотели изнасиловать? Кто? Скажи мне, и я разберусь. – Голос Кречетова звучал с мягкими интонациями, но я чувствовала еще кое-что.

Дед Толя говорил, что добрый и злой тон звучат по-разному, но на следствии и в тюрьме итог всегда один. Так что не стоит поддаваться на провокации, какими бы приятными они не были. Возможно, прислушайся я к откровениям деда с должным вниманием, со мной бы не произошли все эти несчастья. Теперь я следовала его совету и обольщаться не собиралась.

– Я просто упала. Поскользнулась, когда перебегала дорогу. Чуть под колеса не попала. Слава богу, обошлось.

– Обошлось... – Хмыкнул Кречетов и недоверчиво прищурился.

– Я пойду?

– Возьми телефон. Это не подарок, а рабочий инструмент. Будешь мне писать и звонить, если что. Симка внутри, мой номер тоже.

Я замешкалась. Искушение было слишком сильным. Ведь я могла позвонить в детский дом и вообще...

– Если мне что-то потребуется, я скажу Дмитрию, – твердо ответила я. – Он же все вам докладывает?

Кречетов усмехнулся:

– Да, так и есть.

– Следите за мной, ждете, когда я что-то сделаю не так, – вздохнула я. – Продолжайте, Михаил Айвазович, так я буду знать, что успехи ваших детей радуют не только меня.

Кречетов на миг отвел глаза, а потом снова вперил их в меня.

– Ладно. Телефон я здесь положу, – он подошел к шкафу и положил коробку на видное место. – Если что, ты знаешь, как поступить.

Я не стала раскланиваться, просто развернулась и направилась к дверям, чувствуя между лопаток его взгляд.