Бабочка огня

Глава 53

Рита

Пока мы ехали в Зыблово, мне пришла одна мысль, тревожная и опасная, и я никак не могла выкинуть ее из головы. Подозреваю, что это гены деда Толи давали о себе знать, впрочем, я бы ни за что не отказалась от нашего с ним родства даже под страхом смертной казни. Итак, после разговора с Ильей, я поняла, что являюсь тем самым человеком, который может – о, Господи! – помочь полиции с доказательствами вины Кречетова в убийстве Артура. Другой вопрос, должна ли я это сделать... И тут я будто снова услышала голос своего деда и его наставления о том, что стукачество – это самая низкая подлость. А убийство тогда что?!

Ко всему прочему, я испытывала просто невыносимую жалость к сыновьям Кречетова. Каково им будет расти с клеймом детей убийцы и преступника?

Определенно, мне следовало, прежде всего, узнать правду. Со слов Ильи я знала, что Артур причастен к смерти Ольги, да я и сама слышала об этом, стоя под дверью кабинета Кречетова. Его действия можно было бы назвать кровной местью, но в нашем законодательстве оправдания этому поступку нет. Смягчающие обстоятельства? Если на то пошло, то суд, возможно, и принял бы это во внимание, не будь Кречетов криминальным авторитетом.

То, как он говорил со мной сегодня, его взгляды и прикосновения пугали меня, но все же было в них что-то такое, чему я не могла дать правильной оценки. Он намного старше и мог бы быть моим отцом – какая ирония! – но в нынешние времена подобная разница в возрасте уже никого не смущает. Есть категория молодых женщин, которая буквально готова идти по трупам, чтобы обеспечить себе теплое место и достаток. За это, конечно, придется какое-то время греть постель старому развратнику, но это ведь не навсегда. Мне никогда этого не понять, но это не значит, что подобных вещей не существует.

Теперь я думаю, что мои чувства к Артуру были совсем иными, но я, в силу одиночества и неприкаянности, приняла их за что-то большее. Я словно находилась под гипнозом его красивого лица и настойчивости, которые посчитала за страсть с его стороны. Много ли мне было надо? Достаточно уже того, что приласкали, что-то подарили и накормили вдоволь. Сейчас я испытывала неимоверный стыд за свою слабость. Но это моя жизнь и мой опыт, они делают меня сильнее.

Дорогу перед домом освещали фонари. Ворота разъехались, впуская автомобиль. Я вышла и сразу посмотрела на окна детской. Свет не горел. Неужели ребята уже спят?

Кречетов остался на улице и стал кому-то звонить. А я вошла в дом.

– Р-рита!

Я ахнула. Макар и Ваня неслись ко мне и, только я наклонилась и расставила руки, повисли на мне, как две обезьянки на пальме.

– Ты почему так долго? – Спросил Макар с обидой в голосе.

– Ну, вы же знаете, я ездила с вашим папой на одно мероприятие, – пробормотала я, разглядывая его лицо. – Это что у тебя?!

Его скула припухла, ее пересекали несколько мелких царапин.

– У меня еще здесь и здесь! – Задрал подбородок Макар.

– И у меня! – Радостно завопил Ваня, протягивая свезенную ладошку.

– Я так понимаю, самокаты вы уже освоили. Ладно, сейчас помоем и помажем йодом.

– И пластырем! – Предложил Ваня.

– И пластырем, да.

Мне не терпелось уйти с ними, чтобы наконец достать телефон, потому что я немного натерла кожу на ноге, и на чулке появилась стрелка. Дети прыгали вокруг меня, я боялась, что они нечаянно заденут телефон, ведь в холле уже появился Дмитрий.

Сложив руки на груди, он внимательно смотрел на меня, и его взгляд показался мне подозрительным, что ли. Или изучающим... они с Кречетовым одного поля ягоды – никогда не поймешь, что у них на уме.

За спиной хлопнула дверь. Обернувшись, я увидела Кречетова.

– Мы пойдем? – Поспешила я спросить разрешение у хозяина.

– Да, Рита, уложи детей спать и...

Кажется, он хотел что-то добавить, но продолжения не последовало. Кречетов и Дмитрий обменялись молчаливыми взглядами, и помощник быстро пошел наверх. Кречетов же вновь взялся за телефон, так что мне ничего не оставалось, как пойти с детьми в детскую.

– Я ел картошку! И огурец! – Доложил Ваня. – А Макар плевался!

– Плевался? – Нахмурилась я, включая воду в ванной.

– Я не плевался, а подавился! – Парировал его брат. – А еще дядя Дима сказал, что ты никуда от нас не уйдешь!

Я замерла.

– Можно мы вместе будем купаться?

Мальчишки стали стаскивать одежду, хихикать и тыкать друг друга пальцами в пупки. Я присела на край ванны, пытаясь осознать только что услышанное.

– А что еще дядя Дима сказал? Макар!

Но братья будто меня не слышали. Они были рады моему возвращению и не осознавали того, что значили для меня эти слова.

Я по очереди опустила их в воду и дала им игрушки. Пока мальчики поливали друг друга водой из ведерок, я собрала их одежду с пола, а потом, отвернувшись, чтобы они не заметили, вытащила из-под подола телефон. Замотав его в детские вещи, положила тряпичную кучу на крышку корзины для белья. Я собиралась вернуться сюда чуть позже, когда уложу детей, потому что не боялась, что кто-нибудь станет перетрясать грязное белье. Во всяком случае, я на это очень надеялась.

Через полчаса, укутав детей в банные халаты, я обработала их «боевые раны», которые они с гордостью демонстрировали мне и друг другу, а затем уложила их в кровати.

– А молочко? – Улыбнулся Ваня и прижался щекой к моей руке.

– Конечно, милый... – Кивнула я и сглотнула комок в горле. – Макар, ты будешь молоко? Или принести водички?

– Воды! – Макар поднял ногами одеяло и ухватился за его края. – Смотри, Рита, я в домике!

– И я в домике! – Засучил ножками Ваня, пытаясь повторить за братом. – И Р-рита в домике!

– И я в домике... – Судорожно вздохнув, я встала и пошла к дверям. – Сейчас вернусь, не шалите!

Я вышла в коридор и прислонилась к дверям. Сердце колотилось как бешеное. Мне нужно было умыться, желательно ледяной водой, потому что лицо мое просто пылало. Но сейчас я прямо в чулках направилась вниз, чтобы взять молоко и воду, а заодно убедиться в том, что Кречетов занят своими делами и оставит меня в покое хотя бы до завтрашнего дня.

В холле и на кухне никого не было. Я подогрела молоко и воду и разлила по кружкам. В раковине лежала грязная посуда, на столе оставались крошки, но мне было не до уборки. Мысль, которая вертелась в голове еще в машине, вновь вцепилась в меня, словно клещ. Я хотела проверить, работает ли диктофон на телефоне, если из него вытащить симку. Как сказал Илья, ему могут звонить, а в мои планы не входило, чтобы меня рассекретили. Записать признание Кречетова – вот о чем была моя мысль, которую я одновременно обдумывала и гнала от себя. Слишком опасно, слишком много «но»... И главное «но» – это дети...