Бабочка

– Валерий Палыч, - раздался шёпот из-за плеча. Чкалов обернулся. А, Сашка Покрышкин, хороший парень, умный летёха. А выдумщик! Круче самого Чкалова:

– Чего, Саня? Ляхи задолбали?

– Во, и я о том же, тащ генерал. А может их , того...
– Чкалов нахмурился:

– Ты чо, пацан! Войну накликать хочешь?

– Да не, Валерий Палыч, есть мысля одна. Ща я Вам её озвучу, а Вы решайте, ага?

Через пять минут Чкалов ворвался на КП.

– Что там по спутнику, ляхи где?

– Поляки отошли на свои позиции. Выдёргиваться, видать надоело.

– Ясно, дай команду первые три звена на вылет.
– Дежурный захлопал глазами:

– Товарищ генерал майор, а зачем?

– Внезапная проверка. Вопросы? Во, вопросов нет, и чудно.

Когда пилоты первых трёх звеньев собрались, Чкалов поставил задачу:

– Короче, орлы, задача простая. Взлетаем и идём вглубь польской территории. Высота небольшая, метров сто. Не далеко, километров на пятьдесят. Далее, разворот иммельманом и наращивая скорость над скоплением уланов, по команде, переход на сверхзвук. Идея понятна?
– Офицеры зашумели, мол, а как же наши?
– Наших предупредим. Ещё вопросы? По машинам!

Подхорунжий Хенрик Новицки ничего не понимал. Зачем их гоняли то к немецкой, то к радецкой (Советской) границам? Заставляли имитировать конные атаки, нервировали этих радецких голодранцев? Уже идти да навалять им по самое то самое. Так нет же, опять обтирай коней, чисти и смазывай оружие. А воевать когда? Неожиданно почти над самыми головами раздался гром и что-то быстро пролетело. Пока все крутили головами, звук начал нарастать с другой стороны, и тут... Да, динамический удар при переходе на сверхзвуковую скорость - штука страшная. А когда это делают одновременно шесть машин! Новицки потерял сознание, а когда очнулся, то сквозь текущую по лицу кровь, одним глазом увидел, что все лошади его эскадроны мертвы, половина уланов лежит без движения, другая половина катается по земле, закрывая руками лица и уши. А сквозь пальцы течёт и течёт кровь.

– -- --- --- --- ---

Густав Карлович Маннергейм был высоким, крепким стариканом, лет под семьдесят. Тем не менее, не растерявший ни ума, ни чувства юмора. Первая встреча Шенкермана с бывшим генералом свиты Императора Николая Александровича, прошла в серии взаимных проверок. Когда Игорь понял, что Густав Карлович, в принципе, готов к конструктивному диалогу, решил говорить на прямую:

– Уважаемый господин генерал, сейчас я буду говорить вещи, которые для Вас могут звучать, в лучшем случае необычно.
– Маннергейм с интересом посмотрел на Игоря, взял папироску 'Герцеговины', прикурил и, с лёгкой иронией:

– Я Вас слушаю, господин генерал.

– Дело в том, Густав Карлович, что мы, с моим другом прибыли сюда к вам из будущего. Из двадцать первого века, из две тысячи двадцатого года. Цель нашего прибытия - собрать воедино то, что мы, ваши потомки растеряли. Это Великую Российскую Империю. Мой друг, это он изобрёл 'Машину времени', он сейчас выполняет очередную миссию, направленную на достижение нашей цели. Моя задача - постепенно собрать воедино то, и тех, кто будет не против войти в состав Империи. Империя, правда, носит другое название, у власти, тем не менее, люди, которые очень любят свою страну и желают ей мира и процветания.

Пока длилась пауза, Маннергейм сосредоточенно уставился в одну точку за правым плечом Шенкермана.

– Англия - ваших рук дело?

– И Англия, и Троцкий с Гитлером и Гиммлером, и Пёрл-Харбор, да и ещё много чего.
– Маннергейм покачал головой:

– Друг мой, пойми меня, - грустно начал он, - я очень люблю Россию, не меньше я люблю Финляндию. Поэтому, даже ценой своей жизни готов воссоединить братские народы. Я прекрасно знаю, что в России я считаюсь большим преступником, и, тем не менее, приложу все усилия, и пока буду жив, буду бороться за объединение.
– Шенкерман встал во весь свой немалый рост:

– Густав Карлович, товарищ Сталин просил передать Вам следующее, он понимает участь и долю солдата, поэтому никаких обвинений в Ваш адрес выдвинуто не будет. Возвращайтесь домой, работы непочатый край и Ваша помощь будет просто неоценимой. А то, что это именно так - в этом я Вам даю Слово Русского Офицера.

* * *

Капитан краболова 'Санрайз' (Восход Солнца) Ник Нолти слышал, что-то такое, что большевики запретили всем, кроме японцев выходить на промысел к берегам Японии и России. Но ему было наплевать, японцев он вообще за людей не считал, а Советы? Ну чем могли ему Советы помешать ловить краба? Вот-вот, и он так же думает. Сейчас расставим ловушки, а часов через шесть, ближе к вечеру пойдём их собирать. Деньги нужны. В команде все взяли кредиты, купили квартиры, а теперь, вот, нужно отдавать. А какие-то слухи ползут, что Форт-Нокс ограбили. Вот выдумщики, анекдот придумали. Ник Нолти усмехнулся. Надо же придумать - ограбили Форт-Нокс. Ха. Смешно. Да в мире нет надёжнее хранилища. И вообще, Америка - самая богатая и крепкая страна! Пусть говорят, что угодно... Так, а это что? Впереди мелькнуло что-то огромное, мокрое серое. Эх, жаль, что мы не китобои, мелькнула мысль у капитана, сейчас бы влепить гарпун ему в спину... Хотя, нет, это не кит! Это подлодка! Ник Нолти обернулся на флагшток. Там гордо реял звёздно-полосатый флаг. А вспомним, что было в предупреждении, капитан мгновенно облился холодным потом. Уже открыв рот, что бы дать команду, Ник понял, что опоздал. Внизу, под ватерлинией раздался взрыв. Все, кто был на сейнере, мгновенно оказались в воде. А что в жилете, что без него в этой воде долго не протянешь. Холодно. Нолти вынырнул с мыслью побороться за жизнь. Вдруг, по ногам тронуло чем-то шершаво-острым. 'Кархарадон!' (Белая акула) пронеслось в голове. Полностью мысль оформиться не успела. Тело удобно улеглось между челюстями и все мысли тихо потухли...

* * *

Шестаков уставал неимоверно, однако на жизнь не роптал. А чего было жаловаться? Имеющийся корпус выдавал на гора выздоровевших детей из Европы, Азии, Австралии, Америк. Строящиеся корпуса хоть и были на личном контроле Президента, тем не менее, требовали постоянного контроля.

– Антон Брониславович!
– Раздалось сзади. Шестаков обернулся. Его догоняла Главная сестра Санина:

– Что случилось, Мария Ивановна?
– Та, слегка запыхавшись:

– Антон Брониславович, там привезли мальчика трёх лет их Американской Японии. С ним приехал его врач. Они не знают, что с их ребёнком. Надеются, что мы поможем.

– Ясно, пошли, - Шестаков быстрым шагом двинулся к приёмному покою, на ходу снимая рабочую куртку.

Ребёнок был без сознания. Возле него сидели две женщины, которые молча встали и поклонились, приветствуя вошедших. Шестаков, надевая халат:

– Кто врач?
– Одна из женщин поклонилась, - Предварительный диагноз есть? Результаты анализов?
– Врач, с поклоном подала ему папку с бумагами. Раскрыв папку и погрузившись в чтение, врач решил проверить свою догадку:

– А Вы кто? Вторая женщина?

– Она тётя Иодзи.

– А где его мать?
– Женщины переглянулись, замялись:

– Она умерла.

– Интересно, - Шестаков подпёр голову кулаками, - и от чего же она умерла?
– Женщины долго молчали. Шестаков ждал. Он уже всё давно понял. Привезли ребёнка, которого родила мать, больная СПИДом. Скорее всего, наркоманка, а в истории болезни ни полслова. Ребёнок, конечно, не виноват, но его просто необходимо изолировать, курс лечения длительный, длиннее, чем у остальных детей.

А женщины так и стояли, не в силах произнести ни слова. Просто стояли и плакали. Шестаков встал и подошёл к ним. Хорошо, что русский язык - язык международного общения, на нём говорят почти все:

– СПИД?
– Коротко спросил он. Так же коротко они кивнули.
– Давно?

– Неделю дня назад.

– Ясно, - кивнул врач, - можете ехать домой. Лечение будет проходить не меньше трёх месяцев. Оставьте координаты, вылечим - приедете - заберёте. Вопросы есть? Вот и хорошо. Мария Ивановна! Оформляйте Иодзи Токадзу, по специальному режиму - дефицит иммунитета.
– Санина с жалостью посмотрела на мальчика: